Преломление этико-эстетических дискуссий в литературе 20-х гг. 20 века и романе Ю. Олеши «Зависть» Авнгардистская картина мира и след Достоевского в произведении

У Ю. Олеши уже нет уверенности в истинности «новых людей», в их духовном превосходстве над «погибающей эпохой». Писатель видел вопиющие противоречия между их словом и практическим делом, болезненно переживал процесс дегуманизации личности, ее превращение в нерассуждающий винтик бездушного государственного механизма, аморализм и антиэстетизм той модели, по которой усиленными темпами шла формовка «человека социалистического мира». Говоря образами «завоевателя» Андрея Бабичева и «человека-машины» Володи Макарова о деформации сущего, устами участников «заговора чувств», обреченных на вытеснение из жизни, он вещал о вечном. Этого власть имущие простить ему не могли. Роман «Зависть» оказался для Ю. Олеши и блестящим началом творческой биографии, и его концом как крупного художника.

Олешинские «машинолюди» — логическое завершение эволюции «нового человека» ницшеанского склада в русской литературе. Как художественный тип, он в дальнейшем теряет способность к тому, что философы называют «самодвижением», — к развитию на собственной онтологической и гносеологической основе. Его внутреннее самодвижение сменяется чисто внешней мутацией или модификацией, вызываемыми действием внелитературных факторов и авторскими концепциями личности. Эта тенденция прослеживается в романе Д. Гранина «Картина», написанном почти через полвека после публикации «Зависти».

Так в статье М.Чудаковой говорится о насыщенности романа литературой. «“Зависть” была написана в 1927 г., и человек, написавший ее, будто держал в голове перечень предметов, уже описанных литературой прошлого века. И если ему надо «по ходу действия» описывать такой предмет, то нужно только напомнить читателю, что это - старый его знакомец, которого достаточно припомнить, потому что о нем в литературе уже все сказано. «Я покинул аэродром» - сколько раз «покидали» герои место их непризнания. Патетичность слова в данном случае является как бы поневоле, как бы в память о том, как это делается в литературе, как должен в литературе уходить со сцены непризнанный герой».

Также М.Чудакова прослеживает трансформирование описаний от Тургенева, у которого «любое описание дается там как единственно возможное», через Толстого, показывающего пейзаж сквозь призму состояния героя, до Олеши, который придает самостоятельную ценность зрительным подробностям. А образ главного героя «Зависти» Николая Кавалерова очень близок к персонажам Достоевского.

Авангард характеризуется экспериментальностью в области языка и формы. В этом экспериментаторстве проявляется борьба авангарда с реализмом за более адекватное отражение действительности. Олеше тоже кажется, что внешний мир еще недостаточно точно описан литературой, что его нужно описывать заново, другими способами. Мы стоим перед вопросом, как вообще писать. И Олеша отвечает на этот вопрос по-своему: из-под его пера выходит роман «Зависть», который сразу завладевает вниманием публики. «Первые же страницы первого романа Олеши резко отличили его манеру от литературной работы многих его современников», - пишет в своей книге М. Чудакова.