 |
из книги «Третий сборник» (1969 год)
|
|
|
|
из книги «Третий сборник» (1969 год)
* * *
Мелькают там волосы густо
Настольная лампа горит
«Во имя святого искусства»
Там юноша бледный сидит
Бледны его щеки и руки
И вялые плечи худы
Зато не* великое дело
Решился. Не было б беды!
И я этот юноша чудный
И волны о голову бьют
И всякие дивные мысли
Они в эту голову льют
Ах я трепещу… Невозможно
Чтоб я это был. Это я?!
Как дивно! Как неосторожно!
Как необъяснимо — друзья!
* * *
В прошлый праздник ровно в понедельник
Я сидел у краешка стола
Бледная бескровная беседа
Чуть плыла
Возникали образы и тети
Родственников также и других
В черной и бессмысленной работе
Дни прошли у них
Беспощадно вышел призрак папы
И сурово произнес
«Думал ты один — а мы растяпы?!
Ну наш род вознес?! »
«Нет не удалось тебе я вижу
Становись в наш строй!
Похвалялся ты бесстыжий —
Мы — рабы. А ты — герой! »
Возразить не знаю что — шепчу лишь:
— Я герой! Герой!
Погоди-ка папа что ты тулишь
Меня в общий строй
Обладаю даром обладаю
Пропади отец!
Я умру и всех вас напугаю
Наконец!
Элегия
Я люблю живую капусту
Очень высокого роста
Люблю видеть Валентину Павловну
Выходящую из дома утром
Тихую мечтательную зелень
С кислым тургеневским оттенком
Перемежающуюся девушками немного
Розовыми платьями мелькая
Жизнь размеренную без бега без шума
Последнюю книгу с заломленной страницей
Слегка духами подмазанную маму
Она щебечет словно птица
Белый столик на нем яркий завтрак
Из помидоров. яичницы. молока
Протянутую в воздухе руку
Это моя собственная рука
* * *
Валентин походкой шаткой
|
|
|
К Николаю подходил
— Николай! — мне очень жалко
что отец твой уходил
Умирать конечно часто
рядом с нами начинают
Непонятно и опасно
что все ближе подступают
Да ответил Валентину
тихо тихий Николай
Видишь черную резину
Видишь гроба узкий край
Тот пытался — этот взялся
Этот мнил — Наполеон!
Мой отец — он ведь валялся
Перед смертью. — Да-да — он!
Выходивший очень смело
Говоривший — Я стерплю!
А когда дошло до дела…
Человека не люблю!
— Но! — сказал тут Николаю
побледневший Валентин
Человека тоже знаю
и не он такой один
Хоть премудрая скотина
и загадочная — да!
Но мила ему перина
и не впрок ему года
Он не учится — не тянет
Нитку мыслей из себя
Телом меньшает и вянет
Спит и ест он без стыда
Я вот тоже тоже тоже!
Не отличный от других
Валентин рукой по коже
У лица провел… затих
Да и я с отцом согласный
отвечает Николай
Путь великих — путь опасный
Лучше будем как весь край
Послание
Подушки и столы великолепны
А освещенье лучшим быть желает
Все восемь окон в сад глядят глубокий
И запах надо вам сказать мешает
Настолько он силен и так тягуч
Что хочется забросить все занятья
И просто посидеть… пол мог быть много лучш
Обои хороши а кухня в пятнах
Ну в общем я решил что это нам подходит
Цена хоть велика — но жизнь-то ведь уходит
Хочу вставая окна открывать лишь в сад
Нельзя быть медленным уже схватить спешат
Наведывались некоторые люди
Но нам хозяин обещал и так и будет
Мы снимем этот дом и ты езжай во вторник
А то я тут один как будто я затворник
Уже тут говорят — а где его жена?
А некоторые — мол а есть вообще она?
* * *
Пятница. Ничего нет
последняя скотина с последним дедом
занята скудным обедом
на краю холодного холма
Низкая небесная тьма
|
|
|
Тропинки по которым летом ходили
Люди. собаки. ежи
Завалены листьями скользкими
И только глухой ненасытный дед
Дает последний обед
А земля вольная пустая бессмысленная
Нечего ей предложить купить
И небо такое
Словно вот-вот появится
неземная девочка в белом платьице
Пятница.
* * *
Все листья больше. все они хуже
Более черны более желты
Действуют сильнее на мое самочувствие
И пустые ветки и пустынные поля
Кто может знать — никто не знает
Может я последнее донашиваю пальто
И вчера в парикмахерской остались
Волосы которые не оценил никто
* * *
Я в мыслях подержу другого человека
Чуть-чуть на краткий миг… и снова отпущу
И редко-редко есть такие люди
Чтоб полчаса их в голове держать
Все остальное время я есть сам
Баюкаю себя — ласкаю — глажу
Для поцелуя подношу
И издали собой любуюсь
И вещь любую на себе я досконально рассмотрю
Рубашку
я до шовчиков излажу
и даже на спину пытаюсь заглянуть
Тянусь тянусь
но зеркало поможет
взаимодействуя двумя
Увижу родинку искомую на коже
Давно уж гладил я ее любя
Нет положительно другими невозможно
мне занятому быть
Ну что другой?!
Скользнул своим лицом. взмахнул рукой
И что-то белое куда-то удалилось
А я всегда с собой
* * *
И лесом синими краями
и серединой кровяною
Все осени по случаю дымилось
Ах не было и нет примеров
чтоб блудный сын когда-нибудь вернулся
непрочно его пятка выступает
из мрака длинношерстого
Бывало
что пятку целовал отец замшелый
банкир зеленый часовщик сутулый
Но блудный сын
укравши дорогой прибор столовый
в свои мытарства углублялся снова
И так всегда
и не успеет
отец отстроить здание доверья к сыну
Уже он возвращается и молит
приняли стены и чтоб мать простила
и старый водоем его купал
* * *
Фантазия необъяснимо больно
По рекам протекла
и лист кувшинки водяной задела
и домик над водой
Пятнадцать лет вам было
и полон молока ваш взор покатый сладкий
и глупая красивая головка
и выраженье рук и глаз как телки
коровки молодой и наливной
Так вы гуляли
голубка сжимая
и гладя полною рукой
И нищими казались я и мой больной приятель
|
|
|
А как бледны!
А на лице как много пятен!
А вы чужды застенчивости гнили
полуодетая вы по двору ходили
* * *
Да что-то есть в пиршественной свободе!
Ведь несомненно некий дух парит
Над каждым из бокалов низко-низко
туманными крылами шевеля
В пиршественной свободе от друзей
В роскошной одиночности своей!
Когда Фонвизин пьет за Третьякова
Вдова подмешивает в рюмку Мышьякова
Густую соль. Смеясь над ним слегка
И вытираясь кончиком платка
И существует счастие друзей!
Вон к Каратыгину они прильнули
Все четверо пьяны. один сильней
А два других без памяти заснули
Но кто сидит задумчив и угрюм
И на пиру забот не оставляя
Испытывает свой надменный ум
В насмешках над другими заостряя
Ты брось пожалуй этот свой забот
И не гневи старательных хозяев
Открой пошире красногубый рот
И лей в него. Не выходи из общих краев
То в трезвой жизни очень хорошо
Получше быть других и поумнее
А в пьяный день приятнее всего
Так пьяным быть как все. нисколько не трезвее!
* * *
Гигантски мыслящая кошка
все смотрит в черное окошко
она еще не говорит
но в ней есть многое сидит
болтает многими ногами
хвостает мягкими хвостами
А человек ее схватив
и на колени посадив
Животных два с собой сдружились
живут совместно поселились
Довольны и играть в обед
Под диковат вечерний свет
|
|
|
