7. Критика буржуазных и мелкобуржуазных теорий кризисов 

Критика теории диспропорциональности.  Еще со времен Сэя многие буржуазные экономисты объясняют экономические кризисы нарушением пропорциональности между отдельными отраслями производства В конце XIX — начале XX века представителем теории диспропорциональности выступил М. Туган-Барановский, который утверждал, что «единственным препятствием для... реализации является непропорциональность распределения общественного производства, но отнюдь не недостаток общественного спроса на предметы потребления»[204].

Буржуазная теория диспропорциональности нашла себе защитника и в лице видного социал-демократического теоретика Р. Гильфердинга, по словам которого кризисы вызываются непропорциональностью развития отраслей с высоким и низким органическим строением капитала. Первые отрасли, указывал он, требуют больших сроков для обновления производственного аппарата; поэтому в них в период подъема, пока идет строительство, рост товарной продукции отстает от спроса, а цены и прибыли повышаются, что ведет к значительному притоку капиталов. В результате этого происходит перенакопление и перепроизводство в отраслях с высоким органическим строением капитала, что якобы и вызывает экономический кризис.

В современной буржуазной политической экономии также имеются экономисты, которые видят в кризисах выражение не всеобщего, а только частичного перепроизводства, вызванного нарушением пропорциональности между отдельными отраслями производства. Например, американский экономист Б. Андерсон, исходя из пресловутого «закона Сэя» о тождестве спроса и предложения, рассуждает следующим образом: «Если товары производятся в надлежащей пропорции, то каждый из них представляет рынок для другого. Пшеница выступает на рынке как предложение пшеницы, но в то же время она представляет спрос на сахар, автомобили, текстильные и другие товары, в которых нуждается производитель пшеницы... Производство и потребление расширяются совместно»[205].

Теория диспропорциональности основана на совершенно ошибочной предпосылке, будто товары обмениваются на товары. На самом же деле товары продаются и покупаются на деньги. Поэтому спрос вовсе не тождествен с предложением. Экономические кризисы при капитализме характеризуются общим перепроизводством товаров по сравнению с платежеспособным спросом на них. Между тем, согласно теории диспропорциональности, перепроизводство одних товаров якобы непременно означает недопроизводство других.

Теория диспропорциональности по существу игнорирует эксплуатацию наемного труда капиталом, утверждая, будто производители всегда в такой же мере являются и потребителями, а потребление всегда равно производству, так что кризисы якобы никак не связаны с ограниченным потреблением народных масс при капитализме, а могут быть вызваны только диспропорциями между отдельными отраслями производства. На самом же деле рабочие являются производителями всех товаров, но потребителями только части продукции II подразделения.

Теория диспропорциональности игнорирует также то, что средства производства служат в конечном счете для производства предметов потребления. Например, Туган-Барановский считал, что если произведено слишком много предметов потребления, то это означает лишь, что произведено слишком мало средств производства, и диспропорция будет преодолена путем расширения из года в год производства средств производства для самого I подразделения. Тем самым он совершенно разрывал связь между двумя подразделениями общественного производства и изображал производство средств производства как нечто обособленное от производства предметов потребления.

Но в действительности средства производства служат для создания предметов потребления, а потому перепроизводство предметов потребления уже само включает в себя и перепроизводство средств производства. Развивая эту мысль, К. Маркс писал: «Допустим, что имеет место перепроизводство железа, хлопчатобумажных тканей, полотна, шелка, сукна и т. д.; тогда нельзя сказать, что произведено, например, слишком мало угля и что это-то является причиной указанного перепроизводства; ибо это перепроизводство железа и т. д. точно так же включает в себя перепроизводство угля, как, скажем, перепроизводство ткани включает в себя перепроизводство пряжи»[206]. Поэтому рассуждения сторонников теории диспропорциональности насчет того, что перепроизводство одних товаров будто бы обязательно означает недопроизводство других товаров, К. Маркс называл «жалкой софистикой».

Необходимо подчеркнуть, что порочность теории диспропорциональности состоит не в том, что она указывает на наличие диспропорциональности, а в том, что она отрывает эту диспропорциональность, которая на самом деле существует, от основного противоречия капитализма и выдает ее за первопричину экономических кризисов. Отрывая диспропорциональность от основного противоречия капитализма, представители теории диспропорциональности приходят к выводу о возможности преодоления кризисов в рамках капитализма. Например, Гильфердинг утверждал, что в условиях монополистического капитализма пропорции между различными отраслями производства начинают устанавливаться планомерно и кризисы прекращаются. Таким образом, теория диспропорциональности сочетается с буржуазно-апологетической теорией бескризисного развития капитализма.

 

Критика теории недопотребления. В отличие от Сэя и Рикардо, швейцарский экономист Ж. Сисмонди признавал возможность и даже неизбежность общего перепроизводства товаров, причем он объяснил экономические кризисы недостаточным потреблением народных масс. Сисмонди указывал на то, что с развитием крупного машинного производства растет безработица и падает заработная плата, в результате чего потребление рабочих поглощает все меньшую долю общественного продукта. В качестве мелкобуржуазного идеолога он особенно подчеркивал разорение мелких товаропроизводителей, которое, по его мнению, ведет к сокращению размеров спроса, предъявляемого на рынке. Придавая решающее значение противоречию между производством и потреблением, Сисмонди писал: «... Потребление не является необходимым следствием производства, ... наоборот, неизбежным результатом существующей системы является загромождение рынков»[207].

Вслед за Сисмонди теорию недопотребления проповедовал немецкий буржуазный экономист К. Родбертус. Он ставил во главу угла не производство, а распределение и считал, что кризисы коренятся в недостаточности потребления, вызванной неравномерным распределением национального дохода. По словам Родбертуса, причиной кризисов является то, что «при растущей производительности общественного труда заработная плата рабочих классов становится все меньшей и меньшей частью национального продукта»[208].

В начале XX века К. Каутский пытался выдать теорию недопотребления за марксистскую теорию кризисов. Одна из его статей была озаглавлена «Объяснение кризисов недопотреблением».

Несостоятельность теории недопотребления глубоко раскрыта В. И. Лениным. Он указал прежде всего на коренной методологический порок теории недопотребления, состоящий в том, что она ставит на первый план не производство, а другие экономические процессы — распределение и потребление, которые не играют решающей роли в экономической жизни общества. Противопоставляя теории недопотребления марксистскую теорию кризисов, В. И. Ленин писал: «Две теории кризисов... дают им совершенно различные объяснения. Первая теория объясняет их противоречием между производством и потреблением рабочего класса, вторая — противоречием между общественным характером производства и частным характером присвоения. Первая, след., видит корень явления вне  производства.., вторая — именно в условиях производства»[209].

В. И. Ленин убедительно опроверг теорию недопотребления, указав что недопотребление народных масс не является отличительной чертой только капиталистического способа производства; оно существовало и до капитализма (при рабовладельческом строе и при феодализме), тем не менее кризисов перепроизводства в докапиталистических формациях не было. Неправильно выводить один из отличительных признаков капиталистического строя — кризисы — из недопотребления, которое имеет место при различных хозяйственных системах.

Согласно теории недопотребления, кризисы порождаются не частной собственностью на средства производства, а лишь неравномерным распределением национального дохода. Отсюда следует, что путем некоторых реформ в распределении национального дохода можно изжить кризисы в рамках капиталистического способа производства. К такому именно выводу в XIX веке и пришел Родбертус, а в XX веке — немецкий социал-демократ Тарпов, поддерживавший теорию недопотребления и утверждавший, будто капиталисты сами могут преодолеть кризисы путем повышения заработной платы. Но идея бескризисного развития капитализма есть не более как апология капитализма, пытающаяся затушевать его основное противоречие, неизбежно порождающее кризисы.

 

Критика денежно-кредитной теории кризисов.  Буржуазные экономисты издавна пытались объяснить кризисы денежно-кредитными факторами. Большое распространение в буржуазной политической экономии денежно-кредитная теория кризисов получила в XX веке. Один из ее представителей, американский экономист Л. Минтс, утверждает, что причина циклических колебаний капиталистического производства — «ошибочные изменения количества денег путем сокращения и увеличения банковских активов» и что в смене промышленных подъемов кризисами виновен «полнейший беспорядок и ненадежность, имеющиеся в настоящее время в нашей денежной системе»[210].

Денежно-кредитная теория кризисов несостоятельна прежде всего в методологическом отношении. Представители ее стоят на идеалистических позициях, пытаясь объяснить объективное явление капиталистической экономики — кризисы — субъективными ошибками банков, проводящих неправильную денежно-кредитную политику. Между тем корни экономических кризисов лежат не в чьей-то политике, не в чьих-то заблуждениях и ошибках, а в объективно присущем капитализму противоречии между общественным производством и частным присвоением.

Идеалистический подход к вопросу сочетается в денежно-кредитной теории кризисов с меновой концепцией. Сторонники ее не видят глубоких корней кризисов, уходящих в капиталистический способ производства, и пытаются вывести кризисы из поверхностных явлений сферы обращения, что совершенно неправильно. Еще К. Маркс раскрыл эту основную ошибку. Характеризуя кризисы как «великие бури мирового рынка, в которых разряжалось противоречие всех элементов буржуазного процесса производства», К. Маркс отмечал, что сторонники денежно-кредитной теории кризисов «происхождение этих бурь и способы защиты от них искали в самой поверхностной и самой абстрактной сфере процесса, в сфере денежного обращения»[211].

Денежно-кредитная теория кризисов несостоятельна не только в методологическом отношении, но и по существу. Она извращает причинную связь экономических явлений, выдавая колебания объема денежного обращения и кредита за причину циклических колебаний капиталистического производства. На самом же деле, наоборот, промышленный подъем порождает кредитную экспансию, а кризис приводит к резкому сжатию кредита. Конечно, рост кредита в капиталистических условиях способствует перепроизводству, а сокращение кредита способствует обострению кризиса, но это — вторичные факторы, а не первопричины. Классовый смысл денежно-кредитной теории кризисов состоит в том, чтобы свалить вину за кризисы с капиталистического способа производства на денежно-кредитную систему и, исходя отсюда, провозгласить возможность ликвидации кризисов в рамках капитализма. Однако, сколько бы ни твердили буржуазные апологеты о преодолении кризисов путем перехода к более совершенной денежно-кредитной политике, и для современного капитализма сохраняет полную силу указание К. Маркса: «... Недуг буржуазного общества нельзя излечить «преобразованием» банков или основанием рациональной «денежной системы»[212].

 

Критика психологической теории кризисов Кейнса.  Как у самого Кейнса, так и у его последователей имеются элементы различных теорий кризисов. Например, Кейнс видит одну из причин узости рынка в своеобразном «недопотреблении», которое он, однако, трактует не как недостаточное потребление рабочего класса, а как присущее якобы психологии всех людей стремление не потреблять весь свой доход, а сберегать его в тем большей мере, чем более он увеличивается. Критика этих взглядов была уже дана в главе XV. Очень характерно для Кейнса и кейнсианцев также выпячивание на первый план денежно-кредитных факторов, якобы оказывающих определяющее влияние на процесс воспроизводства. Однако при объяснении циклического движения капиталистического производства Кейнс провозгласил еще более примитивную психологическую теорию, сводящую смену подъемов кризисами к смене оптимистических и пессимистических настроений у капиталистов.

Говоря о промышленном подъеме, Кейнс дает следующую его характеристику: «Бум — это состояние, при котором чрезмерный оптимизм берет верх над нормой процента слишком высокой в свете более трезвых расчетов»[213]. По его словам, в это время капиталисты питают преувеличенные ожидания на будущие доходы. «Когда же наступает разочарование, то подобные преувеличенные расчеты сменяются противоположной «ошибкой пессимизма», откуда проистекают «резкий упадок новых инвестиций»[214] и кризис. Таким образом, «преувеличенные расчеты» и последующее «разочарование» в них, своеобразная смена волн чрезмерного оптимизма и чрезмерного пессимизма — таково «объяснение» циклического движения капиталистического производства.

В этой «теории» особенно явственно выражена антинаучная идеалистическая методология Кейнса, который подменяет объективные экономические процессы субъективными психологическими оценками. Конечно, кейнсианское «объяснение» кризисов ровным счетом ничего не объясняет. Почему капиталисты обязательно должны «ошибаться» в своих расчетах? Почему их психология характеризуется причудливой, но регулярной сменой оптимистических и пессимистических «настроений»? На эти вопросы кейнсианская теория не может дать ответа. На самом же деле не подъемы и кризисы обусловлены оптимистическими и пессимистическими настроениями капиталистов, а как раз наоборот:  подъем вызывает у них волну «оптимизма», а кризис — волну «пессимизма». Теория Кейнса направлена к тому, чтобы выхолостить из капиталистического цикла и кризисов их объективную закономерность и тем самым проложить мостки к излюбленной для буржуазных апологетов утопии «бескризисного капитализма».

 

Буржуазно-апологетические концепции бескризисного развития капитализма.  Буржуазные теории кризисов, хотя и дают разнообразные «объяснения» кризисов, сходятся между собой в двух отношениях: 1) все они игнорируют коренную причину кризисов — основное противоречие капиталистического способа производства; 2) все они так или иначе ведут к желательному для защитников капитализма выводу о возможности преодоления кризисов без уничтожения капитализма.

Большинство современных буржуазных экономистов провозглашает ту или иную программу «антикризисной политики». Например, американский кейнсианец А. Хансен выступает за «компенсаторную» финансовую политику, заключающуюся в том, чтобы во время подъема изымать в государственный бюджет часть избыточной покупательной силы путем повышения налогов, а при наступлении спада конъюнктуры увеличивать государственные расходы, не считаясь с бюджетными дефицитами, и этим увеличивать спрос, компенсировать недостаточность частных инвестиций и предотвращать кризисы.

Однако проекты «стабилизации» капиталистической конъюнктуры на высоком уровне и предотвращения кризисов в рамках капитализма в корне несостоятельны.

Во-первых, они исходят из ошибочной трактовки экономической роли буржуазного государства, которому приписывается способность оказывать определяющее влияние на состояние капиталистической экономики. На самом же деле буржуазное государство не держит в своих руках важнейшие средства производства, а потому не способно планомерно направлять развитие всего общественного производства и предотвращать кризисы.

Во-вторых, буржуазные «антикризисные» программы исходят из меновой концепции, ошибочно приписывая денежно-кредитным и налогово-бюджетным рычагам способность исцеления от кризисов при сохранении частной собственности па средства производства.

В-третьих, доходы буржуазных государств имеют производный характер, так как получаются за счет изъятия части национального дохода. Поэтому кризисное падение национального дохода не может быть «компенсировано» сокращением налогов, посредством которых происходит лишь перераспределение национального дохода между населением и государством.

В-четвертых, государственные расходы, за увеличение которых ратуют буржуазные экономисты, в условиях современного империализма — это преимущественно военные расходы; они обогащают кучку монополистов, но ухудшают положение трудящихся. Таким образом, за «антикризисной» политикой империалистических государств на деле скрывается политика, проводимая в интересах монополистов и направленная против народа.

За последнее время в буржуазной политической экономии получил распространение новый, «технологический» вариант теории бескризисного развития капитализма. Представителями его выступают американский экономист Дж. Диболд, западногерманский экономист П. Друкер, английский экономист П. Эйнциг и др. Их теория сводится к тому, что современная автоматическая техника якобы обусловливает постоянно высокий уровень капиталовложений, а это, в свою очередь, обеспечивает постоянно высокий уровень промышленного производства. По словам Диболда, автоматизация производства создает «экономическую стабильность», устраняя периодическую смену промышленных подъемов кризисами. Друкер утверждает, что капиталовложения в крупные автоматические устройства, коль скоро они начаты, не могут быть прерваны или сокращены. Отсюда он делает вывод: «Значительная часть капитальных затрат будет все более становиться независимой от конъюнктурных колебаний, что, в свою очередь, приведет к стабилизации циклического движения»[215].

Коренной методологический порок данной теории состоит в попытке свести социально-экономические явления к техническим процессам. Эта теория видит корни кризисов в характере машинной техники до автоматизации производства и, соответственно, ищет противоядие от кризисов в современной автоматизированной технике. Однако экономические кризисы — это порождение всей системы капиталистических производственных отношений, и прежде всего основного противоречия капитализма, а вовсе не самой техники. Поэтому никакие изменения в технике не могут спасти капитализм от экономических кризисов.

Технологическая концепция противоречит капиталистической действительности. Современная техника отнюдь не гарантирует капитализм от резких циклических колебаний размеров капиталовложений. Так, в США капиталовложения в обрабатывающую промышленность уменьшились и во время кризиса 1948—1949 годов и во время кризиса 1957—1958 годов на 28%. Хотя в конце 50-х годов около половины всех заказов на промышленное оборудование в США составляли заказы на автоматическое оборудование, эти заказы по-прежнему подвержены резким колебаниям в связи с циклическим движением капиталистического производства.

Классовый смысл «технологических» концепций таков же, как и других вариантов теории «бескризисного развития» капитализма. Они пытаются выхолостить из капитализма присущие ему внутренние противоречия, чтобы сохранить и увековечить капиталистический строй.

 

⇐ Предыдущая90919293949596979899Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: