 |
Резюме предыдущего 7 страница
|
|
|
|
Продолжаем работать в надсистеме. Напоминаю «Я и Аня» - система, а если про жизнь-это надсистема. Мишень – миф клиента, что настоящая жизнь закончилась. Оператор – Время.
« Настоящая жизнь, говорите, закончилась? Время радости остановилось и наступило время тоски? Может Вы и правы. Есть в человеческой жизни такое время- время тоски. Только время оно текучее. Вы знаете, Александр, есть в нашей жизни такие волшебные цифры.
Точно семерка. Некоторые говорят что еще и тройка, и одиннадцать. Как в картах, тройка, семерка, туз. В неделе семь дней, в радуге семь цветов. Психологи исследовали процесс запоминания и обнаружили, что там тоже семерка есть. В оперативной памяти человека, там, где в мышлении человек какими то блоками информации пользуется, хранится семь плюс-минус два блока. Есть мнение, что сильные чувства семь лет длятся. Вы сколько лет Аней мучаетесь? »
«Ну, влюбился я четыре года назад. А мучаюсь года три с половиной».
«Ну, если от любви мучаетесь, то от начала надо и считать. Так что осталось вам мучиться от года до пяти. Пять, конечно, много, но Вы человек редкий и скорее всего год. Вам остался Аней мучиться всего год. Да даже если и пять, это во первых не вся жизнь, и пять лет Вы точно проживете. А во- вторых сила мучений все время будет спадать. Вы же сейчас не так мучаетесь как раньше».
«Да меньше конечно, но ведь мучаюсь. А не хочу! »
«Тут я Вам не помощник, против природы не пойдешь. Тут только Ваше терпение Вам помощник. И любимое дело конечно. А потом просто так ничего не бывает. С вашим дарованием из этих мучений такую поэтическую конфетку сделать можно, что потом еще лет двести, а может и больше, в ваших мучениях пленники Афродиты свои мучения узнавать будут ».
|
|
|
Пошевели чуть- чуть старую метафору. Знаете, как рефлексотерапевты. Они иголки воткнут и шевелят их время от времени.
«Да, конечно… Стихи хорошие получаются. Но лучше бы я о чем ни будь другом писал. »
Клиент созрел для перехода на другой уровень. Стихи - подсистема. И надо закрыть вопрос о том что год мучиться осталось. Если клиент и правда мучиться не хочет, он сам за эту информацию схватится. И потом терпение – это одна из добродетелей. И даже если ее нет, то хочется, чтобы была.
« Вы знаете, Александр, мне тут недавно попались стихи одного поэта, мне кажется Баратынский его фамилия, может, вы его и знаете, из Вашего цеха человек. Так вот мне кажется, у него была проблема как у Вас, и он с ней справился. Единственно может быть, конечно, женщина в к которой относятся эти стихи, добродетелями как Ваша Аня и не наделена, но я думаю, что все влюбленные несколько преувеличивают добродетели объекта своей влюбленности. Я это по себе знаю. И по опыту, по работе. Такова природа этого великого чувства. Без любви жизнь не жизнь. Тут я с вами согласен. Но мучения от любви, от расставания, от потери, «входят в стоимость путевки». Вот Баратынский, который видать намучился уже до донышка, теперь женщин побаивается. Это тоже бывает. После сильной любви бывает спад чувств. «Обжегшись на молоке- на воду дуешь».
Приманкой ласковых речейВам не лишить меня рассудка! Конечно, многих вы милей, Но вас любить - плохая шутка! Вам не нужна любовь моя, Не слишком заняты вы мною, Не нежность - прихоть вашу яПризнаньем страстным успокою. Вам дорог я, твердите вы, Но лишний пленник вам дороже. Вам очень мил я, но, увы! Вам и другие милы тоже. С толпой соперников моихЯ состязаться не дерзаюИ превосходной силе ихБез битвы поле уступаю.
Нормальный Эриксоновский прием. «Мой друг Джо…» называется. И еще очень важно
|
|
|
чтобы клиент знал, что не одинок он в своих переживаниях. Что и другие есть которые через это прошли и выжили. Одиночество, страхи и эгоцентризм- неотъемлемые спутники длительной фрустрации. И, естественно, мишени в психотерапии.
«Нет что вы, Аня не такая. Она просто несчастна в жизни».
На всякий случай страхуемся от перемены знака эмоции. «От любви до ненависти…»
И даем другую историчность, целостность поведению Ани. Даем ей в глазах Александра право на месть за предыдущие обиды. И право его, Александра из толпы не выделять, считать таким - же негодяем, несмотря на его несомненные достоинства. Александр уверен, что Аня живет ради поисков любви и заботы. Попробуем этот миф пошатнуть.
«А знаете, Александр, мне и с такими женщинами приходилось работать, как в стихах.
И, увы, они чаще всего глубоко несчастные мстительницы за прошлые обиды. И не верят в мужскую добродетель. Плохо, только что обидел один, а страдают другие. И поверьте что обиженных женщин много. Они обижаются чаще. И мстительниц много. Вы про амазонок конечно знаете? Так вот мне кажется, что первые амазонки были своеобразным клубом мстительниц за мужские обиды. И мне кажется, плевать им было на мужские достоинства. Вождь, не вождь, умный, глупый, простолюдин – какая разница. Если бы Вы им попались - плевали бы они на Ваш дар. Мужчина – сволочь. А потом история этот факт потеряла. Как думаете, может такое быть»?
«Может, почему не может? Сюжет из этого может неплохой получиться»
Ага, кое какой результат есть. Александр готов к самостоятельному построению своей терапевтической метафоры.
С Ценностью поработали, со Временем поработали, попробуем теперь с Размером поработать. На уровне надсистемы и подсистемы. Космогоническую сказку надо бы построить.
« А скажите, Александр, как вам такой сюжет? О какой то извечной женской неудовлетворенности, тем, что имеешь. И о попытке решать это привычным способом - мужскими руками, но только так чтобы мужчина не возгордился.
Мужчина, с большой гордостью, приносит своей женщине, что-то волшебное, способное чудо творить. Достал с большими трудами, хоть со дна морского. Женщина жизнью наученная, разочарованная, не верит. Просит маленького чуда, чтобы жить было полегче. Чудо происходит. Все мечты сбылись. Живи и радуйся, а нет. Мало.
|
|
|
За свою жизнь натерпелась и теперь власти хочется. Что бы никто больше не командовал, и естественно в первую очередь мужчина. Всю жизнь к нему приспосабливалась, всю жизнь он ей не давал того чего ей нужно, никогда ее не слушал, а она была у него в зависимости. Хватит, натерпелась от мужчин этих. Пусть теперь у нее в ногах валяются и прощения просят. А вдруг и такое чудо будет. Просит через мужчину. Чудо то в его руках, он же его нашел. Не соглашается мужчина. Тогда требует, разрывом грозит. Чего не сделаешь ради любимой женщины. Раз - и есть и такое чудо. Все, все в ногах валяются и прощения просят. И правые и виноватые. Все виноваты. Виноваты в том, что пока ей так было трудно, никто не помог, никто не позаботился, никто даже не подумал, что где то живет женщина, которая в заботе нуждается. Никто ее не искал и никто ее не спасал. Ее то такую замечательную. Вот из них, сволочей, жизнь так трудно и прошла. Молодость прошла, красота. Вот за это пусть и отвечают. Все. От мала до велика. И теперь точно, можно жить и радоваться. Но нет. Чудо то мужчина принес. Опять от них в зависимости. А вдруг, какой-нибудь мужчина, свой или чужой, чудом завладеет и все чудеса отменит? Нет, главная власть это власть над чудом.
Что бы распоряжаться чудесами по своему усмотрению. Вот чего надо. Давай мужчина, отдавай мне на веки вечные, главную власть. Власть над всеми и вся. Делай меня главной богиней. А не то - разрыв. Теперь, когда я такая, тебе есть что терять. Мужчина по глупости, или по любви, по твердому убеждению, что того чего хочет женщина – хочет Бог, делает то, чего от него просят. И просит у чуда власти над ним самим. Поступай, говорит он чуду, под власть моей любимой. Тебе у нее под властью хорошо будет. А чудо - против. Потому что мудрое оно чудо, и не влюблено. И никого над собой не хочет, потому что знает - главное чудо - это свобода быть самим собой и никаких начальников себе не назначать. А том потом только себя и вини. «Не сотвори себе кумира». Ему же, потом кланяться придется.
|
|
|
И еще, чудо видит, что как- то не так его используют. Не во благо, а во зло. Слаб человек, страстям подвержен. Дурачина он и простофиля. Страсти им командуют. Вон, влюбленный мужчина сам себе казнь сотворил. Из страха любовь потерять. Ведь дело то не в любви, а в правильном выборе объекта любви. А человек говорит, что своему сердцу не хозяин. И в любви и в ненависти. Если мозгами не пользуется - нельзя ему власть над чудом давать. Пусть помучается, раз мозгами работать не может. Мука пройдет, может тогда и начнет головой думать. Жизнь- это не проблема выбора. Это проблема правильного выбора. Выбора быть вместе и выбора уйти.
Раз - и отменяет чудо все свои прежние чудеса. Поживите пока так, как раньше. Подумайте. И ты женщина поучись бескорыстной доброте, заботе и терпению, и ты мужчина поучись мозгами думать, а не другим местом. Поучитесь быть свободными, и никого командовать своей свободой не назначайте. Даже по великой любви.
Как Вам такой сюжет, Александр? Как Вы думаете, интересно ли будет об этом почитать подумать, на себя померить. Хорошо бы все это как сказку написать. И для детей и для взрослых».
«Я подумаю»: говорит Александр.
На том и прощаемся. До следующей встречи в моем сне.
Я даже наметил его план.
План моего следующего сна.
В моем следующем сне я буду разговаривать с Александром (если конечно к тому будет возможность и готовность) о том, как важно любить и быть любимым. Как важно быть единственным и чувствовать себя единственным. Как важно для этого искать свою единственную, которая была юна, чиста помыслами, готова к любви, и не обижена на мужчин.
Как важно увидеть ее любовь и уважение к ее собственному отцу, как важно проверить искренность этого чувства, и в тоже время совершенно естественное желание любить другого мужчину и хотеть нарожать ему детей. Наверное, это и отличает ветреную красавицу от верной и любящей женщины. Очень простое желание - хотеть детей, хотеть именно от него, чтобы они были похожи на него, хотеть его в детях, а не детей вообще. И как трудно разглядеть в ней большой и сильный характер, и не получить покорную дуру, от которой захочется убежать через месяц. И разглядеть настоящую женственность, во всех смыслах этого слова, включая и тот, о котором Александр говорил, когда рассказывал, что его к Ане притягивает. Разглядеть это в самом начале превращения девочки в женщину, и медленно, осторожно развивать. Построить с ней мир любви, наслаждения, и днем и ночью. Гордиться ею, и своими детьми. Как это чертовски трудно, и чтобы все это сделать, нужны его, Александра природная одаренность, редкая почти нечеловеческая интуиция и терпение которому не мешало бы подучиться. А опыт не помешает, а только поможет все это осуществить. И слава, известность, в этом деле тоже помощники. Они ведь ключики. И к домам и к сердцам. И что во всем этом можно ошибиться. Но лучше не надо.
|
|
|
Вот такой план на мой следующий сон, в котором Александр Сергеевич за помощью придет. Может это ему поможет?
Глава четвертая. Что делают психотерапевты, чтобы повысить свою эффективность и «не свихнуться».
Может показаться, что психотерапия – это очень просто. Нашел мишень и вперед. Успех гарантирован. Когда этому учишься, то именно так и кажется. Когда учишь других, часто делаешь это сознательно, чтобы страхи у учеников снять, их собственные тормоза. На деле все не так. Это чертовски сложный процесс.
Психика ассоциативна и я не знаю, может быть и можно управлять собственными ассоциативными связями, но у меня это пока не получается. И закон доминанты Ухтомского – ой - ёй –ёй, какой правильный закон. В момент моей встречи с клиентом происходит много чего.
И в том числе процессы, которыми я не управляю. Доминанта клиента ими управляет. И моя доминанта.
«Есть защиты, сильные психологические защиты которые выглядят как сопротивление пациентов, их страх и лень, их примитивные бессознательные аффекты, ну и, разумеется, свои собственные - те, что на языке специалистов именуются контрпереносом, а на языке обычных людей - вожделением, отвращением, скукой, раздражением, - то есть те самые чувства, которые обычные люди время от времени испытывают друг к другу и которые психотерапевт призван в себе изживать».
Ирвин Ялом «Лечение от любви».
Хорошо сказано. Вот только некоторые коллеги берутся за процесс изживания вожделения, отвращения, скуки, раздражения у клиентов, одновременно испытывая эти чувства по отношению к ним, к своим клиентам, и часто именно в этой последовательности.
Великий русский вопрос: «Что делать, и кто виноват»?
На работе мы только и думаем: «Что делать»? А после того как клиент ушел: «Кто виноват»?
Упомянутый уже Ирвин Ялом, автор фундаментальных Руководств по психотерапии, в последнее время стал писать книги непонятного жанра. Ближе всего это к жанру мемуарному. Хотя есть и романы.
Почему, что случилось? Постарел? Может быть. А что - стареть и писать мемуары - плохо?
Плохо писать - плохо.
А так как Ялом – замечательно.
За последнее время я ничего лучшего не читал, включая все виды литературы. Мне кажется, что «мемуары» Ялома поставили перед теоретиками психотерапии очень важный вопрос. Как объяснить нашим клиентам кто мы, люди, работающие в этой профессии. Если врачу клиенты «разрешают» болеть, не связывая его болезнь с его навыками и умениями, то что разрешают они нам, психотерапевтам? Может ли разведенная женщина - психотерапевт работать с семейными проблемами, не попытается ли она, используя свой собственный опыт, тащить семью в свой миф? И ли в чувство вины? Как она будет ставить «психологический диагноз»? И вообще, нужно ли говорить клиентской семье, что психотерапевт разведена? И что виноватой в разводе считает себя. (Иногда мужа конечно, и его маму, но сейчас себя).
Я уже писал, что обязательным этапом получения профессии психотерапевта является личная психотерапия. Но как проверишь, была ли эта терапия успешной? Да, будущий или реальный терапевт почувствовал облегчение. Да, терапия ему помогла избавиться от тормозов в развитии. Избавила его от застывшей эмоции, и позволила выключиться из тупиковой дискуссии. Но надолго ли? Можно ли навсегда забыть об измене любимого человека и не впадать в неприятные переживания, когда об этом вспоминаешь? А как быть со своей собственной изменой и чувством вины? Придумать ли какое-нибудь оправдание?
Да нет, наверное. Можно сделать так, чтобы это не было длительной доминантой, и можно сделать так, чтобы это не было единственной доминантой. И еще, что, наверное, самое важное: можно помнить, что я из этой травмы вылез. Пережил и живу дальше. Это не сделало меня более счастливым. Лучше бы этого со мной не было. Но, увы, было. Я могу тысячи объяснений придумать, мифов, которые меня успокоят, но если меня спросят, хочу ли я это повторить с такими же эмоциями, я честно отвечу – нет. Я думаю (и не я один) что главный наш опыт – это опыт выхода из тяжелой психотравмирующей ситуации. А для психотерапевта один из главных опытов - опыт того, что его личная терапия ему помогла. Нет ничего важнее в формировании веры в возможности своей профессии. «Можешь - исцели, не можешь - утешь! » Что обычно утешает меня? Услышанная от Казиса Ремейкиса фраза - «Никто из нас в этой жизни не делает ничего нечеловеческого». Прошлого не вернуть. А урок можно извлечь. Именно так, не выучить, а извлечь.
Знание теории, которая описывает психику человека, похожего на меня здесь обязательно.
Только такой теории я доверю себя, только ей разрешу описывать происходящие у меня внутри процессы. Только той, которая исцелила меня, а если не исцелила, так утешила.
Теперь главное, то для чего писалось все предыдущее в этой главе.
Если терапевт хочет научиться работать с терапевтической мишенью, он должен сначала попробовать это на себе. В рамках теории в которую верит, верит потому что она ему помогла.
Может, кто еще помнит, Ленин писал ну просто возвышенную ахинею, с точки зрения диалектики которую исповедовал. «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно».
Ленин писал правду. Ту, в которую верил. И ту, которую делал. И сделал.
Я не знаю, какими руками надо делать историю - чистыми или нет. Я не знаю, какими мозгами надо делать психотерапию. Я знаю, что надо делать то, во что я верю. И какими помыслами не важно. Ибо если мои помыслы не совпадут с помыслами моих соратников, ничего у меня не получится кроме обиды на всех, и на себя в том числе. И тогда надо или соратников менять, или (никуда от этого не денешься, кроме как в невроз какой-нибудь) менять веру. Что есть очень болезненный процесс. Потому что, на какое то время без опоры придется остаться, в тоске и одиночестве.
Никому этого не желаю. Но если это все-таки случилось, если у вас дорогие коллеги есть, о чем поплакать, попробуйте поработать по программе АРТЗ. (Алгоритму решения терапевтических задач).
Михаил Ефимович Литвак сказал как-то, что экран компьютера с открытым белым листом - самый лучший собеседник. Полностью с ним согласен. Точнее, собеседник, это не лист, это тот я, который нуждается сейчас в какой-то помощи. Которую я сам себе и оказываю, наполняя этот экран мыслями и словами. И множество процессов в этот момент со мной происходит. Я о себе рассказываю, о своих мыслях, о своих бедах и не очень бедах. О том с кем я сражаюсь и кого люблю. Поэтому есть у меня фантазия. Фантазия о том, что наша профессия кроме традиционных обучения, супервизии и личной терапии, требует еще и самотерапии.
Вопрос о личной терапии не простой. Создал я какой-то метод и нравлюсь сам себе. А коллегам не доверяю. Потому что хорошо их знаю, и знаю что «сапожник без сапог». И что их метод меня не устраивает, потому что уж очень много там от личных проблем. А может то, что я им не доверяю и есть моя проблема. Мой нарциссизм. Но как же я тогда пойду на терапию к тем, кому не доверяю? А потом мое неверие к ним не очень меня беспокоит, а беспокоит совсем другое. Можно конечно поехать в другой город, где меня никто не знает, но скажите, а как быть тому же Ялому?
Все эффективные экзистенциальные терапевты его знают (мне так кажется) и он их знает. Их достоинства и недостатки, а если и не знает, то через пять минут терапии узнает. Стереотип сработает.
Это ведь не так просто как кажется, перестать быть психотерапевтом не на работе. Без мифа о мироустройстве нельзя. Это как без опоры остаться. В тревоге жить.
Есть, конечно, экзистенциальный миф, что тревога - это плата за жизнь. То есть мне предлагают к этому привыкнуть и о тревоге не тревожиться. Принять неизбежность смерти, изоляции, моей свободы и моей ответственности за все, что происходит со мной, бессмысленности жизни вообще и необходимости наполнить свою жизнь тем смыслом, который называется духовностью, и начать жадно жить.
А если и от жадности устанешь?
В бога верить нельзя только атеистам. Остальным можно. Какая разница кто знает, как жить, Бог или Сартр. Лишь бы легче стало. Я человек. И я психотерапевт. Ко мне идут за знаниями о правильной жизни. Потому что люди верят что знание – сила. Сила Исцеления или Утешения. Психотерапевт - он же эксперт по проблемам жизни, несмотря на то, что он от этого отказывается.
Друзья нужны и единомышленники. Здесь тоже проблема. Начнешь другу платить - другом быть перестанет. А если по-дружески - так он такой же. Если у меня кризис мне терапевт постоянно нужен. В профессиональной работе вопрос ограничен только деньгами, и заявлениями терапевта о том сколько раз в неделю полезно заниматься. А в дружеской встрече вопрос ограничен моим пониманием, что мой друг домой или ко мне пришел отдохнуть. Заставлять (или просить) его мне помочь это в ущерб его отдыху. На однократный разговор все согласны. Но дальше по всем законам нашей профессии я знаю, что за один час я из кризиса не вылезу. А дольше друзей использовать мне совесть не позволяет - работать по 24 часа нельзя - загнешься.
А в другой метод терапевт высокого класса не пойдет.
Он же его недостатки знает, потому свой и придумал.
Трудно отказаться и от человеческой конкуренции. Трудно человека, которого ты в силу своей профессии волей-неволей прощелкиваешь на наличие человеческих проблем, назначить своим Хорошим родителем. Скорее получится как обычно, и терапия повторит конфликт с настоящими родителями. В лучшем случае технологию выработки психологической защиты от этого конфликта. И мне кажется, уйду я с терапии неудовлетворенным.
Нет, вообще-то где-то есть, конечно, высококлассный терапевт, к которому я бы пошел. Но это, как правило, в другом городе или в другой стране. И даже раз в неделю не наездишься. А в своем городе мне очень трудно к кому-то пойти. Может такова только российская реальность, ибо в нашей стране много высококлассных терапевтов, которые выросли без личной терапии в обычном смысле. Учились и в этой учебе проходили личную терапию. Но для них неизбежно наступает момент, когда они сами начинают учить. И часто именно тогда остаются один на один со своими животрепещущими человеческими проблемами. Есть, конечно, тренинги, которые помогают поддерживать форму. Но все-таки главный тренинг это работа с собой и внутри себя. Как у легкоатлетов. Работа со своим бессилием и своей болью, которая не дает прыгнуть дальше или пробежать быстрее. Работа с периодически возникающим чувством неудовлетворенности, со своими профессиональными провалами, со своим чувством стыда, страха, одиночества. Когда приходит настоящий страх смерти и/или наоборот, острое желание прекратить эти муки вместе с жизнью. Иногда они просто проживаются, и их лечит время, а иногда от них такие шрамы, что стыдно на люди показаться. Кстати о шрамах. В том месте, где шрам - чувствительность нарушена. И все что в шрам попадает, воспринимается искаженно. И я это понимаю. Если есть, конечно, критика к своему состоянию. Онкологи традиционно боятся рака, а психотерапевты - психоза. Или деменции. Или алкоголизма.
Часто потребность в терапии очень высока. Я помогаю другим пережить кризис. А кто поможет мне?
Поможет самотерапия. Хоть и есть потребность рассказать, но часто она блокирована потребностью в безопасности. Тогда самотерапия – пожалуй, самая эффективная вещь.
То, что делает Ирвин Ялом своими последними книгами, есть автобиографическая самотерапия.
Может быть и у других авторов это тоже самое. Похоже на то, что Бьюдженталь в своей книге «Искусство быть живым» занимается тем же самым. И Михаил Ефимович Литвак в своих «Похождениях Вечного Принца».
Не стану приписывать себе славу первооткрывателя метода, потому что не знаю, может это, кто-нибудь уже и сделал. Во всяком случае, те психиатры, которые с ума сходили и при этом клиническим методом владели, собирая о себе объективный анамнез, занимались именно этим. Потому что анамнез и клинический разбор в психиатрии очень на это похожи.
Психиатры, когда это делают, ищут этиологию и патогенез. А у психотерапевтов своя этиология и патогенез. По-другому называется.
И так, автобиографическая самотерапия. Замечательная вещь. Во-первых, можно книжку написать и получить соответствующие писателю дивиденды. Славу, известность, след в истории, клиентов новых и старых, материал для диссертации, какой-нибудь гонорар, в конце концов. Во-вторых, получить качественную психотерапию. От себя любимого. Бесплатную и долговременную. И навыки самоисследования. И навыки эффективной психотерапии с помощью поиска терапевтической мишени. Умение красиво писать, в конце концов.
Даже если писательского зуда нет, то можно действительно оказать себе эффективную самопомощь и с понятием «терапевтическая мишень» разобраться. Но писать все равно придется. Начинаем с чистого листа:
1. Формулируем проблему, с которой хотелось бы пойти к психотерапевту.
2. Переформулируем ее в вид «Хочу, но не могу».
3. Садимся и пишем свою автобиографию. Только факты в той последовательности, в которой они были в нашей жизни. Как можно подробнее. Как будто на работу устраиваемся на режимное предприятие. ( Многие, наверное, не знают что это такое. Это когда спецслужбы все точно проверят, и если соврал, то не видать тебе высокооплачиваемой и престижной работы. )
4. Далее исследуем все возможные факты на предмет их связи. Исследуем ценность связи, ее размер в последующем факте, время, когда это наступило, и находим закономерности. Пока только для одного факта, который наступил сразу за предыдущим. Например, почему я родился, родился и через три месяца попал в ясли? Почему через три месяца попал в ясли? Потому что маме на работу надо было выходить. Закон тогда такой был. Только три месяца декретного отпуска. Через три месяца или увольняйся или на работу выходи. Мама на работу вышла. А почему не уволилась? Денег не хватало. На что не хватало? Что за нечто в маме заставило ее выйти на работу, а не уволится? Что за страхи? Каков их источник? Что делал тогда папа, когда мама боялась? А бабушка, дедушка, что делали они? И. т. д. Все что имеет отношение к тому времени, все действующие лица, включая исторический, географический, политический, профессиональный и социокультурный аспект для каждого из важных действующих лиц. Как Я думаю, почему из всех возможных альтернатив всеми важными действующими лицами были выбраны те, которые произошли?
5. Когда я об этом пишу, что приходит ко мне в голову. Какие у меня сейчас чувства, что мне сейчас хочется сделать. Каковы возможные источники моих мыслей, чувств и потребности что-то сделать? Могу ли я сейчас проследить их источники до конца, до самого донышка, постоянно задавая себе вопрос: «почему именно эта из всех возможных альтернатив»? Имеет ли это отношение к тому, с чем я хотел пойти на психотерапию? Почему я сейчас считаю, что добрался до донышка? Что за нечто во мне считает это донышком? И что для этого донышка есть подсистема и надсистема?
6. Если бы Я был не Я, а мой клиент, что говорила бы мне обо мне моя любимая теория? Каковы варианты развития такого человека в теории?
7. Что происходит со мной сейчас? Почему происходит именно это? Нужно ли сейчас исследовать связи между последующими фактами из моей жизни по пункту 4? Если нужно то почему? Чего сейчас мне не хватает для инсайта? И. т. д.
8. Можно ли то, что я тут написал, кому-нибудь показать? С исследованием всех альтернатив всех возможных ответов. Если можно то кому? Почему именно ему? Кто он для меня? Почему? Включая исторический, географический, политический, профессиональный и социокультурный аспект для каждого из важных действующих лиц. И. т. д.
Если после такой схемы коллеги кто-нибудь, из вас скажет, что не будет писать, потому что не умеет писать, останется только самоисследовать вопрос, что происходит с Вами сейчас?
Что за тормоза эти тормоза, которые сейчас вылезли?
Основной смысл схемы - ответ на вопрос, почему я сам не могу справиться с той проблемой, с которой хотел пойти к психотерапевту. Что за нечто во мне начало тупиковую дискуссию и вызвало застывшую эмоцию? В какой момент и куда я провалился, да так, что вылезти не могу? Точнее, что за нечто во мне меня туда привело и держит?
В начале своей карьеры я, как и многие, учился психоанализу. Учение Фрейда для меня было «всесильно потому что оно верно». Однако теории психоанализа в конце и в начале восьмидесятых еще как-нибудь можно было научиться, хотя и с большими трудностями и даже риском. Запрет тогда был на этом буржуазном империалистическом учении.
Но как-то доставали книги, переводили, дискутировали и что понимали. А практики психоанализа не было совсем. Сейчас конечно все эти детские ошибки понятны. Но одно осталось. Нашел я проблему. Она и правда из глубокого детства. А дальше что с ней делать?
Выплакаться, кому-нибудь, как в хорошем фильме про нашу профессию «Умница Уилли Хант»? Не помогает, настоящего переноса нет. Для его формирования очень много времени нужно. А результата хочется быстрее. Потом стали доступны работы Роджерса, и вся страна занималась тренингом сензитивности. У Карла Роджерса тогда был только один серьезный конкурент - Эрик Берн. Все равно без ответа оставался вопрос, что с этим делать. Берн не только игры бессознательного описал, но и выходы из этих игр. Может, у кого и получалось, а у меня нет. Клиенты обижались, и ни из каких игр не выходили. И главное, я у себя никак никакую игру не находил. У всех находил, а у себя нет. Пока не дошло что мои поиски игр у других – моя игра «Попался мерзавец». Тогда появился гибрид психоанализа с НЛП. Анализ помогает вспомнить, а НЛП перестроить. С помощью множества своих техник. Особенно помогали техники работы с субмодальностями. НЛП была тогда для меня единственной практикой, которая отвечала на вопрос «Что делать? » вместо традиционного «Кто виноват? ». Но материалом для работы был психоаналитический возрастной регресс. Трудно тогда мне было назвать себя Хорошим родителем самому себе. Скорее я был безжалостным родителем. И себе и своим родителям. А потом был самогипноз. Настоящий, с достаточно глубоким трансом, без амнезии, что давало возможность более быстрого и более насыщенного воспоминания. А НЛП по-прежнему было палочкой - выручалочкой. А потом пошло-поехало. Понаехали в нашу страну психотерапевты, появились первые более-менее последовательные школы, и практически все приезжие коллеги во главу угла ставили именно «Что делать? » оставляя другой русский вопрос теоретикам.
Спасибо всем, кто тогда организовывал семинары, ворк-шопы, и прочую нашу возможность чему-нибудь реальному научиться. Но понятие из НЛП о том, что работать можно только с реальностью, которая осталась в виде картинок, звуков и ощущении у меня осталось. И твердое убеждение, что большинство проблем родом из детства и проявляются они как аффекты, которые я потом рационализирую. И основную роль «детские» аффекты играют до зрелого возраста, до кризиса сорока лет, а потом постепенно заменяются аффектами, имеющими скорее экзистенциальною природу. Или дополняются друг другом. В общем, это не важно. Не важно, потому что все равно аффекты есть отражение очень конкретной истории каждого человека. Традиционно считается, что рационализация - вид психологической защиты. С подтекстом, что это неправильно рационализировать, так как это делает клиент. А правильно рационализировать в рамках какой-нибудь теории личности.
|
|
|
