 |
Николай Александрович Добролюбов (1836 - 1861 гг.)
|
|
|
|
В центр концепции воспитания поставлена личность ребенка, гармоническое её развитие, подготовка ребенка к полноценной и счастливой жизни, воспитание у молодежи нетерпимого отношения к социальной несправедливости и готовности встать на борьбу со злом [14].
Обучение не просто должно сообщать некую сумму знаний, но способствовать умственному и нравственному развитию ребенка. Задача педагога - приучить детей "думать самостоятельно, внушить им любовь к знаниям, дать материал для деятельности всем способностям и полный простор их развития". "Успешного усвоения можно достигнуть, опираясь на любознательность и сильно развитое воображение детей, на их разум, стремясь чтобы учение было нравственной необходимостью"[2].
Добролюбов отстаивал самостоятельность и инициативность педагога. "Успешно осуществлять задачи обучения мог бы учитель, которого отмечает ясность, твердость и непогрешимость убеждений, высокое всестороннее развитие, обширные и разнообразные познания в гармонии с общими принципами". Знания и высокие качества учителя обеспечивают любовь и уважение к себе, такой учитель пользуется своим авторитетом только для того чтобы предоставить максимальную свободу, самостоятельность развитию детей, проявлению способностей и индивидуальных качеств. Учебник должен формировать у ученика мировоззрение и нравственные качества. "Отечеству нужны не люди фразы, а люди мысли и дела способные и готовые встать на смертную борьбу с застарелыми предрассудками"[14].
В 1861 году Добролюбов публикует ряд статей: "От дождя да в воду" - о Н.И.Пирогове, "Забытые люди" - о Ф.М.Достоевском, в которых подчеркивалось, что изменения в стране невозможны без изменения основ политического строя. Публикует работу "О значении авторитета в воспитании" и др. Идеал воспитания - в удовлетворении естественных стремлений человека на основе антропологизма (где человек-целое, неразделенное существо). Нельзя обособлять умственное, физическое, нравственное воспитание друг от друга. Таким образом, главное - забота о личности ребенка, разностороннее её развитие, подготовка человека к полноценной жизни[40].
|
|
|
В сочинении "Мое призвание к педагогическому званию" при поступлении в Главный педагогический институт Н.А. Добролюбов пишет:
"Я способен передавать свои познания, так как не обделен даром слова, так как имею сердце, которое нередко ищет само высказаться, а что же больше требуется от педагога, который хочет быть полезным... Как я могу передавать новые истины, ведь я только вступаю в жизнь?… но для этого я и вступаю в святилище науки, чтобы в нем приготовить себя к совершенному прохождению своей должности"[14].
Глава II. Обучение и воспитание дворянства в начале XIX века
Система воспитания и обучения в дворянской среде
Образование дворянских детей так же, как и жизнь их родителей, зависело от многих причин и прежде всего от имущественного состояния семьи, знатности и, наконец, пола ребенка. Мальчики в большинстве случаев обучались или домашними учителями, или в военно-учебных заведениях. Некоторая часть училась в частных пансионах. Сыновья особо знатных семей имели возможность поступить в привилегированные закрытые заведения - Пажеский корпус и Царскосельский лицей в Петербурге, Ришельевский лицей - в Одессе.
Девочки могли учиться дома или в закрытых институтах благородных девиц: в Петербурге - Смольный, Екатерининский и Патриотический, в Москве - Екатерининский. Во второй четверти XIX в. институты благородных девиц были открыты в Казани, Харькове, Нижнем Новгороде, Одессе, Киеве, Оренбурге и других городах [51].
|
|
|
Частные пансионы.
В первой половине XIX века в России существовало большое количество частных пансионов, как в столичных, так и в провинциальных городах. Они делились на три разряда в зависимости от учебной программы и платы: программа пансионов первого разряда соответствовала программе мужских гимназий, второго - уездных училищ, третьего - предполагала лишь обучение грамоте и счету. Перворазрядные пансионы стоили очень дорого. В них в основном обучались сыновья богатого и сановного дворянства. В этом учебном заведении воспитывались дети из аристократических фамилий: Голицыны, Нарышкин, князь П. А. Вяземский, граф А. П. Шувалов, граф П. Д. Толстой, сыновья подруги императрицы Марии Федоровны Александр и Константин Бенкендорфы, С. Волконский, М. Орлов[3].
Задачей педагогов было выработать в учащихся привычку к самостоятельной и сознательной работе. Методика преподавания для того времени была безусловно прогрессивной. «С одной стороны - строгая дисциплина, не допускающая ни малейшего исключения в раз установленном порядке, поддерживающая авторитет иезуитов среди учеников, с другой - их осмысленное и терпеливое преподавание, сопряженное с приветливым и ласковым обращением, чуждым всякой формальности» [8]. Кроме того, находясь неотлучно при воспитанниках, патеры в свободное время занимали их интересными рассказами преимущественно исторического содержания: играми или другими развлечениями. Но, к сожалению, наряду с прекрасной учебной программой иезуиты занимались и пропагандой католицизма. Впоследствии власти обратили на это внимание, и пансион был закрыт.
Обучение в пансионах II и III разрядов стоило меньше, и там учились дети менее состоятельных дворян [9].
Если учебная деятельность московских и петербургских частных пансионов в какой-то мере контролировалась министерством, то провинциальные пансионы, в большинстве случаев лишенные такого контроля, отличались более низким уровнем преподавания. Преподаватели там нередко бывали люди малообразованные, сомнительной нравственности, «не знающие даже тех предметов, которым учили». Особенно часто так случалось, когда директор пансиона сам брался за преподавание, как, например, было в одном казанском пансионе, где все предметы, кроме языков, вел сам владелец учебного заведения Львов. По словам бывшего ученика, он «не принадлежал к числу всеобъемлющих энциклопедистов, которые могли бы заменить преподавателей всех наук. При этом по своему характеру легкому, увлекающемуся, он не был способен к солидному, основательному преподаванию каких бы то ни было наук...» [32].
|
|
|
Нередки были случаи появления на уроках учителей в нетрезвом состоянии, опозданий и пропусков занятий. В памяти бывших учеников остались образы странных, жестоких, недостойных учителей.
В пансионах II и, особенно, III разрядов практиковались так называемые «смешанные» классы. Описание такого «смешанного» класса находим в воспоминаниях вышеупомянутого ученика казанского пансиона, в классной комнате которого помещались все учащиеся, они делились на 2 группы: старших и младших. «К старшим принадлежали пансионеры от 15 до 20 лет, к младшим 12-13 лет». Понятно, что в такой обстановке обучающий эффект был незначителен. И мемуарист, продолжая это печальное повествование, признавался: «Вспоминая теперь всю жизнь этого странного педагогического заведения, мне кажется, что главным недостатком в нем было полное отсутствие педагогики» [44].
К сожалению, это «отсутствие педагогики» присуще было многим пансионам того времени. «Смешанные» классы были в частных пансионах Москвы, причем в низшем классе наряду с мальчиками 6-7 лет сидели и 15-летние, а в старших были «верзилы от 20 до 25 лет». Частные пансионы не имели ни общей учебной программы, ни единых требований к учащимся, ни регламентированного распорядка дня. Поэтому в некоторых пансионах уроки продолжались 6 часов в сутки, а в других 10 - как, например, в одном московском пансионе, о котором бывший ученик писал: «Мы сидели на месте 10 часов в сутки, и только 2 часа имели на приготовление уроков». Конечно, такой порядок в сочетании с негигиеническими условиями быта пансионеров вредно влиял на организм подростка [24].
|
|
|
В мужских пансионах широко применялась система телесных наказаний, обычной была грубость в обращении с учениками. Большинство частных пансионов содержали иностранцы: мужские - немцы, женские - француженки, поэтому русский язык, русскую литературу и историю там преподавали очень плохо, если преподавали вообще. И были случаи, когда окончившие какой-либо пансион ученики не умели читать и писать по-русски.
С течением времени плоды этого антипатриотического воспитания побудили министра просвещения обратиться к царю с всеподданнейшим докладом, в котором он указывал на то, что в пансионах, руководимых иностранцами, «юным россиянам внушают презрение к языку нашему и в недрах России из россиянина образуют иностранца» [48]. Вследствие этого последовал указ 1811 г., предписывающий обязательное преподавание русского языка в частных пансионах. Контроль за исполнением указа был возложен на министерство просвещения, но он носил формальный характер и значительных результатов достигнуто не было [34].
Вообще, пансионное воспитание отличалось и другими отрицательными чертами. В мужских пансионах воспитание по большей части сводилось к достижению послушания учеников. Причем достигалось это самыми жесткими, а иногда просто жестокими мерами. В то же время в перерыве между занятиями и вечером ученики были предоставлены сами себе и часто развлекались не лучшим образом. «Скучно тянулись в пансионе зимние вечера, - вспоминал бывший ученик, - никаких общих или кружковых чтений и в помине не было. Игры сколько-нибудь оживленные не разрешались» [39]. Но если и случались, то «по большей части отличались грубостью». «Время короталось преимущественно в разговорах, но - боже мой - какие это иногда бывали разговоры!». Многие бывшие пансионеры вспоминали о том, что в пансионе не только не было библиотеки, но чтение (неучебной литературы) просто запрещалось [37].
|
|
|
