 |
К себе в зеркале. Три длинные песни. Поэма (1969 год)
|
|
|
|
К себе в зеркале
Ух ты морда что ты скалишь
Свои зубы как в белке
и слюна твоя застряла
и пыльца на языке
Вид любого поселенца
А внутри же головы
совращение младенца
среди полевой травы
Щекотание под мышкой
красна потная рука
ух ты морда ух ты рожа
внешний облик паренька
* * *
Соколов сидит на лавке
К Соколову подхожу
— Ты Прокопченко не видел?
Соколову говорю
Соколов в плаще и шляпе
Надвигается октябрь
Крупных листиев паденье
слышен слабенький ответ
«Да он счас придет сюда же
он пошел купить конфет»
Я сажусь «до» Соколова
Жду Прокопченко все нет
Наконец и он приходит
он недавно поженился
взял женой Марину вроде
Мы сидим. паденье листьев
Красный парк в этом году
Никуда никто не едет
Лишь Прокопченко женился
С Соколовым ухожу
Красный парк в этом году
* * *
Ты любил березки из родного края
Ты любил машину на горе
Воду подымала воду опускала
Листьями заброшено поле в сентябре
Поступил в отделе темных кадров
на работу в городок и там
просидел на почте письма разбирая
целых тридцать лет притом
Выйдешь после службы
уже заходит солнце
Возле тихих лавочек метется сор
красные травинки продолжая нюхать
ты в мундире движешься через двор
* * *
Под монотонную и трагическую музыку
Я живу на земле
Каждый мой день низвергается вниз с обрыва
шум могущественный подымая
Каждый мой день…
и звериные вскрики в груди…
и моря матерьяла в руках
продвигаются в нитку с иголкой
и моря матерьяла в руках
тканей длинных широких…
И мой труд низвергается шумным потоком
я большое имею значенье
и мой труд бесполезный
|
|
|
и пенится он каждый день…
И еда и еда меня медленно так
торжественно кормит
только луч упадет
я на кухне сижу и питаюсь немного
и немного копченая рыба идет
А в руке столько соли белеет
И вот я обрушил
эту соль на свой хлеб
на мой бедный испуганный хлеб!!!..
* * *
Я был веселая фигура
А стал молчальник и бедняк
Работы я давно лишился
живу на свете кое-как
Лишь хлеб имелся б да картошка
соличка и вода и чай
питаюся я малой ложкой
худой я даже через край
Зато я никому не должен
никто поутру не кричит
и в два часа и в полдругого
зайдет ли кто — а я лежит
* * *
Чего за деревья повыросли за долгую отлучку
Я тут не был около десяти лет
Появились новые дети. новость — многие собачки
уже все окрашено в желтый осенний цвет
Мне это надоело — перемены эти года
эти тропки дорожки. паленые травки детьми
это кладбище. его астры. вся эта природа
которая только и смотрит как завладеть людьми
Едва ты ослабишь свой надзор над собою
Едва беспечно и просто так пойдешь по траве
Ан уже яма скрыта под травою
или случайные два убийцы встретились тебе
В осенний день они убьют за мелкие деньги
Так хорошо в осенний день выпить в мокрой пивной
А на твое в кустах оскорбленное тело
Вороны осмелятся сесть только под вечер лесной
У эта гадкая природа торговка!
Жирным червем торгует — болотным толстым стеблем
Вот человек брюхатый толстый набит похлебкой
Пойдем погуляем с ним вдвоем
Вот он на холм взошел. беспечные взоры бросает
Начал теперь спускаться с холма
Вдруг палку свою роняет. пальто ломая
Падает. катится. в гости взяла сама
Жирным человеком польстилась. на тухлое мясо
Очень она ловка. очень она смела
Мне-то еще можно некоторое время не бояться
хотя случайностей много возле ее стола
* * *
Вот я вечером гуляю взаперти
На стене моей гуляю взором
|
|
|
Что я делаю прости меня прости
Что я делаю с собою за забором
Я измучился и я не виноват
Видишь бледное лицо мое все набок
Я геройский человек. я есть солдат
(до сих пор еще) и матерь победил и бабок
И отца. соседку Лиду поборол
Ее мужа дядю Колю поборол
И Макакенко соседа поборол
Победил соседа Гену и ушел
Я и Мотрича поэта победил
Стал он пьяница а я писал. следил
Алкоголик он по улице бежит
А я пишет вспоминает и молчит
Но зачем я победил — скажите мне?
— кто-нибудь. Зачем участвую в войне?
Победить поэта Мотрича не шутка
Этот Мотрич — Мотрич-незабудка
И других еще я буду побеждать
Уходить а их далеко оставлять
И привиделось сегодня ночью мне
Что один останусь в полной тишине
И тогда соседку Лиду позову
И Макакенко соседа позову
И свою мамашу нервно позову
И отец мой — где ты робкий мой — ау!
Три длинные песни. Поэма (1969 год)
моей больной жене Анне посвящается
14-го ночью
Душевное равновесие есть ничто иное как обман организма разумом. Все безнадежно. все ужасно. а организм выискивает в этих ужасах будто бы надежду — выпячивает ее канонизирует внутри себя и говорит — нет. что ты. живи. вот видишь какое. какая. вот она. оно. Нужно жить. вот это есть. это хорошо. Оно у тебя есть — это — значит ты живи. А ведь все безнадежно. И надо утопиться либо зарезаться.
Еду ночью в трамвае. Ага я думаю. я хитрый я вроде бы с виду как все. а на самом деле. а что на самом деле? Живущий живущий себя ты ругай. Почему почему так а не иначе?
Почему в двенадцать я должен ехать. почему в первом часу я спешу из гостей? Почему гости спешат от меня — Мы уже не в силах говорить? Но нам и не нужно говорить вообще противно это. Я тороплюсь домой зачем. неужели даже эту условность я не могу сломать. Я выступаю против всего — даже против своего организма. У — ты — сука — хочешь спать? Нет — чего ж ты едешь домой? Или спи тут. здесь у них.
Но он едет домой. Он тащится домой.
А где те с кем я должен состоять в особенно близких плотских отношениях. Да. где же они? Почему они голые не лежат возле меня. Почему они не высказывают. не показывают своим видом этого желания. почему их не двое.
|
|
|
Почему я не могу распуститься до конца. почему я не могу на них излить мочу. а они меня побить. а почему нет крика. шума воплей почему не мелькают жирные части тел?
Где смех и такой и такой и такой. где эти смех'а. эти вопли. эти катания по полу. эти ползанья по земле. Почему я не сдираю с себя одежду не сжигаю ее? Когда будет пляска дикарей когда перестанут стесняться. Когда меня будут приглашать а я буду плеваться. топать и хватать за грудь жену чужую не таясь а муж с другой стороны.
Когда уже будет так — Почему я не облююсь и не лежу на полу в блевотине. Почему ты. тебя нет возле и ты не размазываешь блевотину по моему лицу
где то желтое и красное. обрывки помидор и всего такого. почему оно не на моей шее. не присохло на моей щеке.
Зачем я стираю свои брюки с мылом и горячей водой. если эти брюки от долгого ношения воняют мочой и моим потным половым органом.
Почему когда я заниматься собираюсь онанизмом. я закрываю окно и ухожу в глубину комнаты чтобы меня не увидели из соседних домов.
Почему когда я еду в одном троллейбусе с иностранными девушками из гостиницы я принимаю небрежную позу. и походка моя одновременно вяла. уверенна и шатается.
Почему чувствуя что ничего сделать не мог ничего сделать с девушкой Таней хотя она шла мне навстречу я называю это психозом. Непорядок был в моем теле.
Почему я испытываю большое наслаждение тихим шепотом выпытывать у Ольги кто ее до меня употреблял как женщину как это происходило. что говорилось при этом и какие были движения.
Отчего я люблю влезши на Соню хватать ее именно в том месте где первый сгиб. где нога отделяется от бедра. там для меня притягательно.
Почему занимаясь онанизмом Петров изобрел способ при котором привязывает половой орган бечевкой или ниткой а в заднепроходное отверстие вставляет карандаш и когда дергает за нитку и одновременно сидя шевелит карандаш о сиденье стула достигается удивительное наслаждение — он мне говорил.
Почему когда мне было три года я жил в офицерском доме. Дочь полковника с бобровым воротником и кулинара училась в каком-то классе.
|
|
|
Почему когда пахло столярным клеем от ремонта пианино и все ушли на офицерский ужин они лежали — Ида и ее подруга на крае кровати раздвинув ноги
Почему я должен был брать красный с одной стороны и синий с другой огрызок карандаша и совать им в половые отверстия по очереди. А детские трусы были у них на ногах
Почему они потом переворачивались и я должен был тыкать карандашик им в зады. Я помню кусочки кала на этом карандашике. Я помню этот карандашик!
Почему они меня запеленали в кружева как куклу и потом кто-то пришел стучал и меня распеленывали спешно. или я лежал и был ужас?
Почему мне ничего не удалось сделать с этой Валей. она вся облевалась и я хоть и рвался. но трусы у нее оказались на пуговицах. а я не понял. болван мне было скольконадцать лет. Как бы пошла моя жизнь Ей было пятнадцать. Почему я не смог ее обидеть!?
Почему мой приятель рассказал мне о том как он кого-то. какую-то стоя в подъезде. а я представил и обмер
Почему моя жена рассказывала мне что ее первый муж свалил однажды на пол в помещении для мусора и там ее.
А почему было у меня не такое!
А почему у меня не было такого!
Почему женщина рассказывала мне как ее насиловали. а я замирал и слушал и говори. говори. как они сидели голые и как они на ней менялись. Особенно был один молодой.
А что он был? Как он ее так делал. Ей что было очень больно? Или он ее как-то заставлял крутиться кричать. обхватывать себя или взять его орган в рот. Да? Он над ней издевался?
Почему когда некоторые читают что фашисты схватили двух пятнадцатилетних девочек и потащили их в сад где на сене изнасиловали. им хочется быть на месте этих фашистов. хочется.
Ох уж эта жизнь страшная плоти!
Нет законов ей. нет законов.
Ох уж эта жизнь страшная плоти!
Почему почему я ни в чем не замешан!
Почему когда я смотрю на грубые лица руководителей работ я думаю а почему не я руковожу всем этим.
А как бы я наруководил?
Почему я не дохожу до полного бесчувствия. Вот так. вот так. Вот такие движения. такие энергичные. Такие гневные такие ужасные быстрые! Вот пот от них и все быстрей все быстрей. Хотя бы даже гимнастику. Быстрей! Быстрей! ну сильнее ну быстрее. Хо-хо-хо! Эх! зубы стучат. ноги заплетаются… Вот и упал… наконец-то…
Почему нет обо мне слуху…
А почему у богемы где богемы что богемы нет красивых женского пола? Почему красивые женского пола с теми у кого грубые лица. Почему а?
|
|
|
Прошел тип мужчины-дубины сомнений не знающих с надутыми мышцами.
Я знал человека с огромным лбом. он был слабоумным. но правда достаточно хитрым.
Вот идет девушка. Какая она смешная. Нет она непонятная. Она не из этого района она не из рабочего района. Хотя она отсюда. Она из какого района. Она из этого района. Но у нее платье под пояс жаркое. На шее шарф! Она больная. Она тихая. у нее улыбка. У нее тихость и у нее улыбка.
А я. какой я легкий. Шагну и тела не чувствую. Солнце пригревает. Почему мне уже двадцать шесть. А почему не семьдесят девять! А почему не пятнадцать.
А мне ведь пятнадцать Я на том же уровне. Как жаль что вот эта и эта взяв друг друга за руки не берут в свою компанию. Такая нежная компания. У них видать и денег нет?
А у меня немного есть. Я бы купил есть. И мы пошли бы гулять по полям. лесам оврагам. купались бы в речке и на них налипли бы водоросли.
Почему меня не берут они в свою компанию?
Ведь не спать же я с ними желаю!
Отряхнуть бы всю плоть — и — душа…
Иль
Стряхнуть бы всю душу — и — плоть…
Почему умер мой друг Проуторов а я еще жив?
Скажите когда умру я? Неужели когда будет нужно?
Почему эти люди едут на работу. Еще так рано и почему каждый день. они что с ума сошли? Им не жалко себя. а? Ой! сколько сумасшедших!
Не хочу спать! Не желаю спать! Ишь чего. спать! Нет уж. спать не буду. Лягу потом спать. Потом посплю немного посплю.
Беги прочь от детей расцветающих порыжелый мужчина!
Он целовал ее на камне у реки. И это было и потом… а я? Лучшее познала не со мной!
Ах как сдвинулась моя рука как взяла вилку! Как я ем мясо! А вот сбежал со ступенек. Как быстро летят ноги!
Зашел купить ниток в галантерею. Толчея. потность. и женщины все старые.
Какая приятная булка! Неси домой на вечер. гора и гуляют собаки…
Почему не поползти куда-то раз уж не пойти. Поползти. поползти. все куда-то в грязи пачкаясь…
Почему нельзя исчезнуть для всех оставить на берегу записку и вещи. А самому запастись другими. Выйти на другой берег. одеться и зашагать. Когда же это случится?
Есть внутренний ритм в середине. Эта мне штука мила. что следую воле души.
К забору этому так и желается придти ночевать сегодня.
Как изо рта воняет!
У старых женщин должно быть и орган старый и вялый.
А говорят что в тюрьмах начиняют платок кашей горячей и суют его. это женщины…
Что творится когда дети начинают интересоваться своей нижней частью тела.
Боря болеет лежит. Перед ним ковер драгоценный расплылся в равнину. где немец широкоскулый. управляет парой волов в ненастный день.
С туалетного столика скатился флакон с молоком миндальным. Наклонился тебе помочь. Из меж ног твоих завоняло!
Как ужасно что он увидел случайно кусок ее ткани. меж ног голубые штаны. Ух. как его потянуло туда!
Мать мне пишет что после болезни рада солнцу. Я тоже мама! И каждой травинке.
Целую меж ног обожаю обвил очень грязную бабу. Целую во все места. Мне кишки бы ее целовать!
Прослезился что так переходит. Кусок талии Тани к бедру. Вот так счастье! — и плачу. В пупок ей накапали слезы…
Дай постираю твои штаны. Хоть налип на них кал. Нет мне не. Мне да. И ты загорела солнцем.
Принес ткань домой. кладу на пол. Крою из ней брюки. А солнце давно взошло. В духоте пташки поют так покойно.
Весь день в квартире один. На безлюдье вымылся в ванной. До чего красивое тело. Даже жалко стало себя.
Иногда я дикая ягодка. Эх. никто не видит меня.
Штаны шить нужно терпение. Длина сто шесть сантиметров. теперь откладываем длину шага. И получу двенадцать рублей. Это обеды для смерти.
Как умирать будет не хотеться!
Почему я уйду один? А другие чего останутся?
Те кто жили оставили книги. Несчастливые мертвецы! Как я доволен собою. В столовую пойду! Не буду писать свою книгу.
Я был в Харькове Москве Симферополе Ялте Киеве и других. Это раньше так назывались предыдущие города.
Здесь кто-то живет у кого любовь безумная к женщине этой. Почему он терпит любовь?
15-го
бредет по холму низкий в кепке и ноги в траву запутал мимо домов шевеля головой набежавшей а внутри в номерном военном белье. Разлука разлука
Несчастье несчастье
жить на этом свете
о счастье счастье
просыпаться в десять часов
и идти есть в пивную!
и за кашею мясо съедать
и за мясом кашу съедать.
Я живу в нанятой комнате. Сегодня еще за месяц отдал измятые деньги свои. но зато какая комната. Как холодно в ней
Несчастливые дневники переходят перемежаются со счастливой книгой. В пустом раю на диване.
О Вергилий куда ты завел! Тут магазин а там помойные ящики. Все время дующий ветер доставляет в мой нос неприятно!
Мелькнули мне купола Флоренции милые кровли. милые комнаты. здесь я родился. здесь пил из соска молоко.
На заводе радиодеталей мрачный шум изнутри. там я работал а умер внезапно на бумажной фабрике в день Армии Советской.
Она Елена. какой подходящий но грустный подарок мне!
О. Елена — аборт твой не от меня! Как грустно все это. Ты сбросила одеяло с него. я люблю тебя голого. без этой шкуры! Вот любила его — а я же что!?
В бывшей барской усадьбе теперь санаторий больных детей. О думы под липами Маши горбатой!
В суете я родился и мне умереть в суете. Длинных ног приятен разрез. На сухой каменистой земле я топчу ногами тебя. Ты меня не любить — не моги!
Подлая сколько лет я размазываю слезы что ты не являешься!
Купил хлеба много — и каждое утро его в одиночестве с чаем!
Мечтал о девушке очень красивой в поле вечернем которую изнасиловал и убил. Ухожу и вижу кровь. С большими глазами.
Сочинил стихи об акации. На дороге она стояла на дороге она цвела. Мотив неприятен очень.
А почему я не могу раздеть того кто мне нравится. как узкие крылья рубашки лежат на ее плечах. Тесемки кружевные ее. Мягкий сосок. Ночь росла на дрожжах. Было загублено многое.
Кто лежал на полу тот помнит мать отца-старика и сестру.
Раньше жили в далеком городе. Под широкополою листвой гулял в Харькове милом.
Ненасытный солнечный сок обжигает меня. течет.
Я разрезал палец ее и она беспомощно смотрит. Отчего не плачет еще?
Лезла всю жизнь к скотам. Думает плохие все люди. А у меня есть друзья которые меня защитят?
Живешь один раз — он и она говорят. Кто их учил чепухе. Почему не следят за былинкой.
Почему тут стулья в пыли. Видно давно не жили. Приходите живите скорее.
Нет на свете мещан. Это такая глупость. Живут. животами касаются. Лишь не осознали себя.
Скорее назад в детство. Укройте папа и мама!
Все утро лежал голый сверх одеяла на животе. С ужасом думал о страшной могиле. Заснул и во сне кричал
Мамочка я не хочу в могилку!
Мамочка я не хочу в могилку! год уже я не видел маму.
Как славно спалось и елось у папы и мамы! И как тосковал!
Тема поэмы ГУМ — много людей.
Из записной книжки можно сделать поэму. фамилии друзей потекут и потянут.
Лето в конце. Листья шуршат. А на далекой дороге видимо терн освещен.
Что-то во сне прозвучало. как будто удар бичом. Пейзажных нам стихов не возвратить — они давно прошли.
Весь день мне современный стих играет на губах. Иду я лесом загородной тропкой и все же нет — пейзажные стихи. А в комнатах творится небывало!
Почему почему мне пришлось избежать этой женщины в белом платке.
Толстый здоровый мужчина теснит в трамвае меня. Ну ничего я куплю пистолет. Так и выстрелю в наглую морду.
В холодный вечер пахло арбузами в городе осень уже. Женские ноги в чулках.
Денег мне нет. А то бы зашел в освещенный большой ресторан.
Вечером увлекся и за ними бежал и шел. Ту и другую я потерял из виду.
Перед тем как заснуть мыл в ванной свое лицо и после помыл еще половой свой орган.
Как интересно спит она? Что на ней остается одето?
Я вновь одинок как и десять лет назад. Я одинок и нет мне надежды. Вновь бегу подметаемый ветром в поисках встречи и дрожу и пытаюсь судьбу обмануть
Все умирают и я стою в очередь эту. ты бы мне заменила… приди и все замени…
17-го
Лежал и игрался в ванной
Так как маленькое дитя
Ручки ножки какие длинные
Неужели все это сгниет!
Холодное лето нынче
Комната от табака друзей
Не выветрится никак
Вчера набежали Володя-Аркадий
Шелестят деревья земли
Ну такое холодное лето! Прямо сил моих нет!
Двести рублей собрал. Осенью отдохну
К морю обрыв сбегает
Задумчивый посижу
Сколько силы в двухсот рублях! Даровали осенние скалы и девочку с водорослями в корзинке. Белый платок на боку.
Лежал и игрался в ванной
Так как маленькое дитя…
Что же это…
Неизменяем
Человек выходит от возраста?..
Глубоко и таинственно в саде. И оттуда исходит плач. Не простой а с криками с воем. Против окон моих расположен морг. Но не нужно менять квартиры. Привыкать ничего не стоит.
Я поеду и буду я жить сколько хватит. Собираю упорно деньги. Напрямую иду к мечте.
Вот еще мне один заказчик. Скульптор. он и его деньги будут мною приложены к силе. Что меня перебросит на юг.
Как был в клеточку матерьял. Чуть не вырвало. так рябило. но и с ним я справился тоже. Ценою восьми часов моей маленькой глупенькой жизни.
Под окном безобразный цветок. Вылез. Вырвал его. Не ленился.
Что со мною что дрожь по утрам подымает меня с постели. Одинок я остался сейчас. Нет жены а других полюбить не удастся.
А без плоти не обойтись. тоже мучит она кошмарно. Все красивое у меня. Даже мой половой орган.
Вот он вылез из-под одеяла. Эх. вареному мясу похож
Ведь так холодно за окном и уже пришла водная осень
Я лежал и игрался в ванной
Так как маленькое дитя
Эту воду я теребил
Эту воду я очень любил
Два корабля во сне. Летели волну взбивая «Гигантомах» один. «Сорокопад» другой. И в этих названьях безумных…
Птичка качает ветки. Нет у ней прямого пути.
Золотая соленая рыба ты лежишь одиноко.
Как глубоки у этих пьяниц глаза. Некоторые глядят счастливо.
Сколько пути от Москвы до Москвы и сколько пути до теплого моря
Вся дорога залезла в щавель. И не вылезти ей оттуда. Потерялась и ты из дома. О твой каменный старый дом!
Родители! Родители! Помогите мне жить на свете! Помогите мне умирать!
Нет ты должен остаться один
Все потонут поэты в одном
Он придет и рукой пошевелит
Просочились меж пальцами. вы.
Сто иголок я в год потерял
Не найти мне их никогда
Пять копеек тогда закатились
Вечно будут лежать у мышей
Игорь Йосифович! Вы меня помните!
Вместе с вами я выпивал. Молодой и безумный влюбленный. мне светила моя жена. А как были вы одиноки!
вспомнил тот кусок ветчины.
На реке следы лодки
Коротка жизнь
Закипает так чайник длинно
Два корабля во сне
Дремали на белой волне
Вот письмо что писал я в субботу. Я был пьяный. такое письмо. Все вернись кричит. Я порвал его. нет оставил. но неважно уже. Все равно ведь.
Я ее попросил чтоб оставила. Нет!
Как уютно постель освещенной была.
Я сказал «Вы оставьте меня
Мне недолго ведь жить
Как же вам уснуть без меня»
И действительно как она может спать
И действительно как она может спать
Я бы голову ей положил на живот
Нету грязи во мне никакой
И любой сантиметр целовать
Пить его можешь ты
И поэзии форма пройдет
Но не кончатся вечер и ты.
Ах я не хочу заниматься этим — сказал он. но нужно. Что поделаешь — секс. Зато потом работаешь спокойно. Пишешь себе картину.
Живущий не ходи по комнате!
Остановись! Где ты оставил себя.
Не под вишней ли ты лежишь.
До сих пор Украина твоя.
Лепестки засыпают тебя.
Почему ты не плачешь гордец! Слезы пусть заливают тебя. Черный шар головы покати по полам по доскам по ногам
Этим женщинам в лица взгляни
Пусть поддержат они тебя
Своим плачем такой же длины
Пусть приходит слеза к слезе.
Шестого июля он организовал братство плачущих. За это его нужно расстрелять.
Он всегда ходит в черной шляпе
Темнота наступает в Анапе
Темнота придавила песок
За границей все ночи светлы
Какие разбитые ботинки!
Он старается делать вид. что приличный он человек. Что другим он людям сродни. Безуспешно скрывается он! Не берут его люди в свои
Ты чужой! Ты чужак! Ты чужак!
И тебя надо бить убивать
иль хотя бы шляпу сбивать
А они эти — в бюстгальтерах
А они эти — в шелковых трусах
А они эти — с подкожным жиром
А они эти — выбривающие подмышкой*
А они эти — тебе не простят
Ох уж знают они. догадались они о тебе… даже слишком
Сколько кладбищ вокруг
Укушу зарычу я себя
Мне не мило ничто
Мне придется еще умирать
Но ведь я не хочу не хочу!
Так бы жить целый век и покойно и тихо. Мухи пусть даже жужжат
Моя любимая моя мягкая
Давай поцелую тебя между ног
Как меня измотали загадки
Даже орган мой половой
Обессилел от муки такой
Он не хочет
Дни жизни сладки — ноги твои гладки
Уу как я на тебя разозлен
Ты все хочешь чтоб был я влюблен
В темноте только женщина — бог
Среди голых — женщина бог
Средь красивых тогда отбор
А все умные — это сор
Мудрецы стыдливо идут
Пронося животы из воды
и кривую ног'у и дырявую грудь…
Женщина без тебя я ничего
совершеннейший я дурак
и могу умирать или жить
это уж все равно без тебя…
Вот полетели облачка
какие быстрые они
Меня запомнили что жил
Да был такой средь нас ходил
Когда ушел не знаем мы
Куда ушел? Да в царство тьмы
Над ним работает червяк
он в клеточку носил трусы
и просыпался от осы
влетевшей в летнее окно
ходил в соседнее кино
и кроме этих был поэт
Ура! Ура! Его уж нет.
Серьезные большие вещи нужно решать максимально простыми средствами
Ты — меня
Я — тебя
Ты — меня
Я — тебя
Ты меня а я тебя
Ты жила —
и я жил
Ты жила я жил
Мы жили
Ты в одной могиле
А я в другой могиле
Почему развели разъединили! разъединили!
Полностью нету мне ничего. Чаю мне с сахаром нету
Нету пирожных во рту никого.
Десять килограммов муки!
Испачкал ботинок и брюки потом.
на этой свалке воняет котом
и грустные чувства глядятся в окно
Лимонов Лимонов
А Лимонов
А Лимонов
В черной шляпе шел гулять
обонять и осязать…
Мы все поэты. Нас всех надо расстрелять. Пусть живут только жабы на этом дне… Пропади ты болото…
Русская икона
накрытая попоной
увез наполеоновский солдат
А в этой церкви свежей
стояли кони тоже
Я обращаю ответвленный взгляд
и солнечно и редко
дымилась наша клетка
земля нам отведенная судьбой
и жил на ней Лимонов
пока еще не старый
но чем-то диковатый и смешной
Вот не знает Чурилов
Что Лимонов поэт большой
А мы с ним дорогие друзья
А когда он это узнает
то меня живым нельзя
Он живет в Харькове тихом
что похож на пустыню летом
Никогда он моих стихов
В руки брать не умел читать
И еще многие не знают
Что Лимонов поэт — и какой!
А я с этим чувством встаю
и спать тоже с ним ложусь
я знаю свою судьбу
и трепещу от нее
манит меня она пальцем
заговор у ней на губах
нет не надо мне тайны твоей
я глухой для цели такой
не поведай того что будет.
В золотом соке солнца
Купались лавочки городские
Инвалиды и больные
сидели молча
И уже целый час я ищу своих ран череду
с темной ночью давно обнимался
обдеру с тебя племя коры
Ах какая красивая ты
так и хочется есть тебя чавкать
заедая пушистым листом
Мы легли на кровать
Я танцую и ты
Что любовь свои запахи льет
это так хорошо и печально
Ноздри дробно стучат на заре
Красных крыш мне открылась равнина
Так бы жил так бы жил
Плакать надобно в белый платок
Орошая его понемногу
В пивной. Не снести оскорблений ему. Плечи сдвинулись. Тоже доказывает. и слова ни о чем. Лучше б все помирали!
Понимаете правду смертей? Как воняют они как мерзенны. И особенно старых поток! До чего препротивно на них опираться. Неприятно им песни давать.
Я веду на вокзал свою нищую старую тетю. Словно я есть еврей над которым виется дымок.
Моя нация есть этих русских безумное племя. Это я оттого так впадаю порою во тьму…
Золотистые думы голов. эти красные думы. Перескок перепрыг и удар! У нас климат жестокий. квартиры у нас морозны. У нас утром в кальсонах теплых в воскресенье мужчины сидят. Долго думают в зеркало глядя. Да и женщины тоже верны на заре. Они могут влачиться подобно любимой собаке и вылизывать пятки. и страшно глядеть на тебя. как заснешь так наклонится. У. у. до чего страшны очи. Угадай ее мысль…
Как красива собачая жизнь!
В грязной комнате жил. Вход с мороза один коридорчик. Узкий маленький туалет. Как красиво зимой. было жарко в одной рубашке. выходил на мороз и стоял на босую ногу
Почему мне себя не любить. Ведь я очень красив. По какому-то странному счету. Если больше представить чем может любить человек
Мне все женщины матерью стали. Каждый раз защищают меня. И они бы убили грядущих моих убийц если б знали. Не все им на свете известно.
Помню я дверь столовой открытую в солнечный свет. Борщ смеющийся. ты с золотыми ногами. Как я сладкое это виденье люблю. Но нельзя его часто к себе вызывать. А то может оно истереться.
У меня из фуражки вылазит волос клочок. Я иду доставая в кармане платок. Моя жизнь в одной комнате кончилась позавчера. началася в другой. и танцует вокруг мошкара
Очень беден. Нет денег совсем. Все так трогательно в одежде
Вот платочек на шее — он старый
И рубашечка старая тоже
Пиджачок потертый и все же
Я пытаюсь казаться моложе
Я богатый чужим добром
И чужими злыми делами я полон
Я злодей!
Я безумец убийца и вор
Каждый день мои руки в крови
облысел я от жаркой любви!
изнасиловал многих в кустах
весь мочой я пропах
В моих брюках огромный половой орган
У меня грубое лицо
И чужими злыми делами я полон
Я первый муж своей жены
Я первый снявший ей штаны
Я первая моя жена
Впервые лег он на меня!
О. он снимает мне штаны
о мясо нежное на бедрах
Еще никто его не видел
Я первый девушку обидел!
Меня обрили и ведут в тюрьму
я умираю на ходу
В кровати совершая разврат
со мной две девушки лежат
и нежный палец мой погладил
отверстие в олином заде
Байковое одеяло какое атласное
Что ж
Ольга такая прекрасная
А тяжелая как кобыла Марина
Меня горячей мочой обварила
Я живу я разлагаюсь
Давай давай мое мясо. тушись!
Вытекай из меня семенная слизь
А я даже не утираюсь
Утром и вечером
спать да и спать
Ночью в безумной постели валяйтесь
Я никогда себе не прощу
что умер не вовремя
Вот гудит паровоз. Этот крик мне
до горла достал. Застеснялся я очень
Как я непрактичен
Не умею пойти
и продуктов купить принести
Не умею просить ничего
и так слаб что удар мой не стоит
Меня всякий мужчина побьет
Мне хотелось бы сильным быть быть
И за это я отдал бы свое уменье
Написать любое стихотворенье
Забирайте
А силу давайте мне
Сколько нужных людей умерло на такой войне
Как неумолимо!
Я от гибели вдаль убегу и запрячусь. Может быть не найдет. Тихо! Вот она вот! Ох хотя бы прошла. Как дрожу сумасшедший ребенок
Птичьи крики звучат…
Резал резал я вену свою. И скользила по лезвию. О до чего прочна! Матерьял такой твердый взяла природа — она! Я лежал в луже крови. Головою в ней я лежал. Было стыдно что я бежал.
Сердце чавкало как калоша. Все в мире драгоценно. Любимый мой ребенок. Тягучая и сладкая жена.
1969 год
|
|
|
