Книга первая

[ВСТУПЛЕНИЕ]

(Первые страницы вступления (л. 1б — 3а — до середины содержат славословие Аллаху, пророку Мухаммаду и четырем правоверньм халифам, целиком заимствованное, как указывает и сам Мухаммад Хайдар, у Шарафаддина Али Йазди из “Мукаддима> (“Вступления”) к его известному труду “Зафар-наме”. Из-за чрезмерной вычурности стиля изложения, затрудняющего помание текста, эта часть в переводе опущена — А У. ) …/ 3а / А за сим, да не скроется от разума мужей проницательных и от ума людей ученых, что преславное небесное Слово (Коран) — достохвальное Ниспослание различения [истины и лжи], которое относится к величайшим из чудес Мухаммада и к яснейшим доводам пророка и по особенностям своего поступления характеризуется как “Собрание речей”, содержит три части. Первая — единство единого Аллаха, < да славится его величие>. Вторая — предписания шариата Мухаммада, < да благословит Аллах его и его потомков и да приветствует. Следующая — истории, как третья часть цели Книги, < да прикасаются к ней только очищенные> ^1а, [служат] познанию жизни предшественников. И это — очевидное доказательство достоинств науки истории. Все группы людей единодушны в признании пользы этой науки. Большинство людей, даже все люди мира пользуются этой наукой — передают предания и рассказы о своих предках, приводят их как доказательство и придерживаются их; особенно тюркские народы, которые все речи, дела и большинство споров основывают на рассказах и преданиях своих предков.

И поэтому я, нижайший из рабов божьих, нуждающийся в Аллахе, ни в чем не нуждающемся, Мухаммад Хайдар б. Мухаммад Хусайн гураган, известный среди людей как Мирза Хайдар, несмотря на отсутствие возможностей и недостаточность знания, приступаю к [20] этому большому делу, так как могольские ханы вот уже много времени, отойдя от завоевания стран, довольствуются из [всех] обитаемых мест мира степями, и по этой причине [никто] из них не написал истории, и они вспоминают / 3б / о своих предках в устных преданиях. В настоящее время, когда идет 951 (1544 — 1545) год, из тех людей, кто помнил те рассказы, никого не осталось. Моя дерзость в этом важном деле основана на необходимости, так как если бы я не отважился на это, то история могольских ханов полностью стерлась бы со страниц времени.

Сколько бы я ни размышлял и ни задумывался, я не нашел в себе [уверенности], что смогу справиться с началом книги и с развязыванием речи, которые [обычно] украшаются хвалой и славословием.

Я немощный, несчастный скиталец,
Как смогу повести речь в восхваление Господа
Я и [воспевание] Его единства! — увы, мое сердце трепещет!
Довольствуюсь тем, что привожу о Нем предания

Итак, в начале [книги] ради доброго напутствня и благословения я дословно привел предисловие к “Зафар-наме” ^2а господина предводителя ученых, цвета [людей], идущих праведным путем, знатока основ и деталей [законоведения], объединяющего в себе знания, передаваемые [предшественниками], а также постигаемые своим умом маулана Шарафаддина Али Йазди, < да будет Аллах добрым к нему своим прощением>, до [слов] “За сим” из его сочинения.

О моголах и их ханах в исторических сочинениях написано начиная с Чингиз хана до Туглук Тимур хана ^3а, однако о ханах, [правивших] после Туглук Тимур хана, ничего не написано. Точнее, там, где ход речи связывался с этими ханами, о них [историки] писали мельком, а на большее не обращали внимания.

Итак, я начал писать эту историю с Туглук Тимур хана по трем причинам. Первая та, что до Туглук Тимур хана [о ханах] писали, а после него [ничего] не приведено, и я счел нужным сообщить о том, о чем не написано в исторических книгах. Писать же о том, что было до Туглук Тимур хана при наличии солидных благословенных историй, [значит] рыть колодец на берегу Евфрата. Вторая [причина] — та, что после Туглук Тимур хана ни у одного хана не было такого великолепия и размаха, как у него. Третья — та, что из могольских [21] ханов [именно] он удостоился счастья принять ислам, и после него шея у моголов освободилась от ярма неверия, и они, подобно другим людям, стали мусульманами. По этой причине эта история начинается с его славного имени и с повествования о нем.

Эта история была названа “Та'рих-и Рашиди” (“Рашидовой историей”) по трем обстоятельствам. Первое то, что Туглук Тимур хан принял ислам благодаря маулана Аршададдину, о чем вскоре будет написано. Второе — то, что до Туглук Тимур хана уже принимали ислам Барак хан ^4а, а после / 4а / Барак хана — Кебек хан ^5а, однако эти ханы, а также улус моголов не нашли верной дороги в исламе и, отступив от него и < пятясь к своей злополучной природе>, оказались впереди шествующих в ад. А этот могущественный хан и счастливый улус пошли по верному пути (В тексте “Рошд”, что значит “пребывание на верном пути”), и так как эта история начинается с упоминания этого дела, то я назвал ее “Историей Рашиди” (“Рашиди” — производное от “рошд”, означает “следующий истинному вероучению”, “пребывающий на верном пути”). Третье — то, что в настоящее время могольским ханом является 'Абдаррашид хан ^6а, и эта история составляется в его честь и для него. Вот благодаря этим трем обстоятельствам эта история названа “Та'рих-и Рашиди” (“Рашидова история”).

Эта история состоит из двух книг. Первая книга: от начала жизни Туглук Тимур хана до упоминания о жизни 'Абдаррашид хана, присутствием которого украшено ныне ложе трона ханства. Вторая книга — о жизни сего раба и о том, что я видел и знал о султанах, ханах, узбеках, чагатайцах и других и о событиях, [происшедших] с теми людьми, современнником которых я являюсь. Хотя славный Всевышний Господь по своей непорочной милости вывел и удалил меня из улуса моголов и даже возвысил меня и сделал независимым, со [стороны] ханов и улуса моголов, которые были людьми одного [со мной] рода и даже сыновьями [моих] дядей и теток, исходили дурные поступки, непристойные действия и недоброжелательное отношение [ко мне]. Кое-что из этого будет изложено во второй книге.

Жестокость их сердец дошла до того, что, например, если бы они смогли понять смысл моего имени “Хайдар” (“Отважный”), указывающего на жизнь, то они, я думаю, выбрали бы себе смерть. Стихи: [22]

Если ты захочешь отправиться в рай,
Другие выберут себе ад
Что касается моего отношения к ним, то оно таково:
Ты тот, чьи горести и печали являются моей заботой постоянной,
Жестокость и все, что исходит от тебя, для меня желанны.
Мне довольно и того счастья, что если ты, увидя меня,
Подумаешь; “Этот нищий — мой пленник”.

Моя мать, и мать матери, и в таком же порядке несколько поколений — все являются тетками ханов. Такое же родство и с другой [отцовской] стороны. Несмотря на это, я, круглый сирота в тринадцатилетнем возрасте, оказался на службе у Султан Са'ид хана ^7а. Он с отеческой любовью укрыл меня от печали сиротства своим покровительством и проявлял такую любовь и привязанность ко мне, что я стал объектом зависти его братьев и сыновей. Находясь при нем двадцать четыре года, / 4б / я обретал знания и постигал добродетели, жил в полном довольстве и великолепии. Я отличался среди сверстников, став лучшим и искусным в письме, грамоте, поэзии, стилистике, в рисовании и в золочении, а также в остальных ремеслах, как-то: в инкрустировании, резьбе, ювелирном мастерстве, шорном деле, изготовлении брони, стрелы и лука, ножа, в орнаментировании, в изготовлении попон, строительстве, столярном деле и в других ремеслах, изложение которых было бы длинно. И я стал настолько искусен во всем этом, что мастера этих ремесел не годились мне в ученики, и все это благодаря поддержке хана. Кроме того, он был моим учителем и наставником в делах государства и делопроизводстве, в ведении, войны от казакования до ночного похода, в стрельбе, организации и ведении охоты и во всем, что понадобится в государственных делах. Моим учителем и наставником во всем этом был он. В большинстве упомянутых дел я целиком был учеником хана. И если от его сыновей мне достается такое, хуже которого не бывает, я тем не менее, сравнивая все это с теми [милостями хана], эту краткую историю составляю в честь его сына, примет ли он ее или нет, от меня ему останется память, а от него — людям. Название этой книги происходит от его славного имени, а его почитаемые титулы кратко [следующие]: хакан сын [23] хакана, султан сын султана, уповающий на Аллаха, милостивый повелитель Абу-л-Музаффар 'Абдаррашид хан сын покойного султана, усопшего хакана, счастливого и погибшего мученической смертью Абу-л-Фатх Султан Са'ид хана: Стихи:

У меня немного слов для тебя,
Как смеет Хайдар говорить о тебе?
Океан величия — шах 'Абдаррашид,
Он является горой Каф могущества,
О твоем могущественном сане, о государь,
Продолжать говорить значит докучать тебе