Вопрос 14. Понятие и суть переговоров.

Большинство исследователей определяет понятие «переговоры» как способ мирного (ненасильственного) разрешения конфликтов (А. В. Дмитриев, Е. М. Бабосов и другие), другие — «как средство завершения конфликта, когда оппоненты исчерпали возможности силового разрешения противоречия» (А. Я. Анцупов, А. И. Шипилов), некоторые исследователи наделяют переговоры более широкими функциями — «способ мирного разрешения разногласий и урегулирования конфликтов» (Э. В. Таде- восян). Переговоры также наделяются функциями управления конфликтом в ходе его разрешения (Е. М. Бабосов и другие). По мнению М. М. Лебедевой, переговоры, наряду с сугубо миротворческими функциями, могут представлять собой «часть военной стратегии государства» и выполнять «скорее вспомогательную функцию по отношению к силовым методам воздействия».

Приведенные точки зрения и приоритеты в определении понятия «переговоры» показывают, что исследуемый феномен весьма неоднозначен и многофункционален. Для того чтобы обосновать и сформулировать свое определение понятия «переговоры», обозначим некоторые авторские приоритеты. 1. Переговоры могут не только использоваться как способ (средство) урегулирования (разрешения, завершения) конфликта, но и как способ его предупреждения. Например, если возник спор или конфликтная ситуация, то стороны могут вступить в диалог (переговоры) и не допустить непосредственного столкновения (противоборства) потенциальных противников.

2. Уже находясь в состоянии конфликта, но опасаясь его эскалации и выхода из-под контроля, стороны путем частичных договоренностей «частичных переговоров» могут предотвратить опасные тенденции в развитии конфликта, не решая его в принципе.

3. Переговоры, подготовка к переговорам могут использоваться как «отвлекающий маневр» для достижения иных целей в конфликте. Например, во время первой чеченской войны чеченские сепаратисты неоднократно «садились за стол переговоров» лишь для того, чтобы перевооружить и пополнить свои бандформирования.

 4.Переговоры как способ управленческого воздействия на конфликт с целью его урегулирования или разрешения.

Основное предназначение политических переговоров — предотвращение возникновения политических конфликтов и урегулирование их в случае возникновения. Исходя из этого, можно сформулировать понятие «переговоры».

Переговоры — способ мирного разрешения возникших конфликтных противоречий и урегулирование конфликтов путем взаимодействия сторон с целью нахождения взаимоприемлемых решений и письменного оформления достигнутых соглашений.

Одной из основных особенностей переговоров является то, что их участники находятся в непосредственном взаимодействии друг с другом и во взаимной зависимости.

Вопрос 15. Развитие конфликтологических идей в социологических теориях 19-20вв. Концепция Маркса.

В XIX в. ведущим направлением в социологии становится позитивизм (лат. positivus — положительный). Позитивизм был своего рода реакцией на захлестнувшие Европу в конце XVII — начале XIX в. революции, войны и другие социальные конфликты. В основе позитивизма лежали идеи эволюционного развития общества, исключающие социальные революции и классовую борьбу. Мировоззренческие установки социологического позитивизма были сформулированы Сен-Симоном и нашли свое дальнейшее развитие в трудах О. Конта, Дж. Милля, Г. Спенсера, Э. Дюркгейма и других.

Родоначальник социологии, выдающийся французский философ и социолог Огюст Конт (1798—1857) считал, что позитивная социология позволяет понять (выявить) возможные причины конфликтов и не допустить их возникновения или найти правильные способы их разрешения. По мнению Конта, человеческое познание проходит три сменяющих друг друга состояния: теологическое, метафизическое, позитивное. В первых двух стадиях познание носит спонтанный характер и не имеет достаточных научных оснований. Третья позитивная стадия основывается на точной оценке существующей реальности. Поэтому позитивная социология способна дать позитивные положительные ответы на самые насущные вопросы времени и указать обществу эволюционный путь развития, исключающий социальные катаклизмы, революции и конфликты.

Конт вводит в научный оборот понятие «консенсус», который, по его мнению, является главным принципом научной социологии, выражающим формы социальной солидарности7.

Английский ученый Герберт Спенсер (1820—1903) сравнивал общество с биологическим организмом, каждый его «орган» (социальный институт) выполняет определенную функцию и тем самым способствует функционированию всего общества. При этом социальные конфликты и революции Спенсер рассматривал как болезнь, как явление, разрушающее единство социальной системы. При этом он признавал экономическую конкуренцию и отводил ей ту роль, какую играет естественный отбор в теории Дарвина.

Принципиально иных взглядов на социально-политическое развитие общества и на природу социально-политического конфликта придерживался выдающийся немецкий ученый Карл Маркс (1818—1883). В основу своего учения он положил разработанный им принцип исторического материализма, в соответствии с которым общество в своем развитии поэтапно проходит пять общественно-экономическоих формаций: первобытную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую. В трех средних формациях общество делится на два основных антагонистических по отношению друг к другу класса, между ними постоянно идет классовая борьба. Смена одной общественно-экономической формации на другую происходит в результате социальной революции. Поэтому состояние переменного социально-политического конфликта в классовом обществе Маркс считал вполне естественным и неизбежным явлением, а революцию — локомотивом истории.

По мнению известного французского социолога и философа Эмиля Дюркгейма (1858—1917), современному обществу присуща органическая солидарность (в отличие от механической солидарности, свойственной архаичному обществу), обусловленная разделением труда и обменом продуктами человеческой деятельности. Следовательно, все члены общества находятся в «органической» (функциональной) зависимости друг от друга. Поэтому солидарность Дюркгейм рассматривал как высший моральный принцип и универсальную ценность. В отличие от К. Маркса, он считал, что антагонизм труда и капитала является отклонением от нормы, возникающим в результате недостаточного согласования интересов между различными классами общества.

Решающую роль в деле социальной интеграции Дюркгейм отводил идеалам и верованиям (коллективным представлениям). Однако коллективные представления могут ослабеть, особенно в периоды быстрых общественных преобразований, когда привычные нормы морали и права устаревают, а новые еще не успевают обеспечить равновесие различных интересов. В такие переходные периоды в обществе может возникнуть аномия (от фр. ап}т1е — беззаконие, безнормность) — состояние общества, при котором значительная часть людей не соблюдает общепринятых норм. Термин «аномия» был введен Дюркгеймом для обозначения кризисных и переходных состояний в развитии общества.

Основными причинами аномии являются: неопределенность индивида в изменяющихся условиях; упадок моральной регуляции; индивидуальный эгоизм. Решить проблемы аномии и порождаемых ею социальных конфликтов, по мнению Дюркгейма, можно путем утверждения нравственности и регулирующими действиями общества, способными «умерять индивидуальный эгоизм» и «эгоизм групп»8.

Польско-австрийский социолог и правовед, представитель социального дарвинизма Людвиг Гумплович (1838—1909) рассматривал человеческую историю как «естественный процесс», а социальные законы как разновидность законов природы. Он считал социальные конфликты универсальным фактором социального развития, за что подвергался справедливой критике представителями иных позиций. В работе «Расовая борьба» (1882) Гумплович ввел в научную теорию понятие «этноцентризм», которое впоследствии разрабатывалось У. Самнером и вошло в понятийный аппарат многих наук.

По мнению Гумпловича, поведение индивида целиком и полностью обусловлено групповой динамикой. Взаимоотношения между группами представляют собой постоянную и беспощадную борьбу, причинами ее является стремление к удовлетворению материальных потребностей. В историческом развитии первоначальная борьба между ордами привела к возникновению государства. В дальнейшем борьба между ними сменилась борьбой между государствами и борьбой внутри государств: между группами, классами, сословиями, политическими партиями. При этом Гумплович подчеркивал особую роль социальных конфликтов в становлении и развитии социальных институтов9.

Другой представитель социального дарвинизма, американский социолог и экономист Уильям Самнер (1840—1910), также считал, что отбор и борьба за существование имеют решающее и универсальное значение в социальной эволюции, она носит автоматический и неуклонный характер. Социальное неравенство он рассматривал как естественное состояние и необходимое условие развития цивилизации. При этом Самнер отстаивал стихийность в социальном развитии и выступал против всех форм государственного регулирования социально-экономических отношений. В работе «Народные обычаи» (1906) Самнер разработал такие понятия, как «мы-группа», «они-группа» и «этноцентризм» (понятие, введенное Гумпловичем). По мнению Самнера, для взаимоотношений в «мы-группе» характерным является согласие, а для взаимоотношений между «мы-группой» и «они-группой» — враждебность, базирующаяся на эгоцентризме.

Немецкий социолог Георг Зиммель (1858—1918) в своих трудах обосновывал диалектику развития и смены культурных форм (напоминающую диалектику Маркса смен общественно-экономических формаций). По его мнению, культурные формы со временем окостеневают и становятся тормозом дальнейшего развития. Необходимая смена форм происходит через возникновение и разрешение целого ряда конфликтов. Разрешение конфликта способствует развитию новой культурной формы, которая, в свою очередь, приводит и к новой форме конфликтности. Из этого следует, что социальный конфликт является необходимым и неизбежным фактором развития и обновления культурных форм.

Значительный вклад в развитие социологии конфликтов внес выдающийся немецкий социолог Макс Вебер (1864—1920). По его мнению, общество является ареной постоянной борьбы между различными социальными группами и общественными классами. Причинами социальных конфликтов являются не только экономические интересы (как считал Маркс), но и социокультурные, политические и другие факторы. Существующие в обществе отношения господства и подчинения, по мнению Вебера, придают социальным конфликтам характер политической борьбы — борьбы за власть и властные полномочия10.

Американский социолог Роберт Парк (1864—1944) в разработанной им концепции эволюционного развития социальной системы уделял большое внимание проблемам социального конфликта. По мнению Парка, движущей силой эволюционного развития является конкуренция, которая по мере продвижения общества от биологического уровня к социальному принимает форму: от борьбы за выживание через конфликт и адаптацию до ассимиляции. Конфликту в этой концепции Парк отводил роль важнейшего детерминирующего фактора социального развития.

Вопрос 16. Урегулирование и разрешение конфликтов в условиях взаимозависимости сторон.

Политический конфликт — это особая форма социального (политического) взаимодействия, в котором действия одной стороны зависят от действий другой. Взаимозависимость сторон в конфликте вынуждает их искать и находить общие (частично совпадающие) интересы. «Чистый конфликт, — по мнению Т. Шеллинга, — в котором интересы двух противников полностью противоположны, — особый случай; он применяется в случае войны до полного истребления... По этой причине «выигрыш» в конфликте не имеет строго состязательного смысла; это не победа, одержанная над врагом. Здесь подразумевается выигрыш относительно своей собственной системы ценностей, и его можно добиться путем переговоров, компромиссов, а также избегая поступков, наносящих обоюдный ущерб». Такую стратегию в конфликте Шеллинг называет теорией взаимозависимых решенийНаглядным примером подобных конфликтов являются «газовые» и «нефтяные» конфликты между Россией и Украиной (конец 2005 г.) и между Россией и Белоруссией (конец 2006 — начало 2007 г.). Взаимозависимость сторон в указанных конфликтах стала главным объективным фактором, способствовавшим нахождению взаимоприемлемых компромиссов.

Особого внимания также заслуживают разработанные Шеллингом теория сдерживания и теория ограниченной войны. Эти теории могут применяться как по отдельности для решения определенных задач, так и в рамках единой стратегии конфликта.

При этом сдерживание «столь же уместно между друзьями, как и между потенциальными противниками»1. Данное положение из «стратегии конфликта» Т. Шеллинга необходимо было использовать российской стороной при построении постсоветских отношений между такими братскими странами, как Украина и Белоруссия. Очевидно, в этом случае нам удалось бы существенно сократить наши «вливания» в экономику соседних суверенных государств и избежать указанных выше «газовых» и «нефтяных» конфликтов, которые весьма болезненно переживаются тремя братскими народами.

Основная идея предложенных Шеллингом в его книге «Стратегия конфликта» теорий состоит в том, что даже в самых сложных конфликтных ситуациях нельзя (нежелательно) воспринимать противостоящую сторону в качестве абсолютного врага. Необходимо оставлять хоть какие-то шансы друг другу для нахождения компромиссов. При этом восприятие противоположной стороны, по мнению Шеллинга, является более важным, чем логические рассуждения.

Ниже мы рассмотрим проблемы восприятия сторонами друг друга в условиях взаимозависимости.

Идентификация и разделение людей по принципу «свой» — «чужой» или «мы-группа» — «они-группа» (по У. Самнеру) являются необходимым условием группообразования и формирования социальной структуры. При этом «свой» может быть очень или не очень близким. Что же касается понятия «чужой», то оно прежде всего отмечает внешние границы «своих», пределы понимания и идентичности группы. Кроме того, существует огромное количество индивидов и групп, которых мы не в состоянии идентифицировать, так как не имеем с ними непосредственных отношений.

Но в состоянии социального (политического) конфликта, который является одним из видов взаимодействия — противоборства, разделение людей по принципу «свой» — «чужой» становится более жестким. «Свой» уже идентифицируется как соратник, единомышленник, друг, а «чужой» ассоциируется с противником и врагом. Кроме того, существуют конфликты типа «война», в которых иное восприятие противника считается недопустимым. Например, большинство стран западного мира (в том числе и Россия) объявили международный терроризм врагом № 1, с которым не может быть никаких компромиссов. В свою очередь, исламские фундаменталисты объявили, что их главные враги — США и их союзники (прежде всего Израиль). В числе врагов значится и Россия. Но, как уже говорилось, подавляющее число конфликтов не являются абсолютными.

Понятие «враг» имеет глубинные корни. По мнению Л. Гудкова, оно формируется в «архаических социумах» как способ примитивной групповой идентификации. При этом различные образы «врагов» давали представление о том, что является угрозой самому существованию группы (обществу). В христианстве понятие «враг» становится универсальным символом зла — «врагом рода человеческого». В период формирования национальной и «классовой» идеологии (Новое время) появляется понятие «враг народа» как один из способов национальной идентификации и массовой мобилизации. В XIX—XX вв. понятие «враг» широко используется во внутренней и внешней политике168. В сталинские времена в СССР на реальных и мнимых противников режима «навешивали» ярлык «враг народа». А враги, как правило, уничтожались.

Следовательно, понятие «враг», особенно в закрытых социальных системах, ассоциируется с «абсолютным злом», на борьбу с которым мобилизуются все силы и средства и которое не предполагает никаких компромиссов.

В современной публичной политике такая резкая поляризация, как «друг» — «враг», казалось бы, должна оставаться в прошлом. Но и в теории, и в общественном сознании, и в реальной политике мы продолжаем оперировать этими архаичными категориями. Так, К. Шмит считает, что в определении понятия «политическое» одну из ключевых ролей играют такие категории, как «друг» и «враг»: «Специфически политическое различение, к которому можно свести политические действия и мотивы, — это различение друга и врага. Смысл различения друга и врага состоит в том, чтобы обозначить высшую степень интенсивности соединения или разъединения, ассоциации или диссоциации»169.

Очевидно, для обозначения «высшей степени интенсивности соединения или разъединения» такие категории, как «друг» и «враг», подходят, но для понятия политического, в основе которого лежат конфликт-консенсусные отношения, — не вполне. Не менее (а может, и более) важными для определения политического являются такие «промежуточные» (между «другом» и «врагом») категории, как «сторонник», «союзник», «оппонент», «противник» и другие. Да и самому К. Шмиту в обосновании своей точки зрения явно не хватает этих категорий. Поэтому и враг в его трактовке не очень определенная категория. Так, он считает, что враг не обязательная, а вероятностная реальность, возможность проявления борющейся совокупности людей. Враг есть только публичный враг, которого «вовсе не следует немедленно уничтожать: напротив, он заслуживает обходительного обращения».

Приведенные высказывания также свидетельствуют об отсутствии логической последовательности в диаде друг — враг. С одной стороны, врага не следует немедленно уничтожать — значит, это «не настоящий» враг. Следовательно, ему надо дать какое-то другое определение, например — «недруг» (как у В. Высоцкого: «и не друг и не враг, а так»). С другой стороны, врага «не следует уничтожать немедленно», т. е. сразу, но после определенного «обходительного обращения», его, очевидно, надо будет все же уничтожить. Это, кстати, подтверждается и дальнейшими выводами К. Шмита, который пишет, что война как крайняя реализация вражды следует из этой самой вражды, т. е. наличие врага может привести к войне и к уничтожению уже не вероятностного, а реального врага.

Анализ некоторых положений известного ученого позволяет сделать вывод, что в политике (впрочем, как и в других сферах) весьма нежелательна крайняя поляризация взаимного восприятия, особенно в условиях взаимозависимости сторон. Такая поляризация наиболее характерна для тоталитарной идеологии и политики. Например, тоталитарные религии не приемлют промежуточных состояний: либо ты служишь богу, либо дьяволу — иного не дано. А другими словами: кто не верит и не молится так, как мы, — тот враг. В. И. Ленин, развивая теорию марксизма, выдвинул идею о том, что в классовой борьбе не может быть нейтральных людей. Сталинская политика довела эту идею до абсолюта: «кто не с нами, тот против нас», т. е. враг, а так назы ваемых «врагов» принято было уничтожать. Последствия такой дихотомии в идеологии и политике бывают весьма трагическими. Поэтому публичная политика старается не оперировать такими крайними категориями, как «друг» — «враг», а использует, в соответствии с ситуацией, весь арсенал промежуточных категорий.

Нельзя не заметить, что в последние годы в России вновь становится актуальной проблема поиска внутренних и внешних врагов. Так, если в 1989 г. в ходе общенациональных исследований общественного мнения, проводимых ВЦИОМ, на вопрос: «Как вы думаете, есть ли сегодня у нашей страны враги?» — положительно ответили только 13 % опрошенных, при этом 47 % выбрали вариант ответа: «Зачем искать врагов, если все беды заключаются в нас самих?», то в 2003 г. на вопрос: «Как вы считаете, есть ли у сегодняшней России враги?» — положительно ответили 77 % опрошенных, нет — 9 %'.

Такие значительные изменения в общественном сознании должны иметь серьезные основания. При этом необходимо учитывать, что менталитет народа не может радикально измениться за сравнительно небольшой период времени, даже если целенаправленно актуализировать проблему «врага». По мнению Л. Гудкова, проблема состоит не в том, что нам кто-то навязывает стереотипы архаичного мышления. Никакая пропаганда не может быть действенной, если не опирается на определенные ожидания и запросы массового сознания, если она не адекватна уже имеющимся представлениям, легендам, стереотипам понимания происходящего, интересам к такого рода мифологическим разработкам. Иными словами, люди слышат то, что хотят услышать.

 

Вопрос 17 Развитие теории социального конфликта во второй половине 20 века.

Благодаря трудам Л. Козера, Р. Дарендорфа, К. Боулдинга и других во второй половине XX в. конфликтологическая теория получает новый импульс и приобретает форму самостоятельной науки. Так, создатель теории «позитивно-функционального конфликта» американский ученый Л. Козер (род. 1913) считал, что социальные конфликты не только неизбежны в любой социальной системе, но они к тому же выполняют целый ряд позитивных функций. В своей книге «Функции социального конфликта» он пишет: «Конфликт не всегда дисфункционален по отношению к системе, в которой он возникает; часто конфликт необходим для ее сохранения»11.

Значительный интерес для данного курса представляет предложенная Козером идея классификации конфликтов в соответствии со степенью их нормативной регуляции. По его мнению, существуют полностью институционализированные конфликты (типа дуэли) и абсолютные конфликты — борьба до полного истребления противника. А между ними находятся конфликты с разной степенью институционализации12.

Развивая идею Г. Зиммеля о конфликте как средстве достижения цели и конфликте как цели, Козер вводит такие понятия, как «реалистический конфликт» и «нереалистический конфликт». Первый возникает тогда, когда между субъектами социального взаимодействия существуют реальные проблемы (объект конфликта), которые необходимо разрешить. Второй вид конфликта «возникает исключительно из агрессивных импульсов, ищущих выхода независимо от того, каков их объект... В этом случае выбор соперника не связан напрямую ни с проблемой, по которой идет спор, ни с необходимостью достижения определенного результата»13. Кроме того, реалистический конфликт, возникший как средство достижения цели, может трансформироваться в нереалистический, т. е. стать самоцелью. Это происходит тогда, когда он способствует сплочению группы, снятию внутреннего напряжения, сохранению групповой структуры.

По мнению Козера, поиск внешних врагов наиболее характерен для жестко структурированных социальных систем, которые «боятся» внутренних конфликтов. В открытых системах постоянное пересечение «разнообразных и разнонаправленных конфликтов» способствует устойчивому функционированию системы.

Автор так называемой «функциональной теории конфликта» немецкий социолог и философ Ральф Дарендорф (род. 1929) считает, что социальные конфликты обусловлены самой социальной структурой общества: различием социальных позиций и ролей, делением на правящих и управляемых, асимметричным распределением ресурсов и другим. При этом одни и те же структуры порождают как интеграцию, так и конфликты в обществе. Конфликты являются важнейшим фактором непрерывных социальных изменений и одним из способов примирения противоположных интересов. В своей книге «Классы и классовый конфликт в индустриальном обществе» Дарендорф развивает марксистскую теорию классовой борьбы. По его мнению, антагонистические классовые конфликты, способные разрушить социальную систему, были характерны лишь для XIX в. А в современном индустриальном обществе происходит переход от классовой борьбы к институционализированному и регулируемому социальному конфликту14.

Американский социолог К. Боулдинг (род. 1910) в книге «Конфликт и защита. Общая теория» (1968) изложил свою концепцию «общей теории конфликта». Основные ее положения применимы как к внутренним организационным конфликтам, так и к анализу международных проблем. Суть теории заключается в том, что все конфликты имеют общие элементы, познавая которые можно регулировать конфликтную ситуацию. Боулдинг рассматривает конфликт в рамках бихевиористической теории. Под «стороной конфликта» он понимает «бихевиоральную единицу» — семью, организацию, церковь, государство, идею, теорию и т. д. Причинами конфликтного поведения являются стимулы внешней среды, а побудительными мотивами — интересы людей. Боулдинг считает, что конфликтность заложена в самой природе человека, в его стремлении к доминированию и борьбе с себе подобными. Конфликт он определяет как «ситуацию соперничества, в которой стороны знают о несовместимости их возможных в будущем позиций и в которой каждая сторона стремится занять положение, несовместимое со стремлениями другой15.

В декабре 2006 г. в Москве состоялась презентация книги лауреата Нобелевской премии по экономике 2005 г. Томаса Шеллинга «Стратегия конфликта», которая только что вышла в свет на русском языке. Несмотря на то что впервые книга была опубликована в 1960 г., для большинства российских (советских) читателей, по известным причинам, длительный период времени она была недоступна. Поэтому интерес к книге достаточно велик.

«Стратегия конфликта» написана в основном в рамках социальной (социологической) парадигмы, основу которой составляет теория социального действия и взаимодействия. Конфликт, по Шеллингу, — это взаимодействие, в котором действия одной стороны зависят от действий другой. Взаимозависимость сторон в конфликте «вынуждает» их искать и находить общие интересы. «Чистый конфликт, — по мнению Шеллинга, — в котором интересы двух противников полностью противоположны, — особый случай; он применяется в случае войны до полного истребления... По этой причине «выигрыш» в конфликте не имеет строго состязательного смысла; это не победа, одержанная над врагом. Здесь подразумевается выигрыш относительно своей собственной системы ценностей, и его можно добиться путем переговоров, компромиссов, а также избегая поступков, наносящих обоюдный ущерб»16.

Такую стратегию в конфликте Шеллинг называет теорией взаимозависимых решений.

Особого внимания также заслуживают разработанные Шеллингом теория сдерживания и теория ограниченной войны. Эти теории могут применяться как по отдельности, для решения определенных задач, так и в рамках единой стратегии конфликта. При этом сдерживание «столь же уместно между друзьями, как и между потенциальными противниками»17. Основная идея (философия) предложенных Шеллингом теорий состоит в том, что даже в самых сложных конфликтных ситуациях нельзя (нежелательно) воспринимать противостоящую сторону в качестве абсолютного врага. Необходимо оставлять хоть какие-то шансы друг другу для нахождения компромиссов.

История отечественной конфликтологии имеет свои весьма драматические особенности. Развитие конфликтологических идей в дореволюционной России в основном сводилось к проблемам борьбы народных масс (прогрессивных слоев общества) против монархического режима власти (М. А. Бакунин, П. А. Кропоткин, Г. В. Плеханов, В. И. Ленин, П. А. Сорокин и другие).

Развитие конфликтологической теории в советский период, по сути, было запрещено. А различные официальные интерпретации теорий классовой борьбы в идеологической концепции марксизма-ленинизма (сталинизма) были направлены на оправдание существовавшего режима и на поиск внутренних и внешних врагов. В 50—60-е годы XX в. начинает развиваться прикладная конфликтология в рамках социально-психологических и экономических наук.

Становление отечественной конфликтологии начинается в конце 80 — начале 90-х годов XX в. В этот период появляется значительное количество переводных изданий трудов зарубежных авторов. Некоторые из этих работ стали настольными книгами для многих российских «конфликтологов». Наряду с переводами зарубежных авторов появляются труды отечественных исследователей, таких как Ф. М. Бородкин, Н. М. Коряк, Е. В. Александрова, Ю. Г. Запрудский, А. К. Авксентьев, В. А. Зайцев, А. В. Дмитриев, В. Н. Кудрявцев, С. В. Кудрявцев и другие. В!990-е годы появляются новые публикации (А. Г. Здравомыслов, Э. А. Уткин, Е. И. Степанов, Г. И. Козырев, А. Я. Анцупов, А. И. Шипилов и другие).

Развитие теории политического конфликта нашли свое отражение в работах А. В. Глуховой, В. В. Амелина, А. Н. Чумикова, М. М. Лебедевой, Б. В. Коваленко, О. А. Рыжова, Д. М. Фельдмана и других.

В настоящее время российская политическая конфликтология (впрочем, как и мировая), по мнению исследователей, столкнулась с определенными трудностями. Суть проблемы состоит в том, что в условиях постиндустриальной социальной структуры и международной глобализации произошли определенные изменения в приоритетах. В политических конфликтах наиболее актуальными становятся не традиционные конфликты интересов, а конфликты ценностей и ценностных ориентаций. На уровне общества это могут быть конфликты межгрупповой идентификации. На международном уровне — противоборство различных культур и цивилизаций.

Меняются и характеристики субъектов (сторон) политического конфликта. По мнению А. В. Глуховой, «человечество сегодня разделено не по отношению к средствам производства, не по уровню материального достатка, а по типу цели, к которой стремятся люди, и такое разделение является самым принципиа.1ь- ным из всех, известных истории»'. Проблема заключается в том, что современную элиту формируют не столько собственники средств производства, сколько интеллектуалы (знающие и умеющие), которым будет противостоять основная часть общества.

Проблемы современной конфликтологии, по мнению И. А. Василенко, во многом обусловлены тем, что она «восприимчива только к «текстам» западной культуры», которые учитывают преимущественно западную систему ценностей. Такое положение вызывает закономерный протест у других цивилизаций. Поэтому разработанные и пропагандируемые западной наукой аналитические методы разрешения конфликтов в условиях глобализации и всеобщей информатизации «не работают». Выход из возникшей ситуации Василенко и другие исследователи видят в пересмотре общей парадигмы конфликта от модели «столкновения интересов» к модели «столкновения ценностей».

Вопрос 18Возможные варианты урегулирования политических конфликтов в современной России

Способы урегулирования политических конфликтов в демократической системе зависят прежде всего от определения вида конфликта. Если мы имеем дело с горизонтальным (частичным) конфликтом, субъектами которого, как правило, выступают политические институты и организации, функционирующие в рамках существующей политической системы (например, исполнительная и законодательная ветви власти), то данный конфликт является полностью институционализированным и его урегулирование предопределено законодательно закрепленными правилами политической борьбы (например, Конституцией). Урегулирование таких конфликтов во многом зависит от существующих правовых норм и от умения политических лидеров находить компромиссы. Если в ходе дискуссий, дебатов, переговоров согласительным комиссиям не удается найти компромисс и конфликт заходит в тупик, то в демократической политической системе существуют следующие варианты его разрешения:

обращение в Конституционный Суд;

 2) отставка правительства;

3) роспуск парламента (Госдумы) и назначение досрочных парламентских выборов;

4) организация и проведение референдума по спорным вопросам и другие.

В политической жизни современной России уже имел место прецедент референдума о доверии (недоверии) президенту Б. Н. Ельцину (25 апреля 1993 г.). По итогам референдума президент получил поддержку большинства избирателей. Но в силу определенных причин (важнейшей из которых является несовершенство существующего законодательства) урегулировать конфликт между исполнительной и законодательной властями тогда не удалось.

Более сложными в плане урегулирования являются вертикальные статусно-ролевые конфликты, возникающие между центром и регионами. Регионы могут претендовать не только на повышение своего социально-экономического и политического статуса, но и стремиться к полной политической независимости. Такие конфликты могут привести к широкомасштабным боевым действиям и многочисленным жертвам. Наглядный пример неудачного разрешения такого конфликта — война в Чечне. Успешными примерами разрешения подобных конфликтов в России является заключение договоров между центром и отдельными субъектами Федерации, например Татарстаном.

Но, пожалуй, самыми сложными для урегулирования и разрешения являются вертикальные режимные политические конфликты. Субъектами таких конфликтов выступают, с одной стороны, государственные институты и организации, выражающие интересы господствующих слоев населения и правящей элиты, с другой — оппозиционные организации, представляющие подвластные массы.

Конечной целью режимного политического конфликта является смена (сохранение) существующей политической системы. В таких конфликтах особенно велика цена ошибок и просчетов. Негативное развитие такого конфликта может привести общество к гражданской войне.

Сложность в разрешении режимных политических конфликтов заключается еще и в том, что оппозиционная сторона может игнорировать существующие правила политической борьбы, требовать их изменения, действовать незаконными методами, подстрекать широкие слои населения к массовым выступлениям и неповиновению властям. В этой борьбе «законность» и «незаконность» носят взаимопереходящий характер. «Незаконные» действия оппозиции в случае ее победы приобретают законность, а «законные» действия потерпевшей поражение правящей элиты становятся незаконными. Примером манипулирования «законностью» может служить революция 1917 г. в России.

Для того чтобы не допустить негативный ход развития радикального политического конфликта, необходим своевременный и всесторонний анализ конфликтной ситуации, в котором должны быть выявлены следующие ключевые вопросы:

Каковы основные причины возникновения конфликта?

 2. Каковы истинные намерения и цели сторон?

3. Какие силы задействованы в конфликте и какие силы могут принять участие в ходе его развития?

4. Кому выгодно конфликтное развитие событий?

На основании полученных данных появляются возможности: •

составить прогноз возможного развития событий; •

определить возможные варианты урегулирования конфликта; •

разработать план урегулирования и разрешения конфликта, определить тактические и стратегические задачи.

Практическая реализация плана предполагает следующую последовательность действий: 1) уменьшить (снять) эмоциональное напряжение конфликтующих (например, информацией о намерениях);

 2) четко определить предмет спора и тем самым локализовать конфликт;

 3) установить нормы и правила взаимодействия конфликтующих сторон;

4) организовать диалог между конфликтующими сторонами и открыто информировать общественность о позициях сторон и принимаемых мерах по урегулированию конфликта; 5) отделить проблемы от субъективной заинтересованности участников конфликта и сосредоточить внимание на их разрешении.

Если в результате принятых мер урегулировать или локализовать конфликт не удалось и его дальнейшее развитие представляет угрозу для общества, то властные структуры должны быть готовы применить силу или остановить развитие конфликта угрозой ее применения.

Вопрос 19. Управление политическим конфликтом.

Управление, как уже говорилось в параграфе «Политическое управление», представляет собой систем

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: