 |
Рождения, смерти и женитьбы 11 глава
|
|
|
|
Фредди покопался в кармане и выудил три новенькие блестящие книжки в бумажных обложках. Одна оказалась «Атласом Ливерпуля и окрестностей», остальные были детективами.
— Позаимствовал у продавца, — пояснил он, — чтобы выследить ковер.
— Но ничего не вышло, — заметил Кэл.
— Я уже сказал, что почти вышло. Мы не закончили, потому что Лилия почувствовала присутствие этой твари, убившей ее.
— Она всегда обладала отменным чутьем, — сказал Нимрод.
— Это верно, — отозвался Фредди. — Как только она ощутила в воздухе запах чудовища, она забыла о ковре. Потребовала, чтобы мы отправились предупредить вас. Это было нашей ошибкой. Надо было идти дальше по следу.
— Тогда он прикончил бы нас по одному, — вставил Нимрод.
— Надеюсь, что он не успел добраться до остальных, — произнес Кэл.
— Нет. Они живы, — заверил Фредди. — Мы почувствовали бы, если бы с ними что-то случилось.
— Он прав, — подтвердил Нимрод. — Мы легко отыщем их след. Но уходить нужно прямо сейчас. Как только эти в мундирах доберутся сюда, мы окажемся в ловушке.
— Ладно, я понял, — согласился Кэл. — Дай мне хотя бы попрощаться с отцом.
Он зашел в соседнюю комнату. Брендан не двинулся с места с той минуты, как Кэл усадил его в кресло.
— Папа… ты меня слышишь?
Брендан отвлекся от своих горестей.
— Не видал такого ветра с самой войны, — произнес он. — Со времен Малайи. Там целые дома обрушивались. Вот не думал, что и здесь будет такое.
Он говорил рассеянно, уставившись в стену.
— На улице полиция, — сообщил Кэл.
— Хоть голубятня устояла, да, — проговорил Брендан. — Какой был ветер… — Голос его затих. Затем он спросил: — Они придут сюда? Полицейские?
— Думаю, да, папа. Ты можешь поговорить с ними? Мне нужно уйти.
|
|
|
— Конечно, иди, — пробормотал Брендан. — Иди, пожалуйста.
— Ты не против, если я возьму машину?
— Бери. Я им скажу… — Он помолчал, прежде чем продолжить мысль. — Не видел такого ветра с самой… ага, с самой войны.
Троица вышла из дома через заднюю дверь, перелезла через забор и прошла вдоль железнодорожной насыпи до пешеходного моста в другом конце Чериот-стрит. Отсюда они смогли оценить размер толпы, уже набежавшей с соседних улиц в надежде на шоу.
Какая-то часть Кэла хотела спуститься к людям и рассказать о том, что он пережил. Сказать: «Мир это не только заварочный чайник и чашка. Я знаю, потому что видел». Но он сдержал свой порыв. Он понимал, как на него посмотрят.
Может быть, еще настанет время, чтобы выразить свою гордость и рассказывать своему народу об ужасах и чудесах мира. Но это время еще не пришло.
VIII
Необходимое зло
Человека в темном костюме — того, что на глазах Кэла вышел из полицейской машины — звали инспектор Хобарт. Он прослужил восемнадцать из своих сорока шести лет, но его звезда засияла лишь недавно, когда весной и летом прошлого года город потрясали волнения.
Причины этих волнений до сих пор были предметом общественных расследований и частных споров, но у Хобарта не было времени заниматься ни тем ни другим. Инспектора интересовал лишь закон и его соблюдение. В тот год гражданской нестабильности именно одержимость законом сделала Хобарта столь значимой фигурой.
Тонкости социологии и гражданского права его не волновали. Сокровенной целью Хобарта было сохранение спокойствия, а его методы — апологеты инспектора именовали их «бескомпромиссными» — снискали одобрение отцов города. За считанные недели он взлетел на верхние ступени служебной лестницы и за закрытыми дверьми получил карт-бланш на то, чтобы разобраться с анархией, уже облегчившей городскую казну на миллионы.
|
|
|
Хобарт разглядел политическую подоплеку подобного маневра. Высшие эшелоны власти, к которым он питал глубочайшее, хотя и безмолвное почтение, не решались сами взяться за кнут — они неминуемо получили бы сдачи. И сам Хобарт, без сомнений, стал бы первой жертвой общественного гнева, если бы его методы провалились.
Но они не провалились. Инспектор сформировал элитный отряд и набрал туда только тех, кто с одобрением относился к его методам. Этот отряд быстро добился успеха. Пока обычные вооруженные силы стояли на улицах и ничего не предпринимали, особое подразделение Хобарта действовало за сценой. Те немногие, кому было об этом известно, называли его «Пожарная бригада». Члены бригады вселяли страх в каждого, кто подозревался в обострении обстановки словом или делом. Через несколько недель волнения утихли, а Джеймс Хобарт внезапно сделался фигурой, с которой приходилось считаться.
Затем последовало несколько спокойных месяцев, и бригада истосковалась. Хобарт осознал: «калиф на час» теряет свое положение, как только этот час проходит. Прошедшая весна и начало лета служили тому подтверждением.
Так было до сего момента. Теперь же инспектор получил надежду на продолжение борьбы. Вокруг царил хаос, и прямо перед Хобартом находились наглядные доказательства беспорядка.
— Доложите обстановку.
Ричардсон, правая рука инспектора, покачал головой.
— Все говорят о каком-то смерче, — сообщил он.
— Смерч? — Хобарт позволил себе улыбнуться от абсурдности этого утверждения. Губы его совсем исчезли, а глаза превратились в узкие щелки. — Злоумышленники обнаружены?
— Нам не сообщили ни об одном. Видимо, это все ветер…
Хобарт оглядел раскинувшуюся перед ним картину разрушений.
— Это Англия, — сказал он. — У нас не бывает смерчей.
— Ну, что-то же было, чтобы натворить такое…
— Кто-то, Брайан. Анархисты. Они похожи на крыс, эти типы. Только найдешь на них отраву, как они тут же привыкают к ней и начинают жиреть. — Он помолчал. — Знаешь, мне кажется, все начинается по новой.
Пока инспектор говорил, к ним подошел еще один полицейский, герой кровопролитных столкновений прошлого года по фамилии Фрайер.
— Сэр. Мы получили сведения о подозреваемых. Их видели, когда они переходили через мост.
|
|
|
— Ступайте за ними, — приказал Хобарт. — Арестуйте их. И вот еще что, Брайан: переговорите с людьми. Я хочу получить показания всех жителей улицы.
Оба полисмена отправились выполнять приказы, а Хобарт продолжал размышлять над проблемой. Он нисколько не сомневался, что все случившееся сотворено людьми. Если не теми же самыми, кому он свернул шеи в прошлом году, то мразью вроде них. За годы службы Хобарт видел этого зверя во множестве разных обличий, и с каждым разом, когда инспектор заглядывал ему в пасть, монстр делался все хитрее и отвратительнее.
Враг не менялся, прятал ли он свою природу за огнем, водой или смерчем. Хобарт понимал это, и понимание давало ему силу. Пусть поле битвы новое, но война старая: война между законом, который представлял инспектор, и червем анархии, поселившимся в человеческом сердце. Хобарт не позволит никакому смерчу прикрыть этот факт.
Война, разумеется, порой вынуждает применять жестокие меры, но разве правое дело не требует от победителя время от времени проявлять жестокость? Хобарт никогда не отказывался от ответственности, не откажется и на этот раз.
Пусть зверь явится снова: какое бы обличье он ни избрал, Хобарт готов к встрече.
IX
О сильных мира сего
Инкантатрикс не взглянула на вошедшего Шедуэлла. Казалось, с прошлой ночи она вообще не сделала ни единого движения. Воздух в номере отеля сгустился от ее дыхания и пота. Шедуэлл глубоко вдохнул.
— Мой бедный вольнодумец, — пробормотала она. — Он уничтожен.
— Как такое возможно? — изумился Шедуэлл.
Образ Доходяги до сих пор стоял у него перед глазами во всем своем ужасающем величии. Как можно убить столь могущественное создание? Особенно если учесть, что оно уже было мертво.
— Это чокнутые, — сказала Иммаколата.
— Муни или девчонка?
— Муни.
— А те, что выползли из ковра?
— Все живы, кроме одного, — ответила Иммаколата. — Я верно говорю, сестра?
Старая Карга сидела на корточках в углу, ее тело расползалось по стене пятном желчи. Она ответила Иммаколате так тихо, что Шедуэлл не расслышал.
|
|
|
— Да, — произнесла инкантатрикс. — Моя сестра видела, что кто-то один из них отправился на тот свет. Остальные спаслись.
— А Бич?
— Я слышу только молчание.
— Хорошо, — отозвался Шедуэлл. — Я перевезу ковер этим вечером.
— И куда?
— В дом за рекой. Он принадлежит человеку, с которым я когда-то вел дела. Его зовут Шерман. Проведем аукцион там. Здесь слишком людно для наших покупателей.
— Так, значит, они едут?
Шедуэлл ухмыльнулся:
— Конечно же едут. Эти люди ждали долгие годы. Ждали хотя бы возможности поторговаться. И я предоставлю им такую возможность.
Его согревала мысль о том, с какой готовностью помчались на его призыв семь влиятельных покупателей, приглашенных на эту Распродажу Распродаж.
Среди избранных было несколько богатейших людей планеты. Их денег хватило бы, чтобы купить целые страны. Их имен публика не знала; их могущество оставалось анонимным, как у всех истинных властителей. Однако Шедуэлл тщательно навел справки и узнал, что у этих семерых имеется кое-что общее помимо несметных богатств. Все они очень интересовались всевозможными чудесами. Вот почему богачи покинули свои замки и пентхаузы, чтобы поспешить в этот мрачный город. От нетерпения у них пересохло в горле и вспотели руки.
У Шедуэлла было то, что каждый из них ценил почти так же, как жизнь, и еще сильнее, чем богатство. Они обладают могуществом. Но разве сегодня он не превзошел их?
X
О человеческом
— Как много страстей, — сказала Апполин Сюзанне, когда они шли по улицам Ливерпуля.
На складе Гилкрайста они не нашли ничего. Их встретили подозрительными взглядами, и они быстро удалились, пока не начались вопросы. Апполин потребовала, чтобы ей показали город, и двинулась вперед, полагаясь на собственное чутье. Она направлялась в самые многолюдные места, какие только могла отыскать. Тротуары были запружены торговцами, детьми и зеваками.
— Страстей? — переспросила Сюзанна. Это было не то слово, которое первым приходило на ум среди грязной улицы.
— Повсюду, — подтвердила Апполин. — Разве ты не видишь?
Она указала на щит с рекламой постельного белья, где изображалась пара любовников, пребывающих в истоме после соития. Рядом реклама автомобиля восхваляла Совершенные Линии, воплощенные в плоти и стали.
— А вон там еще. — Апполин указала на рекламный плакат дезодорантов, где змий искушал очаровательно нагих Адама и Еву, обещая обеспечить им уверенность в обществе.
— Здесь настоящий бордель, — заметила Апполин с явным одобрением.
Только теперь Сюзанна осознала, что они потеряли Джерико. Тот шел в нескольких шагах позади женщин, с тревогой наблюдая парад человеческих существ. А теперь он исчез.
|
|
|
Они вернулись по собственным следам, пробившись через толпу прохожих, и обнаружили Джерико перед магазинчиком, где давали видео напрокат. Он был заворожен стоящими в ряд телевизорами.
— Это пленники? — спросил он, не сводя глаз с говорящих голов.
— Нет, — ответила Сюзанна. — Это такое представление. Как в театре. — Она дернула Джерико за широкий пиджак. — Пойдем же.
Он обернулся, его глаза влажно блестели. Мысль о том, что Джерико до слез тронул вид дюжины телеэкранов, заставила Сюзанну испугаться за его нежную душу.
— Все в порядке, — заверяла она, оттаскивая Джерико от витрины. — Они вполне счастливы.
И Сюзанна взяла его под руку. Его лицо вспыхнуло от удовольствия, и они вместе двинулись сквозь толпу. Джерико дрожал, и нетрудно было представить, какое потрясение он только что испытал. Сюзанна воспринимала родное разнузданное столетие как должное, потому что не знала другого; и вот теперь, глядя чужими глазами и слушая чужими ушами, она увидела свое время в другом свете. Увидела, насколько этот век лишен радостей, насколько он груб, хотя настаивает на собственной изысканности, и начисто лишен очарования, несмотря на рьяное стремление очаровывать.
Однако у Апполин все увиденное вызывало радость. Она брела среди прохожих, подхватив длинные юбки, словно вдовушка на разудалой пирушке после похорон.
— Думаю, нам лучше свернуть с главной улицы, — сказала Сюзанна, когда они туда дошли. — Джерико плохо чувствует себя в толпе.
— Что ж, пусть привыкает, — ответила Апполин, бросив взгляд на Джерико. — Очень скоро этот мир станет нашим миром.
И она двинулась вперед.
— Погоди минутку! — Сюзанна бросилась за ней, пока они не потерялись в уличной суете. — Постой! — сказала она, беря Апполин за руку. — Мы же не можем вечно болтаться по городу. Нам надо найти остальных.
— Ну дай мне развлечься! — воскликнула Апполин. — Я слишком долго спала. Мне необходимо немного веселья.
— Может быть, позже, — сказала Сюзанна. — Когда отыщем ковер.
— К черту ковер! — последовал немедленный ответ Апполин.
Во время спора они перекрыли дорогу потоку прохожих, и на них устремлялись недовольные взгляды и проклятия. Проходивший мимо мальчишка плюнул в Апполин, и она тотчас же с поразительной меткостью ответила ему тем же. Мальчишка ретировался, на его заплеванной физиономии застыло ошарашенное выражение.
— Мне нравится здешний народ, — сообщила Апполин. — Они не прикидываются любезными.
— Мы снова потеряли Джерико, — заметила Сюзанна. — Черт побери, он ведет себя как ребенок.
— Я его вижу.
Апполин указала на Джерико: он стоял, вытягивая шею над толпой, словно боялся утонуть в этом человеческом море.
Сюзанна пошла к нему, двигаясь против течения, и это было непросто. Но Джерико не уходил. Он не сводил тоскливого взгляда с неба над головами толпы. Его толкали, пихали локтями, но он все стоял и смотрел в пустоту.
— Мы тебя едва не потеряли, — сказала Сюзанна, добравшись до него.
Он просто ответил:
— Смотри.
Сюзанна была на несколько дюймов ниже его, и она внимательно проследила за его взглядом.
— Ничего не вижу.
— Ну, в чем дело на сей раз? — спросила Апполин, тоже приблизившись к ним.
— Они такие печальные, — сказал Джерико.
Сюзанна оглядела проплывающие мимо лица. Они были раздраженные, иногда скучные или злые, но очень немногие показались ей печальными.
— Ты видишь? — спросил Джерико, прежде чем она успела возразить. — Эти огни.
— Нет, она их не видит, — уверенно заявила Апполин. — Она же все-таки чокнутая, или ты забыл? Хотя и владеет менструумом. А теперь пошли дальше.
Джерико перевел взгляд на Сюзанну. Теперь он был совсем близок к тому, чтобы заплакать.
— Ты должна увидеть, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты увидела.
— Не делай этого, — предупредила Апполин. — Это неразумно.
— Они разного цвета, — продолжал Джерико.
— Вспомни о постулатах, — настаивала Апполин.
— Цвета? — переспросила Сюзанна.
— Как дым вокруг их голов.
Джерико взял ее за руку.
— Ты что, не слышишь? — надрывалась Апполин. — Третий постулат Капры гласит…
Сюзанна уже не обращала ни на что внимания. Она смотрела на прохожих, крепко вцепившись в руку Джерико.
Теперь она разделяла не только его чувства, но и панику из-за того, что они зажаты этим пышущим жаром стадом. Нарастающая волна клаустрофобии захлестывала Сюзанну. Она закрыла глаза и приказала себе успокоиться.
В темноте она снова услышала Апполин, толкующую о каких-то постулатах. Потом открыла глаза.
То, что она увидела, едва не заставило ее закричать. Небо изменило цвет, будто все дренажные канавы загорелись и улицы заволокло дымом. Однако никто вокруг вроде бы ничего не замечал.
Сюзанна обернулась к Джерико за объяснением и на этот раз действительно вскрикнула. Вокруг его головы фейерверком пылал нимб, из которого поднимался столб света и струйки дыма.
— О господи! — воскликнула Сюзанна. — Что творится?
Апполин взяла ее за плечо и потянула к себе.
— Отойди! — закричала она. — Это заразно! «После трех — множество».
— Что?
— Так гласит постулат!
Однако Сюзанна не поняла этого предостережения. Первое потрясение перешло в опьянение, и она рассматривала толпу. Глаза ее видели то, о чем говорил Джерико. Волны и струи цвета расплывались вокруг людских тел. Почти все цвета были приглушенными, иногда просто серыми, порой походили на тусклую пастель, но у одного или двоих Сюзанна разглядела чистые краски: светящийся оранжевый ореол вокруг головы ребенка, восседавшего на шее отца, и павлинью расцветку девушки, смеявшейся над чем-то со своим кавалером.
Апполин снова потянула ее, и теперь Сюзанна послушалась. Однако не успели они сделать шаг, как в толпе позади них раздался крик, потом еще один, и еще, и вдруг люди слева и справа принялись вскидывать руки и закрывать глаза. Один человек рядом с Сюзанной упал на колени и стал молиться, другого вырвало. Люди хватались за соседей в поисках опоры и обнаруживали, что страх охватил каждого.
— Чтоб тебя! — выругалась Апполин. — Посмотри, что вы наделали.
Сюзанна видела, что цвета ореолов меняются по мере того, как паника охватывает толпу. Сквозь невыразительный серый пробивались дикие пурпурные и зеленые краски. Смешанный гул криков и молитв оглушал.
— Но как это вышло? — спросила Сюзанна.
— Постулаты Капры! — прокричала в ответ Апполин. — После трех — множество!
Теперь Сюзанна уловила мысль. То, что способны утаить двое, становится известно всем, если поделиться знанием с третьим. Как только она увидела то, что видели Апполин и Джерико, то, что было знакомо им с рождения, пожар распространился. Мистическая зараза за секунды обратила улицу в бедлам.
Страх почти мгновенно породил ярость, и толпа принялась отыскивать козлов отпущения — тех, кто вызвал видения. Торговцы всматривались в покупателей и вцеплялись им в глотки; секретари, ломая ногти, впивались в щеки бухгалтеров; взрослые мужчины плакали и пытались выяснить, что случилось, у своих жен и детей.
Потенциальные мистики внезапно обратились в стаю диких собак. Цвета их нимбов потускнели до серых и коричневых оттенков, как экскременты больного.
Но это было лишь начало. Когда завязалась потасовка, одна богато одетая женщина с потекшим в пылу борьбы макияжем направила обвиняющий перст на Джерико.
— Это он! — завизжала она. — Это сделал он!
И она бросилась на виновника бед, готовая выцарапать ему глаза. Джерико отступил в гущу людей, когда она двинулась на него.
— Держите! — выкрикнула женщина. — Держите его!
От ее воплей насколько человек из общей свалки забыли о собственных распрях и сосредоточились на новой мишени.
Кто-то слева от Сюзанны завопил.
— Прикончить его!
Через секунду полетел первый булыжник, ударивший Джерико в плечо. Движение на улице остановилось, поскольку водители, тормозившие из любопытства, подпали под действие видения. Джерико оказался прижатым к стене автомобилей, когда толпа пошла на него. Сюзанна вдруг поняла, что речь идет о жизни и смерти. Испуганные и сбитые с толку люди страстно желали растерзать Джерико и порвать на куски каждого, кто попытается его спасти.
Еще один камень попал в Джерико, и по щеке у него потекла кровь. Сюзанна рвалась в его сторону, кричала, чтобы он убегал, но он смотрел на приближавшуюся массу народа, словно зачарованный человеческой ненавистью. Сюзанна пробиралась к нему, шагая по капотам и протискиваясь между бамперами. Но главари — женщина с размазанной косметикой и еще пара человек — были уже рядом с Джерико.
— Оставьте его! — выкрикнула Сюзанна.
Но никто не обратил на нее ни малейшего внимания. В том, как вели себя палачи и жертва, проглядывало что-то ритуальное, словно их тела знали все издревле и не в силах были переписать историю.
Заклятие нарушили полицейские сирены. Впервые в жизни Сюзанна ощутила благодарность, услышав этот пронизывающий до кишок вой.
Его воздействие было быстрым и ощутимым. Люди в толпе принялись стонать, словно подражали сиренам; дерущиеся отпускали шеи врагов, остальные с изумлением рассматривали свою растерзанную одежду и окровавленные кулаки. Два человека даже потеряли сознание, поглядев вокруг, а другие снова зарыдали, на этот раз от смущения, а не от страха. Многие рассудили, что свобода лучше ареста, и пустились наутек. После пережитого потрясения они вернулись к привычной слепоте чокнутых и теперь разбегались, тряся головами, чтобы избавиться от последних отблесков видения.
Рядом с Джерико появилась Апполин, успевшая обойти толпу сзади.
Она вывела Джерико из жертвенного транса тычками и криками, а потом потащила прочь. И ее помощь подоспела вовремя: большая часть линчевателей разбежалась, но около дюжины еще не оставили свое намерение. Они жаждали крови и готовы были пролить ее до прибытия властей.
Сюзанна огляделась в поисках путей к спасению. Маленькая боковая улочка рядом с главной улицей вселяла надежду. Сюзанна закричала, подзывая Апполин. Прибытие патрульных машин очень кстати вызвало суматоху — толпа разбегалась.
Однако самые упорные из линчевателей бросились в погоню. Когда Апполин с Джерико добрались до перекрестка, женщина с размазанной косметикой вцепилась в платье Апполин. Та отпустила Джерико, повернулась к обидчице и так двинула кулаком ей в челюсть, что женщина повалилась на землю.
Полицейские заметили погоню и тоже кинулись за беглецами. Но они не успели предотвратить кровопролитие, потому что Джерико споткнулся. Миг — и толпа нагнала его.
Сюзанна протянула ему руку, и в эту секунду, заскрежетав о бордюр, рядом с ней притормозила машина. Дверца распахнулась, и Кэл закричал:
— Садись! Садись скорее!
— Подожди! — ответила Сюзанна.
Она оглянулась и увидела, что Джерико прижимается спиной к кирпичной стене, со всех сторон зажатый преследователями. Апполин уложила еще кого-то из толпы и помчалась к машине. Но Сюзанна не могла бросить Джерико.
Она рванулась обратно в сутолоку тел, не обращая внимания на Кэла, призывавшего ее уйти, пока не поздно. Когда Сюзанна добралась до Джерико, тот уже потерял надежду на спасение. Он сползал по стене, прикрывая голову руками от града плевков и ударов. Сюзанна кричала на этих людей, требовала остановиться, но чьи-то руки оттащили ее в сторону.
Она снова услышала голос Кэла, но теперь не могла вернуться к нему, даже если бы захотела.
— Уезжай! — выкрикнула она, моля бога, чтобы Кэл услышал и послушался.
А потом она бросилась на самых неистовых мучителей Джерико. Но здесь было слишком много людей, и они тянули ее назад, а некоторые исподтишка лапали, пользуясь общей суматохой. Она отбивалась и кричала, но дело было безнадежное. В отчаянии Сюзанна потянулась к Джерико и повисла на нем, прикрывая голову свободной рукой под усиливающимся градом ударов.
Неожиданно все крики, пинки и толчки прекратились: это двое полицейских прорвались через кольцо линчевателей. Несколько человек из толпы воспользовались возможностью и сбежали, но большинство не выказывало ни малейшего раскаяния. Совсем наоборот они вытирали слюну с губ и звенящими голосами оправдывали свою жестокость.
— Это они начали, господин полицейский, — сказал один из линчевателей. Лысеющий тип, он походил бы на кассира из банка, если бы кровь не испачкала его руки и рубашку.
— Правда? — спросил полицейский, рассматривая чернокожего изгоя и его растерзанную защитницу. — Вы двое, поднимайтесь, — приказал он. — Вам придется ответить на несколько вопросов.
XI
Три виньетки
— Нельзя было их оставлять, — сказал Кэл.
Они объехали квартал и снова вернулись на Лорд-стрит, где обнаружили, что улица запружена полицейскими, а Сюзанны с Джерико и след простыл.
— Их арестовали, — произнес он. — Проклятье, нельзя было…
— Рассуждай практически, — посоветовал Нимрод. — У нас не было выбора.
— Нас едва не прикончили! — воскликнула Апполин. Она тяжело дышала, как загнанная лошадь.
— В данных обстоятельствах главное для нас — Сотканный мир, — сказал Нимрод. — Полагаю, с этим согласны все.
— Лилия видела ковер, — пояснил Фредди Апполин. — Из дома Лащенски.
— Так она сейчас там? — спросила Апполин.
Несколько секунд все молчали. Затем заговорил Нимрод.
— Она мертва, — произнес он без выражения.
— Мертва? — поразилась Апполин. — Как это? Ее убил кто-то из чокнутых?
— Нет, — ответил Фредди. — Ее убило нечто, присланное Иммаколатой. Наш добрый Муни победил его раньше, чем оно уничтожило нас всех.
— Значит, Иммаколате известно, что мы проснулись, — заметила Апполин.
Кэл посмотрел на ее отражение в зеркале. Глаза Апполин казались черными камешками на пухлом рыхлом лице.
— Ничего ведь не изменилось? — спросила она. — С одной стороны — люди, с другой — злые заклятия.
— Бич хуже всех заклятий, — сказал Фредди.
— Будить остальных по-прежнему рискованно, — настаивала Апполин. — Чокнутые еще опаснее, чем прежде.
— Если мы не разбудим их, что будет с нами? — спросил Нимрод.
— Мы станем хранителями, — ответила Апполин. — Присмотрим за ковром, пока ситуация не улучшится.
— Если она когда-нибудь улучшится, — уточнил Фредди.
Это замечание было последним. Все надолго умолкли.
Хобарт смотрел на кровь, все еще ярко блестевшую на булыжниках Лорд-стрит. Он не сомневался: бесчинство, учиненное анархистами на Чериот-стрит, было лишь прелюдией. Вот здесь произошло кое-что более страшное: спонтанный приступ безумия охватил обычных мирных людей. Волна гнева была спровоцирована двумя мятежниками, которые теперь находились под стражей и ждали допроса.
В прошлом году оружием служили кирпичи и кустарно изготовленные бомбы. В этом году, судя по всему, террористы получили доступ к более изощренному оружию. Здесь, на ничем не примечательной улице, имела место массовая галлюцинация. Самые что ни на есть нормальные граждане говорили, что небо на их глазах меняло цвета. Если провокаторы и диверсанты действительно пустили в ход новое оружие — например, какой-нибудь искажающий сознание газ, — то надо настаивать на применении более жесткой тактики. Необходимо тяжелое вооружение и набор новых людей, способных такое оружие применить. Власти, конечно, станут сопротивляться, однако инспектор знал по опыту: чем больше пролитой крови они увидят, тем убедительнее будут его доводы.
— Эй ты, — позвал Хобарт одного из фоторепортеров и обратил его внимание на кровавые лужицы под ногами. — Покажи своим читателям вот это, — велел он.
Репортер должным образом заснял кровь, а затем перевел объектив на Хобарта. Он не успел сделать снимок, когда к нему шагнул Фрайер и вырвал фотоаппарат.
— Никаких фотографий, — сказал полицейский.
— А вам есть что скрывать? — колко поинтересовался фотограф.
— Верни ему камеру, — велел Хобарт. — Он делает свою работу, как и все мы.
Фотограф забрал камеру и ушел.
— Скотина, — пробормотал Хобарт, когда репортер повернулся к нему спиной. Затем добавил: — Есть новости с Чериот-стрит?
— Мы получили чертовски странные показания.
— Какие?
— Никто ничего не видел, однако в тот момент, когда налетел смерч, наблюдались непонятные явления. Собаки словно взбесились, и все радиоприемники отключились. Там явно произошло что-то странное.
— Как и здесь, — заметил Хобарт. — Полагаю, пора потолковать с нашими подозреваемыми.
Все ореолы померкли к тому моменту, когда полицейские распахнули дверцы «черного ворона»[6]перед штаб-квартирой Хобарта и приказали Сюзанне и Джерико выходить. От видения, которое Сюзанна разделила с Апполин и Джерико, остались лишь легкая тошнота и головная боль.
Их направили в мрачное бетонное здание и развели в разные стороны; все вещи, какие были при них, отобрали. Сюзанна беспокоилась только о книге Мими: она постоянно носила ее с собой с тех пор, как нашла. Несмотря на протесты, книгу у нее все равно отняли.
Полицейские коротко обсудили, куда вести Сюзанну, после чего проводили вниз по лестнице в пустую камеру для допросов где-то в недрах здания. Там составили протокол, куда занесли сведения о ней. Сюзанна старательно отвечала на вопросы, хотя мысли ее разбегались: она думала о Кэле, о Джерико, о ковре. Если на рассвете ситуация казалась скверной, то теперь она сделалась гораздо хуже. Сюзанна призвала себя преодолевать препятствия по мере сил, а не терзаться попусту о том, на что все равно нельзя повлиять. Сейчас главная задача — вытащить Джерико из участка. Сюзанна видела его страх и отчаяние, когда их разделили. С ним справится любой, кто обойдется с ним грубо.
Ход мыслей прервался, когда открылась дверь камеры. На Сюзанну смотрел бледный человек в графитно-сером костюме. Выглядел он так, словно очень давно не спал.
— Благодарю, Стилмен, — произнес он. Полицейский, записывавший показания, освободил стул напротив Сюзанны. — Будьте добры, подождите за дверью.
Полицейский вышел. Дверь захлопнулась.
— Я Хобарт, — сообщил новый человек. — Инспектор Хобарт. Нам с вами есть о чем поговорить.
Сюзанна больше не видела ни малейшего отсвета тех ореолов, но еще раньше, чем Хобарт уселся перед ней, она поняла, какого цвета его душа. И это не радовало.
|
|
|
