 |
Д-р Иоганн Пленге. «маркс и гегель» 21 глава
|
|
|
|
точно так же борьба из-за принципов внутри
самого государства ведется сначала средствами
гражданского влияния или так называемым
законным путем. Но как между различными
государствами спор, если имеет достаточную
важность, всегда приходит к военным угрозам,
точно так и во внутренних делах государства,
если дело немаловажно...».
С этой точки зрения он и смотрел на то, что
происходило тогда в Пруссии. Он защищал и
хвалил прусское правительство — необходимо
заметить это — единственно потому, что оно
«действовало как нельзя лучше в пользу
национального прогресса», разрушая полити-
ческие иллюзии тех наивных пруссаков,
которые, неизвестно на каком основании,
воображали, что система истинно конститу-
ционного правления водворится у них сама
собой, без борьбы со старым порядком. И если
он не обнаруживал ни малейшего сочувствия
к прусским либералам и даже потешался
над ними, то это объясняется тем, что и они,
по его справедливому мнению, хотели добиться
своих целей без решительной борьбы со своими
политическими врагами. Говоря о возможном
исходе столкновения между палатой и прави-
тельством, он с большою проницательностью
замечает, что «судя по нынешнему настроению
общественного мнения в Пруссии, надобно
полагать, что противники нынешней системы
находят себя слишком слабыми для военной
борьбы и готовы смириться при первой реши-
тельной угрозе правительства, что оно при-
бегнет к военным мерам» *. Так оно и вышло.
Чернышевский был прав в своем презрении
к прусским либералам. Они действительно
хотели, чтобы конституционный порядок утвер-
дился в Пруссии сам собой. Они не только
не прибегли к решительным действиям, —
за это их нельзя было бы винить, так как при
тогдашнем соотношении общественных сил
это было невозможно, — но в принципе осу-
ждали всякую мысль о таких действиях, т. е.
|
|
|
• Сочинения, т. IX, стр. 241,
препятствовали, насколько это зависело от
них, такому изменению общественных сил,
которое позволило бы прибегнуть к таким
действиям в будущем...
| NB |
|
| т. е. демокра- тическое |
В противоположность Лассалю, он в своих
рассуждениях о прусских делах выступает
гораздо более последовательным идеалистом,
чем во многих других своих статьях поли-
тического или исторического содержания.
Эта разница тоже должна быть целиком от-
несена на счет «соотношения общественных
сил». В Пруссии, как ни слаб был прусский
капитализм сравнительно с тем, что он пред-
ставляет собой в настоящее время, все-таки
уже начиналось рабочее движение
в новейшем смысле этого слова; а в Рос-
сии только начинало расцветать то дви-
жение разночинцев, которое на-
зывается обыкновенно движением и и т е л-
л и г е н ц и и...
|
| NB |
|
| NB |
Политические обозрения Чернышевского предназна-
чались для «лучших людей», которым нужно было
знать, чему они должны учить отсталую массу. Дело
«лучших людей» сводилось главным образом
к пропаганде. Однако не исключительно к ней.
«Простонародье», вообще говоря, не фигурирует на по-
литической сцене. И то, что происходит на этой сцене, —
тоже говоря вообще, — мало касается его интересов.
Но бывают исключительные эпохи, в течение которых
народная масса пробуждается от своей обычной спячки
и делает энергичные, хотя нередко малосознательные
попытки к улучшению своей судьбы. В такие исключи-
тельные эпохи деятельность «лучших людей» более или
менее утрачивает свой преимущественно пропа-
гандистский характер и становится агита-
ционной. Вот что говорит Чернышевский о подобных
эпохах:
«Исторический прогресс совершается медленно и тяжело...
так медленно, что если мы будем ограничиваться слишком корот-
кими периодами, то колебания, производимые в поступательном
ходе истории случайностями обстоятельств, могут затемнить
в наших глазах действие общего закона. Чтобы убедиться в его
неизменности, надобно сообразить ход событии за довольно
продолжительное время... Сравните состояние общественных
учреждений и законов Франции в 1700 году и ныне, — разница
чрезвычайная, и вся она в выгоду настоящего; а между тем почти
все эти полтора века были очень тяжелы и мрачны. То же самое
|
|
|
|
и в Англии. Откуда же разница? Она постоянно подготовлялась
тем, что лучшие люди каждого поколения находили жизнь своего
времени чрезвычайно тяжелой; мало-помалу хотя немногие из
их желаний становились понятны обществу, и потом, когда-
нибудь, через много лет, при счастливом случае, общество пол-
года, год, много три или четыре года, работало над исполнением
хотя некоторых из тех немногих желаний, которые проникли
в него от лучших людей. Работа никогда не была успешна: на
половине дела уже истощалось усердие, изнемогала сила общества
и снова практическая жизнь общества впадала в долгий застой,
и по-прежнему лучшие люди, если переживали внушенную ими
работу, видели свои желания далеко не осуществленными и
по-прежнему должны были скорбеть о тяжести жизни. Но в ко-
роткий период благородного порыва многое было переде-
лано. Конечно, переработка шла наскоро, не было времени
думать об изяществе новых пристроек, которые оставались
не отделаны начисто, некогда было заботиться о субтиль-
ных требованиях архитектурной гармонии новых частей с уце-
левшими остатками, и период застоя принимал перестроен-
ное здание со множеством мелких несообразностей и некраси-
востей...»
|
| NB |
Политические обозрения Чернышевского
имели целью именно показать «лучшим людям»,
что старое здание современного общественного
порядка все более и более ветшает и что необ-
ходимо «вновь приняться за дело в широких
размерах». И, как это по всему видно, ему
к концу первого, — т. е. до-сибирского, —
периода его литературной деятельности стало
казаться, что общество все больше и больше
прислушивается к его мнению и все больше и
больше соглашается с ним. Другими словами,
он стал думать, что и в русской истории при-
ближается один из тех благодетельных скачков,
которые редко совершаются в истории, но
зато далеко подвигают вперед процесс обще-
ственного развития. Настроение передовых
слоев русского общества в самом деле быстро
поднималось, а вместе с ним поднималось и
настроение Чернышевского. Он, находивший
когда-то возможным и полезным разъяснять
правительству его собственные выгоды в деле
крестьянского освобождения, теперь уже и
не думает обращаться к правительству. Всякие
расчеты на него кажутся ему вредным само-
обольщением. В статье «Русский реформатор»
(«Современник» 1861 года, октябрь), написан-
ной по поводу выхода книги М. Корфа: «Жизнь
|
|
|
|
| Ср. „Социал- Демократ" № 1, с. 161 |
| Ср. пропуск „Социал-Демо- крат" № 1, с. 162 224 |
графа Сперанского», Чернышевский подробно
доказывает, что никакой реформатор не должен
обольщаться у нас подобными расчетами.
Враги называли Сперанского революционером.
Этот отзыв смешит Чернышевского. У Сперан-
ского, действительно, были очень широкие
планы преобразования, но смешно называть
его революционером по размеру средств,
какими он думал воспользоваться для испол-
нения своих намерений. Он держался только
тем, что успел приобрести доверие имп.
Александра I. Опираясь на это доверие, он и
думал осуществить эти планы. И именно
поэтому Чернышевский называет его мечта-
телем...
Не поддается вредным увлечениям в поли-
тике только тот, кто постоянно помнит, что
ход общественной жизни определяется соот-
ношением общественных сил. Тому, кто хочет
действовать сообразно с этим основным поло-
жением, приходится иногда переживать тяже-
лую нравственную борьбу...
В начале 60-х годов правительство вознаме-
рилось несколько ослабить цензурные стесне-
ния. Решено было написать новый цензурный
устав, и печати позволили высказаться по
вопросу об ее собственном обуздании. Черны-
шевский не замедлил выразить по этому поводу
свой собственный взгляд, по обыкновению
сильно расходившийся с обычным либераль-
ным взглядом. Чернышевский признает, что
бывают такие эпохи, когда печать может
оказаться опасной для правительства данной
страны не менее картечи. Это именно та-
кие эпохи, когда интересы правительства
расходятся с интересами об-
щества и приближается революционный
взрыв. Находясь в подобном положении,
правительство имеет все основания стеснять
печать, потому что печать, наравне с другими
общественными силами, готовит его падение.
В таком положении постоянно находились
почти все часто сменявшиеся французские
правительства нынешнего века. Все это очень
обстоятельно и спокойно изложено Чернышев-
ским. О русском правительстве до самого
конца статьи нет и речи. Но в заключение
Чернышевский неожиданно спрашивает чи-
тателя, — а что если бы оказалось, что законы
|
|
|
„Социал-
Демократ",
с. 161
изменено 223
NB
idem
„Социал-
Демократ"
№ 1, с. 163
о печати действительно нужны у нас? «Тогда
мы вновь заслужили бы имя обскурантов,
врагов прогресса, ненавистников свободы,
панегиристов деспотизма и т. д., как уже много
раз подвергали себя такому нареканию».
Поэтому он и не хочет исследовать вопроса
о надобности или ненадобности специальных
законов о печати у нас. «Мы опасаемся, —
говорит он, — что добросовестное исследова-
ние привело бы нас к ответу: да, они нужны» *.
Вывод ясен: нужны потому, что и в России
приближается время «скачка».
В той же мартовской книжке «Современ-
ника», в которой была напечатана только что
цитированная нами статья, появилась также
полемическая заметка: «Научились ли?» по
поводу известных студенческих беспорядков
1861 года. Чернышевский защищает в ней
студентов от упрека в нежелании учиться,
который делали им наши «охранители», и по
пути высказывает также много горьких истин
правительству. Ближайшим поводом к этой
полемике послужила статья неизвестного ав-
тора в «С. -Петербургских Академических Ве-
домостях» под заглавием: «Учиться или
не учиться?» Чернышевский отвечает, что
по отношению к студентам такой вопрос
не имеет смысла, так как они всегда хотели
учиться, но им мешали стеснительные универ-
ситетские правила. Студентов, — людей, на-
ходящихся в том возрасте, когда по нашим
законам мужчина может жениться, прини-
мается на государственную службу и «может
быть командиром военного отряда», — уни-
верситетские правила хотели поставить в по-
ложение маленьких ребят. Неудивительно,
что они протестовали. Им запрещали даже
такие совершенно безвредные организации,
как товарищества взаимной помощи, безус-
ловно необходимые при материальной необес-
печенности большинства учащихся. Студенты
не могли не восстать против таких порядков,
так как тут дело шло о «куске хлеба и о воз-
можности слушать лекции. Этот хлеб, эта
возможность отнимались». Чернышевский
прямо заявляет, что составители универси-
тетских правил именно хотели отнять возмож-
|
|
|
• Сочинения, т. IX, стр. 130, 156.
|
ность учиться у большинства людей, посту-
пающих в студенты университета. «Если автор
статьи или его единомышленники считают
нужным доказать, что эта цель нисколько
не имелась в виду при составлении правил,
пусть они напечатают документы, относящиеся
к тем совещаниям, из которых произошли
правила». Безымянный автор статьи «Учиться
или не учиться?» направил свой упрек в неже-
лании учиться не только против студентов,
но и против всего русского общества. Этим н
воспользовался Чернышевский, чтобы свести
спор о беспорядках в университете на более
общую почву. Противник его допускал, что
существуют некоторые признаки желания
русского общества учиться. Доказательством
этому служили по его мнению «сотни» возни-
кающих у нас новых журналов, «десятки»
воскресных школ. «Сотни новых журналов, да
где же это автор насчитал сотни? — восклицает
Чернышевский. — А нужны были бы дей-
ствительно сотни, и хочет ли автор знать,
почему не основываются сотни новых журна-
лов, как было бы нужно? Потому, что по на-
шим цензурным условиям невозможно суще-
ствовать сколько-нибудь живому периодиче-
скому изданию ншде, кроме нескольких
больших городов. Каждому богатому торго-
вому городу было бы нужно несколько хотя
маленьких газет; в каждой губернии нужно
было бы издаваться нескольким местным
листкам. Их нет потому, что им нельзя
быть... Десятки воскресных школ... Вот это
не преувеличено, не то что сотни новых журна-
лов: воскресные школы в Империи, имеющей
более 60 миллионов населения, действительно
считаются только десятками. А их нужны
были бы десятки тысяч, и скоро могли бы
точно устроиться десятки тысяч, и теперь же
существовать, по крайней мере, много тысяч.
Отчего же их только десятки? Оттого, что они
подозреваются, стесняются, пеленаются, так
что у самых преданных делу преподава-
ния в них людей отбивается охота препода-
вать».
Сославшись на существование «сотен» новых
журналов и «десятков» воскресных школ, как
на кажущиеся признаки желания общества
учиться, автор разобранной Чернышевским
статьи поспешил прибавить, что признаки эти
|
|
|
| NB |
idem „Социал-
Демократ"
№ 1, 164
До сих пор
„Социал-
Демократ"
№ 1, 164
обманчивы. «Послушаешь крики на улицах, —
меланхолически повествовал он, — скажут,
что вот там-то случилось то-то, и поневоле
повесишь голову и разочаруешься»... «По-
звольте, г. автор статьи, — возражает Черны-
шевский, — какие крики слышите вы на
улицах? Крики городовых и квартальных, —
эти крики и мы слышим. Про них ли вы гово-
рите? Скажут, что вот там-то случилось
то-то... — что же такое например? Там случи-
лось воровство, здесь превышена власть, там
сделано притеснение слабому, здесь оказа-
но потворство сильному, — об этом беспре-
станно говорят. От этих криков, слышных
всем, и от этих ежедневных разговоров в са-
мом деле поневоле повесишь голову и разоча-
руешься»...
Понятно, какое впечатление должны были
производить подобные статьи Чернышевского
на русское студенчество. Когда впоследствии
студенческие беспорядки повторились в конце
шестидесятых годов, то статейка «Научи-
лись ли?» читалась на сходках студентов, как
лучшая защита их требований. Понятно также,
как должны были встречать подобные вызы-
вающие статьи гг. «охранители». «Опасное»
влияние великого писателя на учащуюся мо-
лодежь все более и более становилось для них
несомненным...
Стоя на точке зрения утопического социализма, Черны-
шевский находил, что те планы, к осуществлению которых
стремились его западные единомышленники, могли осу-
ществиться при самых различных политических формах.
Так-говорила теория. И пока Чернышевский не уходил из
ее области, он не обинуясь высказывал этот свой взгляд.
В начале его литературной деятельности наша обществен-
ная жизнь как будто обещала дать некоторое, хотя бы
только косвенное, подтверждение справедливости этого
взгляда: у наших передовых людей явилась тогда надежда
на то, что правительство возьмет на себя почин беспри-
страстного решения крестьянского вопроса. Это была
несбыточная надежда, от которой Чернышевский отка-
зался едва ли не ранее, чем кто-либо другой. И если в тео-
рии он и впоследствии неясно видел связь экономики с по-
литикой, то в своей практической деятельности, — говоря
это, мы имеем в виду его деятельность, как п у б л и ц и-
с т а, — он выступал непримиримым врагом нашего
старого порядка, хотя его своеобразная ирония продол-
жала вводить многих либеральных читателей в заблужде-
|
| NB |
ние на этот счет. На деле, — если не в теории, — он стал
человеком непримиримой политической борьбы, и жажда
борьбы сказывается едва ли не в каждой строке каждой
из его статей, относящихся к 1861 г. и, в особенности,
к роковому для него 1862 году.
Замечания написаны не ранее
октября 1909 г. — не позднее
апреля 1911 г.
Впервые напечатаны частично
в 19S3 г. в Ленинском сборнике XXV
Полностью напечатаны
в 195S г. в 4 издании Сочинений Печатаются по подлиннику
В. И. Ленина, том SS
|
|
Ю. М. СТЕКЛОВ. «Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ,
ЕГО ЖИЗНЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ (1828—1889)» 225
СПБ., 1909
ГЛАВА I
МОЛОДОСТЬ ЧЕРНЫШЕВСКОГО. - УНИВЕРСИТЕТ. —
ЖЕНИТЬБА
[11] Как мы увидим дальше, Чернышевский своеобразно
переработал и претворил положения утопического социализма.
Пытаясь объединить их с выводами гегельянской философии,
с материалистическим мировоззрением и с критикой существую-
щих экономических отношений, Чернышевский самостоятельно
стал на путь, приближавший его к выработке системы научного
социализма. Но создать такую цельную систему ему не удалось.
С одной стороны, этому помешал насильственный перерыв в его
литературной деятельности, вызванный его арестом и ссылкой;
с другой стороны, неразвитость общественных отношений в тог-
дашней России лежала на нем тяжелым балластом и не давала
ему возможности развить до логического конца свои взгляды.
Карл Маркс, который за три года до Чернышевского приступил
к изучению социальных систем (1843 г.), жил в другой обста-
новке и сумел сделать то, чего не суждено было сделать Черны-
шевскому. По силе же своего ума и по разносторонности знаний
«великий русский ученый и критик», как назвал его Маркс,
вряд ли уступал основателю научного социализма...
ГЛАВА II
ОБЩИЙ ОЧЕРК ЛИТЕРАТУРНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
ЧЕРНЫШЕВСКОГО
|
[30—35]... Никогда незлобивый поэт не может
иметь таких страстных почитателей, как тот, кто, по-
добно Гоголю, питая грудь ненавистью ко всему низ-
кому, пошлому и пагубному, враждебным словом
отрицания против всего гнусного проповедует любовь
к добру и к правде. «Кто гладит по шерсти всех и всё,
тот кроме себя не любит никого и ничего; кем доволь-
| bien dit! * |
ны все, тот не делает ничего доброго, потому что
добро невозможно без оскорбления зла. Кою никто
не ненавидит, тому никто ничем не обязац»...
• — хорошо сказано! Ред,
|
| NB |
| NB |
Близилась отмена крепостного права, и кре-
стьянский вопрос был поставлен на очередь дня.
Интересы высших классов защищались правитель-
ством, дворянскими организациями и большинством
литературы; только интересы крестьянских масс
не находили искренних и бескорыстных защитников.
И вот Чернышевский, очертя голову, ринулся в бой?
|
как с открытыми и лицемерными защитниками инте-
ресов крепостников, так и с представителями наро-
ждающихся буржуазных тенденций...
|
С этой целью Чернышевский написал ряд блестя-
щих статей, из которых укажем статьи «Экономи-
ческая деятельность и законодательство», «Капитал
и труд», «Июльская монархия», «Кавеньяк» п пр.
В этих же статьях п в целом ряде других Черны-
шевский старался разоблачить буржуазный либера-
лизм и показать, что он неспособен даже довести
до конца свою собственную борьбу с абсолютизмом
и пережитками феодального строя и что он по
существу является представителем интересов круп-
ных собственников, будучи принципиально враж-
дебен интересам трудящихся демократических
масс...
|
Чтобы подвести фундамент под мировоззрение
складывающейся юной русской демократии, Чер-
нышевский воспользовался появлением брошюры
Лаврова «Очерки вопросов практической философии»
и написал свою блестящую статью «Антропологиче-
ский принцип в философии», в которой излагал основ-
ные положения фейербаховского материализма и
подвергал безжалостной критике идеалистическое
мировоззрение...
|
| не совсем! |
Можно сказать без преувеличения, что не было
ни одного крупного политического вопроса, интере-
совавшего русское общество, на который Чернышев-
ский не спешил бы откликнуться своим разумным и
авторитетным словом... Прометей русской револю-
ции, как удачно называет его Русанов *, не жалел
себя, отстаивая счастье родного народа и расчищая
дорогу для грядущих борцов...
[37—38] Реакционеры, враждебные эмансипации
женщины, как и раскрепощению личности вообще,
инсинуировали, будто Чернышевский в «Что делать?»
* Н. Русанов — Социалисты Запада и России, СПб., 1908, стр. 286.
|
|
N B
проповедует так наз. «свободную любовь»*. Разу-
меется, это клевета или органическая неспособность
понять психологию новых свободных людей...
Мы знаем, что Чернышевский некогда мечтал об
ученой карьере. Но скоро он убедился, что будет
гораздо полезнее русскому народу на другом поприще.
Этот демократ по убеждению и боец по темпераменту
не мог удалиться на холодные вершины академической
науки в то время, когда кругом закипала жизнь и
чувствовалась необходимость осветить широким слоям
русского общества смысл совершавшихся вокруг них
и подготовлявшихся событий...
[42] От начала деятельности Лессинга до смерти
Шиллера, в течение 50 лет, развитие одной из вели-
чайших европейских наций, будущность стран от Бал-
тийского до Средиземного моря, от Рейна до Одера,
определялась литературным движением. Почти все
другие социальные факторы не благоприятствова-
ли развитию немецкого народа. Одна литература
вела его вперед, борясь с бесчисленными препят-
ствиями.
Здесь в Чернышевском заговорил просветитель,
здесь уверенность в могуществе разума и силе знания
взяла в нем перевес над его материалистическими
взглядами в социологии. Типичный просветитель
Лессинг был особенно дорог Чернышевскому еще п
потому, что он напоминал ему во многих отношения х
Белинского, а эпоха Лессинга напоминала ему 40-ые
и 50-ые годы русской истории. В том и другом случав
это был «период бури и натиска», и вполне изви-
нительно увлечение просветителя другими просветите-
лями **...
|
|
| В |
* См., например, гнусную брошюру проф. одесского университет"»
П. П. Цитовича, вышедшую в 1879 г. под заглавием «Что делали в романе
«Что делать?»». — Серия клеветнических брошюр этого пасквилянта,
направленных против «нигилизма», обратила на него внимание правитель-
ства, которое в 1880 г. дало ему субсидию на издание антиреволюционной
газеты «Берег». Этот прототип «России» и «Русского знамени» никакого
успеха не имел, а издание скоро закончилось плачевным фиаско и, кажется,
растратой. — Выдержки из этой брошюры, к сожалению, очень неполные,
см. в книге Я. Денисюка — «Критическая литература о произведениях
Н. Г. Чернышевского». Москва, 1908 г.
** В этом отношении Чернышевский иногда доходит до преувеличе-
ний, не свойственных его обычному строгому реализму. Так, противодей-
ствие чиновников народной трезвости он объясняет тем, что «они дурно
воспитаны и слишком мало учились» (Соч., IV, 396). Но такие утверждения
встречаются у него редко.
|
[45] Чтобы составить себе понятие о миросозерцании
Чернышевского, приходится (быть может, несколько
искусственно) соединять отдельные его суждения и
мысли, высказанные по различным поводам в разроз-
ненных статьях и заметках и потому иногда противо-
речащие друг другу или недодуманные до логического
конца. И тем не менее внимательное изучение полного
собрания сочинений Чернышевского приводит нас
к глубокому убеждению, что он обладал довольно цель-
ным материалистическим мировоззрением, которое
старался проводить при обсуждении всех вопросов, как
теоретических, так и практических...
NB
ГЛАВА III
ФИЛОСОФСКИЕ ВЗГЛЯДЫ ЧЕРНЫШЕВСКОГО. —
МОРАЛЬ РАЗУМНОГО ЭГОИЗМА
| Ср. Engels |
[47—50] На Западе эволюция левого гегельян-
ства привела к Фейербаху, который заложил
основу материалистической философии. «Тем, —
говорит Чернышевский, — завершилось развитие
немецкой философии, которая теперь в первый раз
достигла положительных решений, сбросила свою
прежнюю схоластическую форму метафизической
|
|
|
