Резюме предыдущего 4 страница

Коллеги, прочитайте сказки Андрея Владимировича Гнездилова, великого психотерапевта (и доктора медицинских наук).

Чтобы закончить с медицинской моделью и психотерапевтическими мишенями в ней,

мне кажется, надо всего лишь понять, что пока человек жив, он мыслит, что-то чувствует, и как-то себя ведет. И во всем этом почти всегда есть тупиковая дискуссия с самим собой или другими. И малоподвижные, стереотипные эмоции. И соответствующее этому поведение. Их надо искать и с причинами их возникновения работать.

 

О психотерапевтических мишенях в модели психотерапии, как консультирования по проблемам жизни, уже много говорилось выше. Надо, по всей видимости, просто свести воедино основные способы поиска и поговорить о некоторых особенностях мишеней в групповой и семейной психотерапии.

Консультирование по проблемам человеческой жизни нас интересует сейчас в аспекте в отношений между «Я» и «не Я». И конечно, в аспекте установления и развития связей между людьми, включая семейные отношения.

Какая моя жизнь во мне, внутри меня, мешает мне установить удовлетворяющий меня контакт с тем, что вне меня? Этот вопрос - главный. Мы уже говорили, что задача психотерапевта - перевести проблему «Он/она/они - плохие» во внутренний план, и ответить на вопрос - что это за нечто во мне приводит меня к состоянию, в котором я так думаю, так чувствую и так себя веду. Иногда проблема уже выглядит как «я плохой», и тогда терапевт переводит ее в «У Вас, или в Вас есть нечто, что кажется Вам плохим». Это начальные условия для поиска терапевтической мишени.

 

Может быть пониманию поможет схема:

 

 

 

Для точного поиска терапевтической мишени надо представить себе проблему клиента в виде такой схемы, и оправится на поиски вверх по уровням до того момента, пока не появится возможность для создания нового мифа, который объединится с уже имеющимися в более адаптивном виде. Неадаптивный миф будет выглядеть, как «хочу, но не могу». Адаптивный – «хочу и поэтому попробую сделать», или «не очень то и хотелось». После создания адаптивного мифа надо обязательно составить план «как именно попробую» позаниматься изучением, нет ли там противоречий, и если необходимо - составить новую схему, и так далее. Как это делать? В любимом Вашем психотерапевтическом методе, коллеги. Например, в коучинге. Или в психоанализе.

Во всех знакомых мне психотерапевтических методах эта схема уже есть. Только не в таком виде. А замаскирована в теорию личности. Как в поведенческой терапии - теорию выученной беспомощности Селигмана. Или как гипотезу, о нарушениях на какой либо стадии психосексуального развития в аналитически ориентированных методах. (Например - как у Лейнера в символдраме). Вопрос поиска мишени это не вопрос эффективности метода. Это вопрос эффективности терапевта.

 

А как это делать в групповой психотерапии?

Теорий и методов групповой психотерапии великое множество. И, тем не менее, если ведущий видит сильную аффективную заряженность процесса и если метод позволяет, он может остановить процесс и вместе с другими участниками группы воспользоваться

схемой для выяснения источника аффекта в «здесь и сейчас» и исследовать этот источник. Что и кто - источник этого аффекта? Когда впервые появилась такая реакция у участника группы? Как она проявляется в его жизни, что за нечто стоит за этой реакцией? Чем могут помочь другие участники группы здесь и сейчас? Кто именно и как именно? Что еще вызывает подобные реакции?

Если возникает тупиковая дискуссия - в чем источник тупика? Что за «Хочу, но не могу» стоит за ней? И так далее только используя ресурсы других участников группы по максимуму. Обычно группа довольно быстро ухватывает этот стиль и потом начинает работать сама. И вся групповая динамика быстро начинает проявляться. И проявляющиеся закономерности групповой динамики можно подвергнуть такому же анализу.

Если группа работает по определенному терапевтическим методом сценарию - как, например, в психодраме, то подобный анализ можно проводить в шерринге, и по его результатам, создавать новую сцену для проживания вновь открывшихся обстоятельств.

Или новое упражнение как в гештальте.

По опыту могу сказать, что такая работа, когда группа ищет мишень, для самой группы очень интересна и продуктивна. Обычно все участники активно включаются, терапевт молчит себе потихоньку, и, помня о проективных механизмах, строит терапевтические гипотезы и ищет новые мишени для членов группы.

 В семейной терапии поиски терапевтической мишени тоже очень продуктивны.
Теории и техники семейной терапии постоянно обновляются и обогащаются. По словам уже упоминавшейся в этой книге Герды Метта в год обновляется до двадцати процентов теорий, объясняющих возникновение и развитие проблем.

Однако есть для меня простые и понятные мои мифы, в рамках которых можно работать разными методами, базирующимися на разных теориях.

Я как спросил сам себя: «А для чего нужна семья вообще как некий природный феномен» (Энгельса я читал) и сам себе ответил. Основное назначение семьи - увеличение продолжительности жизни каждого из ее членов. Продолжительности биологической жизни. У животных говорят главное - репродукция и обучение самостоятельности. Так их вид выживает. В некоторых человеческих сообществах и культурах это тоже верно. Еще совсем недавно у некоторых северных народов было принято добровольно уходить из жизни, когда физических сил было недостаточно чтобы себя прокормить. Но так вели себя в этих народах все, кроме шаманов. Видимо в наших стариках есть что-то от шаманов, и поэтому мы о них заботимся. Либо дети, либо налогоплательщики. У нас, у людей, главное – биологическая жизнь, видимо потому, что мы способны накапливать и передавать опыт. Семья для этого создает условия. И если семья на своем примере способна обучить свое потомство выживанию в любых условиях, даже потери физических сил, одряхления, болезней, потери разума, и тому подобных обстоятельствах, такая семья очень полезна для вида с точки зрения передачи этого уникального опыта выживания в максимально трудных ситуациях. После того как я принял такую точку зрения, такой миф, мне стали понятны критерии конструктивности и деструктивности. Семья деструктивна, например, если выгоняет пятилетнего ребенка самостоятельно выживать и если не выгоняет здорового двадцатипятилетнего ребенка самостоятельно выживать. Семья конструктивна, если каждый из ее членов поддерживает физическое и душевное здоровье себя любимого и всех остальных и, может быть, остальных в первую очередь. Но только тогда, когда это делают все и каждый, как в армии – «сам погибай, а товарища выручай». Если семья объединяется и во время естественных для нее кризисов, и во время ситуативных кризисов, не зависящих от этапов своего развития, если в это время все искренне поддерживают всех, такая семья увеличивает продолжительность жизни. И тем самым решает свою природную задачу.

Отсюда и «мишенное поле» семейной психотерапии. Выяснение того, почему кто-то кого-то не поддерживает, как именно это происходит, работа с найденными причинами, имеющая целью возвращение к естественной функции увеличения продолжительности жизни всех. Самое важное для терапевта в этом процессе - не обмануться и во всем убедиться самостоятельно. Все проверять.

Семейная психотерапия показана тогда, когда семья не может справиться с кризисом из-за проблемы возникшей с одним из членов семьи. Проблема эта почти всегда имеет латентный период и появляется в неблагоприятных обстоятельствах. Потеря работы мужем - это повод для реактивного аффекта, но не повод для реактивной депрессии или невротизации. Патологической эта реакция становится из-за каких-то слабостей, обусловленных биологической, социальной и духовной незрелостью, или усталостью, как, например, раннее возникновение наркомании, или когда после пятидесяти лет возрастает риск соматических болезней. Психогенные факторы в возникновении патологических проявлений можно проследить всегда, если только их хорошо поискать. Семейная система может и сама быть психогенией, а может быть фактором, который затруднения превращает в болезнь. Приведу пример. Несколько пояснений. Мы уже обсудили положение что человек - это его Миф. Миф о правилах счастливой жизни, имеющий свою историю и воспринимающийся как один из главных законов жизни. Один из таких живучих мифов: «Мужчина должен работать и обеспечивать семью, а женщина – создавать домашний очаг и воспитывать детей». Соответственно если мужчина работу потерял, то он временно не мужчина. А если у женщины ребенок заболел, то она временно не женщина. Мужчина должен работу немедленно найти, а ребенок должен немедленно выздороветь. На это бросаются все силы, притом, что каждый чувствует себя виноватым за то, что не вписывается в миф. Безусловно, две эти ситуации бывают не одновременно. Мы сейчас говорим о любой из этих ситуаций. Ребенок болеет и надо заниматься его здоровьем, но зачем же при этом вину испытывать? И мужчина, который прилежно и исправно реализует свой миф о заработке, требует от женщины выполнения своей части негласного договора. А если болезнь тяжелая и лечится с трудом? Мало того что в женщине материнская часть волнуется и переживает, в ней еще и жена чувство вины испытывает. И все мысли переключаются на болезнь ребенка, какой уж тут секс. И опять муж не удовлетворен выполнением негласного договора. Если такая ситуация долго продолжается, неизбежно отчуждение, обиды и взаимные обвинения. А если лечение долгое и дорогое? «Это ты плохо за ребенком смотрела, вот он и заболел, а я теперь на докторов и лекарства надрываться должен, умирать на работе. Домой прихожу и никакого отдыха». А она ему, что-нибудь типа: «Какая же ты сволочь, ты что, не понимаешь, как я волнуюсь, бьюсь и колочусь, за ребенком ухаживаю. Вместо того чтобы помочь и успокоить скандалы устраиваешь. Как я только могла за такого человека замуж выйти. Как только ребенок выздоровеет - немедленный развод…». А вот это уже обоим страшно. А может в этой ситуации больной ребенок стать стабилизатором, предохранителем от развода? Может, что часто и бывает. Потому что бросить женщину с больным ребенком неправильно. А женщине уйти из семьи даже со здоровым ребенком, когда ни специальности, ни работы, ни опыта создания экономической независимости и в помине нет - просто катастрофа. И еще, тут как тут, идеи самообвинения. «Я - не женщина, если не смогла свою судьбу устроить». И началась специфическая жизнь. Некоторые теории семейной терапии говорят, что ребенок бессознательно понимает, что его болезнь – стабилизатор, и поэтому не выздоравливает. Ведь ему нужны и папа, и мама. Во всяком случае, у мамы от болезни ребенка есть «вторичная выгода», и у папы есть. Ситуация патологического развития стабилизируется.

Не привожу конкретных примеров, потому что ситуация очень распространенная. И лишь только предразводная ситуация или невротизация одного из родителей, чаще мамы, приводит клиента на психотерапию. Сначала индивидуальную, а потом, если терапевт будет терпелив, и семейную. Обычно, сначала маму с ребенком, а потом и папа подтягивается.

Иногда на психотерапию по поводу какой-то хронической усталости, бессонницы и чего-нибудь сопутствующего (часто пьянства), приводит мужчину жена. Начинаем разбираться, и видим примерно такой случай, только со взрослым человеком, который может быть и работает, но панически боится работу потерять, и надрывается, или становится бессловесным рабом своего начальника. Терпит оскорбления, штрафы, бесплатную сверхурочную работу. И зарабатывает себе астению, какую-нибудь. Начинаем с ним, потом подтягиваем всю семью. Бывает и так, что работа уже потеряна и идет процесс инвалидизации. «Вторичная выгода» расцветает пышным букетом. Индивидуальная психотерапия в этом случае будет малоэффективной, если отношения в семье не перестроятся. А перестройка отношений - процесс долгий. И без желания остальных участников очень болезненный.

 

Что может быть терапевтической мишенью в этом случае?

 

Прежде всего миф, который был в основе. О жестком распределении социальных ролей между мужчиной и женщиной. История этого мифа, и его обоснованность для конкретной семьи. Выработка программы по изменению статуса всех членов семьи. Страхов в такой семье полно у всех, и мишенью может быть преодоление этих страхов совместными усилиями, где каждый член семьи начнет активно помогать другим, от этих страхов избавляться.

Еще пример. Из психотерапии наркомании

Наркоман, 26 лет, высшее образование, юрист, не женат. Стаж наркомании - шесть лет. Лечился пять раз, причем несколько раз – в самых известных клиниках. Вылечиться хочет искренне, что большая редкость. По характеру мягкий, даже чуть женственный. Если типировать по Личко - что-то между психостеником и неустойчивым. Периоды между лечением и срывами небольшие, три-четыре месяца. Лечиться приходит сам. Точнее приезжает, потому что живет в другом городе. И полноценная семейная терапия затруднительна. Это к Витакеру приезжали все члены семьи чуть ли ни со всех концов света. А у нас не приезжают, да и убедить семью, что для лечения наркомана нужны они все, бывает нелегко. Я до этого работал с ним индивидуально, и когда после очередного срыва он опять оказался в нашем реабилитационном центре, решил по завету великих Бендлера и Гриндера - «если то, что вы делаете, не работает - делайте что-нибудь другое» - попробовал поработать по технологиям семейной психотерапии.

Поставили стульев по количеству членов семьи, и клиент от их лица рассказывал ситуацию. Что-то получилось среднее между семейной терапией и многопозиционным описанием из НЛП. Наверное, это еще какая-нибудь техника, которой я не знаю, но это не важно. Что же получилось?

Отец - крупный управленец и один из совладельцев бывшего госпредприятия, правда, не из главных совладельцев. Карьеру сделал давно и сейчас работает практически на старом месте. Очень боится потерять работу из-за возраста, но естественно никому это не показывает. У отца давно есть любовница из сотрудников, женщина намного моложе и не замужем. Любовница претендует на роль «первой леди», и периодически поднимает вопрос о переходе отца на окончательное проживание с ней.

Мать – домохозяйка, без образования и специальности, уже в возрасте, без стройной фигуры и хороших манер. Зато с набором не очень серьезных, но хронических заболеваний.

Женщина тихая и безропотная. Про любовницу, наверное, знает, но делает вид, что все в порядке. Очень боится развода, ибо к одинокой жизни совершенно не готова. Сын (который и есть клиент) единственный поздний ребенок, которому мама отдала всю любовь и заботу. На словах, очень хочет женить его на тихой и порядочной девушке.

Сын вырос тихим, нежным, по выбору отца поступил на юрфак и закончил его, а как юрист хорошим специалистом стать не может. Характер не позволяет. И в открытую сопротивляться волевому и жесткому отцу не может. При этом очень его любит, и хотел бы быть похожим. А характер не соответствует.

Героин помогает тревогу снять и расслабиться. При этом конечно героин создает массу проблем. Но, одновременно, героин позволяет:

1. Самому больному расслабляться в условиях тотальной тревоги из-за низкой самооценки. Не менять профессию и работу, и тем самым выполнять волю отца, которого он очень любит. Не жениться, потому что он понимает, что не готов к самостоятельной жизни.
2. Маме - сохранить привычный образ жизни и ребенка под боком. Сопротивляться и вытеснять страх развода с папой. Не болеть очень серьезно, потому что некогда и деньги нужны на лечение сына. Держать отца в семье, потому что без него единственный сын наверняка погибнет. Наполнить свою жизнь высоким смыслом - спасением ребенка. Держать сына в семье и сохранять этим иллюзию отсутствия старения.
3. Папе - морально шантажировать свое руководство и тем самым сохранять себе работу. Не разводиться, чтобы не испытывать страхов в новой семье, которые всегда есть у мужчин при большой разнице в возрасте между мужем и женой. При этом сохранять отношения с обеими женщинами. И еще не тратить с большим трудом накопленные деньги на новое жилье для новой семьи.

Вот он, какой замечательный героин.

 И поэтому папа периодически помогает сыну получить, какой-никакой заказ, на юридические услуги и аванс под этот заказ. Месяца через три-четыре после выхода ребенка из больницы. Заказ часто бывает от родного предприятия, на котором папе никогда не отказывают, потому что он всегда из своей зарплаты и доли доходов всегда его возвращает, если что не так. А суммы аванса как раз хватает на несколько доз и первый взнос за лечение.

Ну, кто же в таких условиях от героина откажется?

 

 И что же в этом случае есть терапевтическая мишень?

 

 Нечто, что препятствует семье принять неизбежные изменения. Прежде всего, естественное старение и смену социальных ролей. Как потом оказалось, в семье есть героический миф. Отец отца (дед) был крупным начальником, и умер относительно молодым прямо на рабочем месте, оставив жене хорошую квартиру и персональную пенсию. А сыну хорошие друзья отца помогли сделать карьеру.  

Вам, наверное, интересно, что же из всего этого получилось? А сын после очередного курса реабилитации, с помощью отца взял в аренду небольшое кафе и сделал там музыкальный рок-клуб. Мама занялась в этом кафе кухней и превратила ее из общепитовской в домашнюю, а потом и персоналом стала руководить, пользуясь советами мужа. И мужа в этом кафе кормить и его деловых партнеров. А сын только музыкальными делами стал заниматься. А потом и отец стал более серьезно помогать в управлении этим кафе. Сын, правда, еще раз сорвался в кампании с какими-то музыкантами, а папа большой скандал по этому поводу организовал с милицией и тюрьмой на короткий срок - дня на три. И еще раз реабилитационный курс был, а потом клиент потерялся. И больше я про эту историю ничего не знаю.

Описываемые мною, эти истории в равной степени можно отнести и к клиническим, и к консультированию по проблемам жизни. А есть чисто консультационные, как-то, например, ребенок начал плохо учиться и не выполнять требования семьи, или муж перестал понимать жену (жена - понимать мужа). Есть очень трудный вопрос - супружеская измена. По-моему в семейной терапии главное- построить гипотезу о том, какие проблемы решает проблема? Какие проблемы членов семьи решает проблема, с которой они (он, она) пришли. Очень полезно с этой точки зрения посмотреть на клиента в индивидуальной работе.

 Во всех этих случаях мишень – что именно происходит, когда это происходит? Что мешает происходить другому? Что за нечто есть в каждом из участников происходящего и как это нечто появилось. Что или кто стоит за этим нечто? И так далее. В семейной терапии главный «мишенный» вопрос - что мешает развитию семьи, что за нечто это естественное развитие тормозит?

Есть еще одно наблюдение, не проверенное и недоказанное, которое я пока могу только высказать как спекуляцию. Наблюдение это касается супружеской психотерапии, которая проводится в предразводной ситуации. Тогда, когда слово «развод» уже стало привычным в семейном лексиконе. Есть поговорка «У каждого свой скелет в шкафу». Поговорка про страхи, в том числе и семейные, точнее индивидуальные, но такие которые реализуются в семейной жизни. Мне кажется, что развитие ситуации «психотравмирования» семейной системы, и последующее поведение семьи можно частично описать как реакцию системы на специфические стимулы которые пришли в семейную систему из способов индивидуального реагирования на скрытые, и до сих пор имеющие актуальность психотравмы мужа и жены, которые они получили до образования семьи. То-есть развитие ситуации предразводного конфликта зависит от того, «у кого какой скелет в шкафу». Как-то все это показалось мне похожим на классификацию эпистемологических метафор, которые организуют жизнь человека, которую сознал новозеладнский психотерапевт Девид Гроув.

 Про эпистемологические метафоры читатель может кое-что узнать в книге Сергея Коляды «За пределами НЛП». Я же просто опишу эти метафоры и попробую соотнести их со способами реагирования членов семьи на внутрисемейный конфликт. Итак, как классифицирует Девид Гроув способы реагирования на психотравмирующую ситуацию. Таких способов по Гроуву четыре.

1. Выработка «антитела агрессии».

2. Диссоциация в момент психотравмы.

3. Фрагментация психотравмы.

4. «Очищение», или как пишет Гроув, «хирургическая» защита.

Поясню. В семье конфликт. Кто-то из членов семьи сделал, или сказал нечто, что для другого члена семьи болезненно. Неважно, что именно, от грубого слова до супружеской измены.

Это нечто запустило в «обиженном» реакцию, которая может выглядеть как:

1. Ответный разрушающий удар.

2. Поведение по типу ухода из конфликта в другую очень активную деятельность, от уборки уже убранной квартиры, до резкого увеличения трудовой активности на работе. Как бы попытка конфликт не заметить, несмотря на постоянное его существование как фона.

3. Появление навязчивой мысли. Нечто вроде «Как он мог со мной так поступить, ведь я же ему все отдала». В этом случае от ситуации остается только фрагмент, который и становится содержанием навязчивости.

4. Попытка «очиститься», которая выглядит как попытка «вырезать» из себя все, что прежде связывало «обиженного» с источником обиды. Вырезать все, несмотря на сильную душевную боль и очевидную неразумность этих действий.

Далее следует ответное поведение другого члена семьи, которое возникает как ответная реакция на вышеописанные четыре типа, которая в свою очередь также происходит по описанному сценарию, но уже в зависимости от собственных индивидуальных способов реагирования. То бишь в ответ на уборку квартиры может быть нанесен «разрушающий удар». И. т. д. Разуму такое поведение подчиняется плохо. Волевыми усилиями остановить его не удается. Происходит это потому, что в истории каждого члена семьи такой способ реагирования когда-то был эффективным, спасительным и теперь используется стереотипно. Предсказать заранее, каким образом будет реагировать каждый член семьи на психотравмирующую ситуацию невозможно. Можно только увидеть стереотипы. А потом ретроспективно попытаться увидеть «мишень» - историю возникновения стереотипа.

Представьте себе ситуацию. Женщина вступает во второй брак. От первого брака – ребенок. Ребенок на появление в доме другого мужчины реагирует появлением невротического симптома. У матери - чувство вины. Это ведь из- за нее ребенок заболел. Из-за ее желания устроить свою жизнь или из-за ее любви к другому мужчине. От чувства вины хочется избавиться. Что имеем? Вина по отношению к себе, и доля агрессии по отношению к мужу. Он ведь тоже частично виноват в болезни ребенка. Мужчина на эту долю агрессии реагирует, каким нибудь, выше описанным способом. «Ах, он еще и обижает, и не понимает, как я страдаю! Он оказывается не такой уж и хороший». Отчуждение, сближение с ребенком. Ребенку нравится. Даже если симптоматика не ослабляется, чувство вины послабляется. Легче стало. Далее следует реакция мужчины на отчуждение. Например, по типу ухода в трудовую деятельность. Дома бывает меньше, ребенок больше с мамой, вины почти нет. Стабильная ситуация с миной замедленного действия. Мужчина-то в постоянном конфликтном фоне. Он же просто убежал. С его стороны нарастает обида и отчуждение. Когда нибудь прорывается. Самым разным способом. От адюльтера до пьянства. Ее реакция - вырвать из себя этого гада, вместе со всеми его хорошими качествами.

Перестрадать и успокоится. Его реакция на ее реакцию - убежать совсем. Разошлись. Он продолжает жить в душевном конфликте. Чего ей не хватало? Она перестрадала и успокоилась. Вины нет. Конец драмы.

Вероятность создания новой семьи и у него и у нее близка к нулю.

Можно ли помочь? Можно на любой стадии, если увидеть источник психотравмы и тип индивидуального реагирования на психотравмирующую ситуацию. Это наследство, которое каждый в семью принес. Ему от этого наследства и избавляться. В индивидуальной психотерапии, проходящей в рамках семейной.

 

Следующий вопрос: «Что есть терапевтическая мишень в психотерапии как духовной практике»? Ответ лежит в плоскости понимания того, что привело человека на психотерапию. Потому что понимание, что со мной не все в порядке, содержит в себе историю моего знания о том, что именно не в порядке, и откуда оно идет, это состояние, что со мной не все в порядке.

Вообще вся психотерапия устроена как развивающая практика. Наверное, большинство методов как бы настроены на развитие. Но в представлении психотерапии как духовной практики сам принцип духовного развития вынесен во главу угла.

Существует множество определений духовности. Мне из них очень нравится прагматичное и простое определение Роберта Дилтца. «Духовность - это осознавание себя частью другой, более иерархически высокоорганизованной системы». Или с точки

зрения Лосева - стремление к созданию внутренне целостного мифа о достижении «абсолютного самоутверждения». Потому что цель осознавания себя частью другой системы состоит в постижении способа, которым эта система способна создать это самое «абсолютное самоутверждение». Психотерапия как духовная практика, создает как теорию, так и практический путь достижения этого состояния. И в этом она подобна мистике, которую иногда понимают, как практический путь достижения Бога. Такая психотерапия близка к религиозной практике, ибо создает своих кумиров, своих пророков, то есть тех, которым открылся (или был, мистически, дан) путь. Такая психотерапия создает свои молитвы или нечто подобное. Как, например известная « Ты - это ты. А я - это я. Я пришел в этот мир не для того чтобы соответствовать твоим ожиданиям. А ты пришла не для того чтобы соответствовать моим. И если мы встретились - это хорошо. А если нет - то этому ничем нельзя помочь».

Хотя конечно, мистический путь создает не психотерапия, а психотерапевты. Или ревностные последователи. Очень забавный факт. Воинствующий атеист – Зигмунд Фрейд занимался законами возникновения и развития души, причем часто спекулятивно, практически через божественное откровение, а затем создал и пропагандировал новую мировую религию, основным смыслом которой было спасение через борьбу добра со злом. С демонами Фрейд боролся. Практическим экзорцизмом занимался. А потом его апостолы переругались по поводу имен демонов и имен бога.

 А его коллега, и в каком-то смысле напарник - глубоко религиозный Иван Петрович Павлов, физиолог, который исследовал тоже самое, как самый материальный материалист, в эксперименте.

Психоанализ (точнее его приверженцы) делали попытки превращения его в духовную мистическую практику. А теория условных рефлексов духовной практикой быть не может. ( Хотя почему не может? Все может быть. Просто это в голову еще никому не пришло).

Некоторые философы говорят, что мы делаем эсхатологично. Эсхатология это наука о спасении. Психотерапия ведь тоже часто занимается спасением. Вопрос только в одном – кем осознает ( или не осознает) себя психотерапевт. Пророком и спасителем, или специалистом по бытовым услугам населению? Мне иногда кажется, что некоторые мои коллеги в другом, параллельном мире живут. И я с ними пересекаюсь только в одном - в получении гонорара. Бесплатно никто из нас работать не хочет. У них мифология психоанализа – реальность, в которой весь мир живет. И кругом Эдипы и Электры бродят. Или Великие Матери. А любовь есть Бог. И все проблемы от того, что кто-то, кого-то, кое-где, у нас порой, недостачно любит. Или любовь его на самом деле инцестуозна. Она не к нему, к этому конкретному Саше или Кате, а к матери или к отцу, а может к брату или сестре.

Вся психотерапия, основанная на том, что греческий, египетский или какой-нибудь норманнский, или индийский, китайский, индейский, иудейский, тибетский, библейский или русский языческий миф есть единственная правда, всегда превращается в духовную практику. Что в такой психотерапии для меня несколько страшновато, так это то, что такой терапевт точно знает как клиенту спастись. И никакая терапевтическая мишень ему не нужна. Потому что норма - это он. И на самом деле живи как он, и все будет в порядке. Мифы, которые эти люди проповедуют (именно проповедают, а не исповедуют), очень красивы и метафоричны. И их внутренняя гармоничность привлекательна и поучительна. Но, увы, не всегда «научительна».

Хотя психотерапевты, которые на этом строят свою терапевтическую практику, далеко не всегда социально успешны. Они скорее спокойны, потому что им открылась истина. Они просветлены. Это очень привлекает. И для некоторых клиентов - спасательный круг.

Сектантством это попахивает.

 И не в том страх сектантства, что люди верят во что-то «неправильное». Мы в этом разбирались. А в том, что сектантство, как правило, воинственно. Не принимает сектантство множественности мира. Там единственный способ спасения – тот, который лидер проповедует.

Любая религия терапевтична. Она спасает и создает чудо исцеления. А вот должна ли психотерапия быть религиозной - вопрос. И, наверное, не хотелось бы, чтобы она попадала под признаки тоталитарной секты или харизматической группы. Как дианетика, например.

 Хотя если честно сказать, я использовал и использую некоторые приемы и методы из дианетики. Потому что помогает. И Сытинские божественные настрои помогают. И аффирмации Луизы Хей. Если терапевтическую мишень найти и к ней настрои и аффирмации подобрать. Или дианетические ассисты.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: