О восшествии Бабур Падишаха на трон Мавераннахра

ГЛАВА 25.

О ВОСШЕСТВИИ БАБУР ПАДИШАХА НА ТРОН МАВЕРАННАХРА

После того, как отправили хана в Андижан, прибыл Мирза хан вместе с войском от шаха / 156а / Исма'ила, и сила [Бабур Падишаха] укрепилась. Падишах вскоре направил поводья выступления в Хисар и отправился. Когда весть об этом дошла до узбеков, они тоже собрали людей. Из числа их предводителей против Падишаха выступили Хамза султан, Махди султан и Тимур султан с другими султанами. Кучум султан, который сел на место Шахибек хана, Суйунджик султан, Джанибек султан, 'Убайдаллах султан и все [остальные] султаны собрались в Карши, настоящее название которого Нахшаб. Когда Падишах добрался до Пул-и Сангина, Хамза султан выступил вперед, занял Пул-и Сангин и сидел там около месяца. В конце концов [Падишаху] стало известно, что войско узбеков многочисленно, султаны все известные и будет трудно одолеть их. Узбеки также поняли, что Падишах не может противостоять им, и без помех они переправились через реку ниже Пул-и Сангина. Когда известие об этом дошло [до Бабура], было время после полуденного намаза. Он тут же снялся и двинулся в сторону Аб-Дара, к неприступным горам. Они шли быстро всю ночь и следующий день до полуденного намаза и добрались до такого места, укрепленность которого успокаивала предусмотрительных людей. В полночь поступило сообщение, что узбеки идут с большой силой. Военачальники тут же известили всех воинов, и все до утра занялись подготовкой военных снаряжений.

Когда черное войско ночи ушло на запад, потеряв поражение от победоносного войска дня, победные знамена солнца водрузили стяг победы утра и владыка-солнце уничтожило своими лучами звезды неба, предводителей войска ночи, прибыли дозорные [с сообщением], что подошел неприятель. Падишах, вложив ноги счастья в стремена удачи, сел на коня и поднялся на возвышенность. В сторону врага не было пути, кроме [321] одной узкой дороги, а по левой стороне этой возвышенности имелся другой холм. / 156б / Между этими двумя холмами пролегал глубокий овраг, где тоже имелась только одна дорога.

Когда враги выстроились на равнине, то увидели, что подняться на холм трудно. Тимур султан и некоторые другие султаны, отделившись с десятью тысячами человек, поднялись на второй холм. Падишах послал против них Мирза хана вместе с отрядом отважных бойцов. В это время его счастливый взор упал на группу людей. Он спросил, кто они такие. Когда мой отец ушел из Кабула, от него осталось около трех тысяч мулазимов, доставшихся ему по наследству, большинство которых были моголами, пришедшими из Хорасана. Знатных людей из них Падишах взял к себе в мулазимы. Те, которые остались, примкнули ко мне. Группа людей, которую заметил Падишах, были они. Они ответили: “Мы — мулазимы Мирзы Хайдара”. Падишах сказал мне: “Ты еще мал. Нельзя возлагать на тебя такие серьезные дела. Побудь вместе с маулана Мухаммадом и с несколькими людьми возле меня, а остальных своих людей пошли на помощь Мирза хану”.

В то время, когда мои мулазимы направились к Мирза хану, узбеки напали и всех тех, кто находился впереди Мирза хана, подняли и погнали к Мирза хану. В этот момент подошли мои мулазимы. Военачальником у них был воспитатель-атака сего ничтожного. Его звали Джан Ахмад атака, имя которого в дальнейшем будет везде приводиться так. Он выступил со своей группой против [узбеков] — убегавшие вернулись, и [все вместе] они прогнали [узбеков]. Во время этой схватки мои мулазимы задержали одного [из противников] и привели к Падишаху. Падишах посчитал это хорошим предзнаменованием и сказал: “Запишите первую награду — джулду на имя Мирзы Хайдара”. Таким образом, бой на левой стороне [холма] продолжался до вечера. На стороне Падишаха боя не было, так как дорога была узка и было трудно двигаться для обеих сторон. Когда наступило время полуденного намаза, то со стороны Падишаха / 157а / спустились вниз проворные бойцы. Поскольку уже было поздно, то враги не могли спуститься туда из-за отсутствия воды. Вода находилась вдали, за фарсах. Они вернулись с намерением, что с наступлением ночи остановятся недалеко от воды. Те пешие, которые спустились вниз, подняли крик: “Хай, хай” и побежали [322] за ними. Те [узбеки], которые стояли против Мирза хана, заметили, что Хамза султан, который был их центром, отошел, и они тоже собрались отступить. Поскольку они (оба войска) стояли друг против друга, то ни одно из них не имело превосходства перед другим. Когда же враги повернули назад, то люди Мирза хана, стоявшие напротив, напали на них и те разом отступили. Воины центра, увидев, что те отступили, тоже выпустили поводья выдержки из рук стойкости и от этого их войско потерпело поражение. Было время вечернего намаза, когда схватили Хамза султана, Махди султана и Мумак султана и доставили их к счастливому стремени Падишаха. Падишах поступил с ними так же, как поступил Шайбани с могольскими ханами и чагатайскими султанами.

С ночи до утра и с утра до следующей ночи они провели в погоне за ними (узбеками) и, преследуя их, дошли до границ Дарбанд-и Аханин. Все победоносные воины собрались в Хисаре. От шаха Исма'ила тоже поступила помощь. Собралась также группа людей со всех сторон. Число воинов достигло шестидесяти тысяч. Оставив Хисар, они прибыли в Карши. Большинство узбекских султанов находилось в Самарканде. 'Убайдаллах хан укрепился в крепости Карши. Все предусмотрительные люди, которые решали важные дела государства, советовали не осаждать крепость [Карши] и говорили: “Кажется, гораздо благоразумнее отправиться в Бухару, потому что если он ('Убайдаллах хан) укрепится в этой крепости, то легче будет заполучить Бухару, которая свободна от войска и полна простых людей. Пребывание его в Карши не принесет ему никакой пользы, / 157б / и он сам покинет крепость и уйдет”. Этот совет понравился высокому мнению Падишаха. Оставив Карши, он остановился < на расстоянии одного перехода от него (Добавлено по R 245). Вскоре прибыли дозорные и [сообщили], что 'Убайдаллах хан оставил крепость и направился в Бухару. [Падишах] тотчас оседлал коня и быстро пустился вслед за [узбеками]. Сменив ночь на день, а день на ночь, он прибыл в Бухару. Они отогнали узбеков от Бухары, и те ушли в степи Туркестана и все, что находили, смели [на своем пути]. Все узбекские султаны, собравшиеся в Самарканде, получив известие об этом, разом рассыпались и с бежавшими со всех сторон людьми дошли до Туркестана. [323]

Когда Падишах прибыл в Бухару, он с почестями отправил обратно прибывшее ему на помощь [войско] от шаха Исма'ила, а сам, решив идти в Самарканд, благополучно пустился в путь. Все жители городов Мавераннахра, как благородные, из знати и господ, так и простые, из ремесленников и крестьян, одним словом, все подданные, обрадовались счастливому прибытию Падишаха. Знать поспешила выйти навстречу ему. Другие слои населения занялись убранством города — украсили проходы рынка и улиц разнообразной позолоченной материей, рисунками и картинами. Падишах вошел в город в середине раджаба 917 (первая декада октября 1511) года с такой пышностью и торжественностью, которых никто до этого не видел / 158а / и не слышал. Ангелы и херувимы (стояли) перед ним с приглашением: < “Входите сюда с миром в безопасности”> ⁵, а люди произносили айат: < “Слава Аллаху Господу миров”> ⁶.

Народ Мавераннахра, особенно жители Самарканда, вот уже долгие годы раздували утренними вздохами факелы своих желаний, обращаясь к чертогу Всевышнего, защитника всех сотворенных, о возвращении Падишаха. Они всегда желали, чтобы тень Падишаха от дерева разума с листьями и плодами благодеяний простиралась бы над ними. Вместе с надеждой на это они рассчитывали, что он снимет одежду кизилбашей, являющуюся выражением сущей ереси, близкой к неверию, в которую он облачился по необходимости, установит закон шариата пророка, и на голову положит венец сунны Мухаммада, а венец шаха [Исма'ила] отошлет ему с несколькими шиитами. Однако эта надежда жителей Самарканда не оправдалась. Причина была в том, что [Падишах] считал, что он все еще нуждается в помощи Шаха Исма'ила и находил свою силу недостаточной для борьбы с узбеками. Поэтому произошла задержка в этом деле и была проявлена сдержанность в отношении бедствий, чинимых кизилбашами. По этой причине народ Мавераннахра обрубил надежды, которые он связывал с Падишахом, а Падишах проявлял сдержанность в отношении туркмен. / 158б /