Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

Эстетические манифесты (статья Н.Гумилева «Наследие символизма и акмеизм и О. Мандельштам «Утро акмеизма») и творческая практика акмеизма

Эволюция поэтической системы А.Блока. А.Блок и русский символизм. Концепция стихии, принцип нераздельность и неслиянность». Двойничество в лирике поэта

Первые стихотворения Александра Блока (1897-1900 года), впоследствии объединенные в цикл «Ante Lucem», не предвещали конфликта с «бекетовской» культурой. Эти стихотворения свидетельствуют о том, что поэт во многом учится у русских романтиков (у Пушкина, Лермонтова) и лириков середины века (у Фета, Тютчева).

Следующий этап в творчестве Александра Александровича - это время создания сборника «Стихи о Прекрасной Даме» (1901 год). Воздействие «бекетовских» традиций сменилось глубоким чувством к Л.Д.Менделеевой, предреволюционными настроениями народа и впечатлениями от мистической лирики Владимира Соловьева. Все это резко изменило мир Александра Блока.

Начало 1900-х годов сразу определило место Блока как младшего символиста. В 1900-1901 годах Александр Александрович не связан ни с «декадентами», ни с «соловьевцами». Только в 1902 году Александр Александрович знакомится с Мережковским, а через семью Соловьёвых сближается с А.Белым. Уже с начала века поэт внутренне противостоит влиянию «бекетовской» культуры.

Формирование, развитие и творческий рост Блока связаны с воздействием на его эстетические взгляды идей символизма. Особенно велико было влияние русского философа и поэта Вл. Соловьева. Именно из его произведений Блок позаимствовал идею о близящейся мировой катастрофе и учение о Мировой Душе, или Вечной Женственности, призванной обновить мир. Это влияние и в биографическом плане любовь к Л. Д. Менделеевой и определили во многом мистико-элегическую направленность стихов Блока, их индивидуализм и отрешенность от мира.

В драме "Оканея" впервые в только начавшемся складываться драматургическом наследии А. Блок опробует свою концепцию "нераздельности - неслиянности" основных условий человеческого существования, которая станет определяющей для всего последующего его творчества.

Источниками формулы "нераздельности и неслиянности" у А. Блока является символ веры, где соотносится божественное и человеческое начало в Христе, древнейшие мифологические представления о мире, и, наконец, реминисценциями эта идея встречается у Н. Минского и В. Соловьева (1). В такой формуле заложен принцип блоковского миропонимания, пронизывающий всю его художественную систему: признание исходного единства с миром и одновременно трагического разрыва с ним.

Двойничество в творчестве Блока, по мнению Д.Е. Максимова, - неизбежный феномен развития поэта. Он, оставаясь во всех случаях нарушением цельности личности, принимал у Блока разные формы и сопровождал его поэзию на всем ее протяжении. Неслучайно первая фраза, открывающая юношеские дневники Блока, содержит признания в собственном раздвоении - предпосылка к двойничеству, его психологическая и мировоззренческая основа. Блок писал, что «в каждом человеке несколько людей, и все между собой борются».

Проблемы народа и Интеллигенции, интеллигенции и революции в «прозе» Л. Блока (статьи «Народ и интеллигенция» «Интеллигенция и революция» Крушение гуманизма в поэме Двенадцать. Художественные особенности поэмы

Знаменитая статья Блока "Интеллигенция и революция" является кульминацией, квинтэссенцией состояния самого Блока во время революционных и постреволюционных событий в России. Она резюмирует в себе всё то, что говорил Блок в предшествующие годы, только более ярко и контрастно. Эта статья отражает состояние души самого Блока, его взгляд на мир: состояние ужаса, принятие этого ужаса за нечто правильное и не сопротивление ему.

Через два года, в 1908 году в статье "Народ и интеллигенция" Блок яснее описывает назревание катастрофы. Катастрофа, по его мнению, зреет потому, что вся Россия, весь мир движется по инерции "не туда". Не может ничем помочь и интеллигенция, которая, по мнению Блока, не такая, какой бы ей надлежало быть, то есть, неправильная, не постигшая народа.

Блок говорит об интеллигентах-народолюбах, собирателях фольклора, которые "печалуются о народе; ходят в народ, исполняются надеждами и отчаиваются; наконец, погибают, идут на казнь и на голодную смерть за народное дело": "Может быть, наконец поняли даже душу народную; но как поняли? Не значит ли понять все и полюбить все - даже враждебное, даже то, что требует отречения от самого дорогого для себя, - не значит ли это ничего не понять и ничего не полюбить?"

Подчёркивая закономерность надвигающегося, Блок повторяет, что "вражда исконна", то есть вражда между народом и интеллигенцией. И не просто непонимание или равнодушие, а именно вражда - агрессия.

"Интеллигенция и революция" - это не статья, это вынесенное на бумагу переживание, боль поэта. Он стремился заглушить в себе эту боль, обманывая сам себя, что то, что происходит "это так и надо", что "это правильно, а потому хорошо". И публикация этой статьи, фактическое существование её в печати - это желание внушить посильнее самому себе, что ужасное - прекрасно, что зло на самом деле доброе и правильное, что насилие на самом деле справедливость.

Крушение гуманизма» у Блока тоже прямо противостоит «крушению гуманизма», как это осмыслил в то же время Вяч. Иванов в статье «Кручи». Для Иванова гуманизм полностью и целиком — ложная культура, «отвратившая нас от христианских посулов и потусторонних надежд, всецело занявшаяся земным хозяйствованием», породившая революцию. Он приветствует «крушение гуманизма» как возврат к «вовлечению всех во Христа». У Блока все предстает в ином свете. Гуманизм — это «великое движение», «великий фактор мировой культуры», утверждавший в свое время «свободную человеческую личность». Но позже, считает Блок, — в XIX веке, когда на сцену выступили народные массы, гуманизм потерял значение и «целостность», стал знаменем не здоровой индивидуальности, а больного индивидуализма, раздробленности, «отделенности от мира», безволия, узкой специализации, кабинетности, превратил людей в машины. Этому выродившемуся гуманизму, ставшему из «культуры — цивилизацией», Блок и предвещает «крушение», противопоставляя ему новую культуру — «артистическую, музыкальную, синтетическую», возрождающую человека, его «творческий труд». И это несут, по Блоку, революционные народные массы, ибо «главное, что несет с собой революция: волевой, музыкальный, синтетический порыв»

М.М. Бахтин говорил, что в «Двенадцати» у Блока происходит «комбинация старых тем. Блок единственный из современных поэтов вылит как бы из одного куска». Действительно, символика вьюги, белого и черного цветов и т.д. пришла в поэму из лирики Блока. Ее «интеллектуальный герой» «был отмечен тем же знаком мятежа, что и его «массовый герой» в поэме. «Трилогия» Блока, весь путь. пройденный им, сделали возможным создание «Двенадцати» - попытку поэта, не отрекаясь от себя, помня о себе, выйти за свои пределы». Последнее - общее место советского литературоведения: Блок якобы написал самую короткую из эпических поэм («всего 335 строк, из которых около половины одно- и двусловных»).

Эстетические манифесты (статья Н.Гумилева «Наследие символизма и акмеизм и О. Мандельштам «Утро акмеизма») и творческая практика акмеизма

В январе 1913 года появились манифесты поэтов-акмеистов: статья Н. Гумилева "Наследие символизма и акмеизм" и статья С. Городецкого "Некоторые течения в современной русской поэзии" (журнал "Аполлон").

Статья Н. Гумилева "Наследие символизма и акмеизм" (1913) открывается следующими словами: "Для внимательного читателя ясно, что символизм закончил свой круг развития и теперь падает". Н. Гумилев назвал символизм "достойным отцом", но подчеркивал при этом, что новое поколение выработало иной, "мужественно твердый и ясный взгляд на жизнь".

Акмеизм, по мысли Гумилева, есть попытка заново открыть ценность человеческой жизни, реального мира. Окружающая человека действительность для акмеиста самоценна и не нуждается в метафизических оправданиях. Поэтому следует перестать заигрывать с трансцендентным (выходящим за пределы человеческого познания) и вернуться к изображению трехмерного мира; простой предметный мир должен быть реабилитирован, он значителен сам по себе, а не только тем, что являет высшие сущности.

Н. Гумилев отказывается от "нецеломудренного" стремления символистов познать непознаваемое: "непознаваемое по самому смыслу этого слова нельзя познать... Все попытки в этом направлении нецеломудренны".

В 1913 году Мандельштам пишет манифест «Утро акмеизма», не уступающий по значению программным статьям Н. Гумилева и С. Городецкого, но по неизвестным причинам его статья попадает в печать только в 1919 году.

Так, в статье «Утро акмеизма», написанной в 1913 году, но опубликованной лишь в 1919-м, Мандельштам обосновывает тезис о поэтическом зодчестве, об архитектоничности поэзии. Слово - некий камень, который акмеисты кладут в основу своего здания. Построенное в художественном творении можно рассматривать и как своеобразный организм со своей внутренней жизнью, подобно тому, как готический собор является «праздником физиологии». Именно здесь должна «гулять мысль» поэта, а не в дремучем «лесу символов».

12 3 4 5 6 7 8 9 Следующая ⇒