04 июня 2018. Основание нашего смирения

Мы продолжаем читать «Наставления» преподобного Марка Подвижника из первого тома «Добротолюбия». Напомню, в прошлый раз мы говорили о притворном виде благочестия. Опираясь на слова преподобного Марка Подвижника, мы говорили о том, что на самом деле очень важно, чтобы человек заботился о внутреннем состоянии своего сердца, а не о том, какой вид он имеет, не о том, какое впечатление он оказывает на кого-либо из окружающих людей. Он должен думать о том, каким выглядит его сердце и как на это сердце смотрит Бог. Поэтому само по себе внешнее благочестие, какое бы высокое оно ни было, по свидетельству Марка Подвижника, не имеет никакого значения, потому что Бог смотрит не на наше благочестие, не на лицо, Он смотрит на сердце.

И дальше, в восьмом абзаце этих «Наставлений», Марк Подвижник дает толкование притчи о десяти девах. Даже неважно, как он толкует эту притчу. Хотя, конечно, всегда интересно, как святые отцы толкуют Писание. И каждый может полюбопытствовать и прочитать, что именно Марк Подвижник говорит о десяти девах; это очень пространное слово. Но вслед за ним всякий христианин должен (по крайней мере, вспоминая эту притчу) со всей очевидностью понять, что девы (то есть девушки, сохранившие девство свое ради Господа своего, ради Иисуса Христа, идущие к Нему, приходящие к Нему, хранящие себя для Него, сохранившие совершенную чистоту тела) не вошли в царский чертог, в брачный чертог. Не вошли. Они не смогли пройти сквозь запертые двери. Даже в телесном смысле слова это совершеннейшая добродетель, совершеннейший вид телесного благочестия, совершеннейший вид внешнего благочестия – выше просто некуда. Тем не менее даже человек, сохранивший и явивший этот высший образец благочестивой жизни, не смог войти в Царство Божие. Потому что внутри светильник не горел, внутри не хватило чего-то. Неважно, как мы будем толковать это что-то. Главное, что внешнего благочестия недостаточно для того, чтобы человек вошел в брачный чертог, вошел в уготованное человеку Царство Божье. Одного телесного благочестия мало, необходимо что-то еще.

А мы, в большинстве своем, не имеющие по преимуществу даже и внешнего благочестия (так, некие его осколки), на что мы будем надеяться, если не будем изо всех сил, со всем вниманием относиться к внутреннему содержанию своей жизни? Что из того, что мы провели десять или пятнадцать лет в Церкви? Что из того, что мы, скажем, соблюдали все посты или читаем каждый день два акафиста? Ведь это не основание для того, чтобы Он помиловал нас, не основание для того, чтобы Он ввел нас в Свою обитель, потому что все это Он дал нам. Это Его силой, Его благодатью мы читаем акафисты. Это Его силой и Его благодатью мы пришли в Церковь. Его силой и Его благодатью мы не вышли из Церкви. Слава Ему за это! Но все это Он творит, это Его милость к нам. Нам-то что тогда сделать?

Апостол Павел, совершеннейший из миссионеров, плодовитейший из миссионеров, обративший не только тех людей, которым лично проповедовал, но и гораздо больше своими посланиями, говорит: «Если я благовествую, какая мне награда? Собственно, это и есть дар. Я буду проклят, если не буду этого делать. Я буду проклят, если не буду благовествовать. Но само по себе это не является основанием для того, чтобы мне быть спасенным. Если по моей проповеди обратились пять, или десять, или пятнадцать, или миллион человек, на самом деле мне это не вменяется ни в малейшую заслугу, потому что это сделал не человек, это сделала благодать Божья, которая с этим человеком». Так рассуждает апостол Павел. Он так и говорит: «Не я, но благодать, которая со мною». Но он заботится о внутреннем человеке, много о нем пишет, говорит и сам заботится о том, что у него внутри, в его отношениях с Богом. И не те, собственно, плоды, которые принесли его проповеди (это люди, спасающиеся и обращающиеся ко Христу), а та мера терпения ценна, с которой он перенес сваливающиеся на него при этом скорби. Именно то, что мы терпим, и то, что происходит у нас внутри вследствие этого терпения (ведь терпение необходимо со вниманием), – вот это ценно перед Богом. И это является тем, что открывает двери Божественного милосердия и вводит нас в небесные чертоги.

Об этом и говорит апостол Петр, о сокровенном сердца человеке, то есть о том внутреннем пространстве, где и присутствует сокровенный человек, которого не видит никто, кроме Бога. Вот что важно перед Богом, вот что ценно перед Ним, вот на что человек должен обратить все внимание в своей жизни. Важно, что человек чувствует на самом деле, о чем он думает на самом деле, что он говорит, когда его никто не слышит; какие у него стремления, настроения, цели, задачи, что у него внутри происходит.

Конечно, если человек будет обращать все внимание на внутреннего человека, то необходимо будет ему принять следующую задачу, следующее основание жизни: говоря простыми словами, он должен будет всячески поучаться в смирении. Почему человек должен всячески поучаться в смирении? Какую роль играет смирение в жизни человека? Зачем это, в конце концов, так важно? Почему об этом говорят святые отцы? Почему это нужно в повседневной жизни современного человека? Это никто никак не может понять. Но основание для смирения человека на самом деле очень существенное.

Во-первых, самое важное, человек должен помнить о том, что Бог наш смирен. Как говорит преподобный Симеон Новый Богослов: мой негордый Бог. Кто-нибудь когда-нибудь задумывался, что значит сотворить бытие, в которое ты сознательной собственной волей вкладываешь непослушание, свободу? Только бесконечно (я не побоюсь этого слова) смиренное существо создаст рядом другое существо, в котором заложена бесконечная гордыня и бесконечная жажда жить по собственной воле. Ведь именно это и значит смиренному Богу создать свободное существо. Неважно, человек это или ангел. Это не так принципиально. Он создает свободное существо. И свойством свободы является именно то, что существо это может принять волю Создателя, а может ее отвергнуть, может любить Создателя и может не любить. Он знает это. Знает. И все-таки дает всем сотворенным существам всю доступную полноту бытия. Он дает это без зависти, зная, что они могут употребить это для того, чтобы делать больно Его же творению.

Кто-нибудь когда-нибудь ведь чувствовал, что значит, когда сын отвергает любовь матери или любовь отца, когда говорит: «Отойдите от меня, я хочу жить по-своему»? Или предает отца, или убивает мать? Конечно, для человека это неожиданно, но Бог-то, создавая существо разумное, свободное, ангелов и людей, знает, что так и будет. И все-таки создает. Непостижимость этого смирения в том, что Бог все равно любит творение, которое будет восставать против Него и в конце концов убьет Его на Кресте жесточайшей смертью. Он все равно идет на это и не пытается сокрушать никого. Он пытается принять выбор таким, какой он есть, каким творение, созданное Им, руководствуется. Он принимает его выбор и смиряется перед выбором, хотя этот выбор болезнен для Него и бесконечно вреден для существа, его избравшего. Но Он смиряется перед этим выбором.

Или, например, что значит такое смирение, когда Бог творит существо, почти бесконечно отличающееся от Него именно в отношении немощи, в отношении безобразия, в отношении, скажем, мудрости, ведения, могущества? Творит человека, и весь замысел творения в том, чтобы этого человека, самого по себе, внутри самого себя ничтожного и ничего из себя не представляющего, поднять до Себя, сделать богом и радоваться той славе, той свободе, тем дарам, которые будет иметь человек. А Он отдаст ему все дары и все то, что имеет Сам, и будет радоваться тому, как Силы небесные будут славить этого человека, воздавая славу этому человеку, потому что он бог. И Ему не завистно, Ему не обидно.

Можно сделать проекцию такого отношения в мир людей. Да, в мире человеческом тоже бывает, что богатый и знатный человек поднимает из грязи некое брошенное дитя, ребенка, всячески дает ему дары, воспитывает, образовывает и потом говорит: «Отныне ты владетель всего имущества, а я никто и ничто. Делай! Правь! Я отдаю все тебе. Это все твое. А я радуюсь только тому, то ты радуешься. Больше мне ничего не надо». В человеческом мире это связано обычно со старением и смертью этого благодетеля; он, по сути дела, не увидит славы своего протеже.

Бог же вечен, бесконечен. Он будет вечно видеть, наслаждаться и радоваться тому, что рад, счастлив, могуч и славен человек, которого Он и сотворил для того, чтобы сделать его богом. Ему не завистно, и Он не ревнует к этой славе. Он радуется чужим успехам, а не Своим собственным, чужим победам, а не Своей собственной.

Есть такая мысль, совершенно не православная, что Бог создал человека для того, чтобы человек Его славил. Это совершенно неправильная концепция. Так вот, перефразируя ее, можно сказать, что Бог создал человека, чтобы его прославить. Человека прославить. И в этом проявляется глубочайшее смирение Бога.

Второе, что дает основание для нашего смирения, это то, что человек есть творение, потому что каждый человек сам по себе ничего не может, все, что у него есть (от жизни и бытия до способностей), – это дары Божьи. Следовательно, смирение – это нормальная, естественная, онтологически присущая всякому человеку норма существования. Человек все принял от Бога. Если Бог не будет его животворить, он ничего не сможет сделать. Вообще ничего.

Такие случаи известны в истории, хотя и встречаются не очень часто, ибо Бог милостив. Есть примеры, когда Он дает человеку талант, но человек гордится, превозносится этим талантом – и вдруг лишается этого таланта. Причем просто лишается. Чаще бывает, что он доходит до такого состояния, что не может этот талант использовать (например, становится алкоголиком, или совершает самоубийство, или впадает в какую-то депрессию и сходит с ума). Но бывает и такое, что он просто очевидным образом теряет талант. Вот он мог писать – и вот он не может писать. Он мог руководить войсками – и вот он не может руководить войсками. Он мог управлять государством – и вдруг не может управлять государством, не может принять ни одного разумного решения. Потому что Господь говорит, что мы без Него не можем творить ничего. Все, что у нас есть, это поддерживающая нас милость Божья, потому что сами в себе мы жизни не имеем, без Него мы просто перестанем существовать, без Него мы просто умрем. Это Он дает нам дыхание и все остальное. Это Он поддерживает нашу руку, это Он дает разум нашим родителям. Это Он дает разум нам, чтобы воспитывать наших детей. Это Он дает возможность детям слушать своих родителей. Все благое, что есть в этом мире, все действительно доброе и по-настоящему совершенное от Него. Как говорится в заамвонной молитве, всяк дар совершен свыше есть. И все совершенное, все прекрасное, все действительно благое, что есть в нашей жизни, – Его дары.

Если же Он отвернется от нас, ничего благого в этом мире не останется. И когда человек принуждает Бога это сделать, когда он добровольно, сознательно и всегда выбирает зло, как это было в дни потопа, и Бог отворачивается от мироздания, то оно просто рушится. Или, например, как говорит Авраам, обращаясь к Богу: «Я земля и пепел, я прах, сметаемый ветром, потому что если Бог отвернется, я просто рассыплюсь». Я не просто стану немощным и больным. И при изнеможении сил тело может иметь разум крепкий и даже могучий дух, который молится (как у Пимена Многоболезненного), молится не только за себя, но и за очень многих людей... Или как у Иова Многострадального. Можно потерять и разум, но остается воля, которая может терпеть и продолжать либо ненавидеть этот мир и это свое состояние, либо терпеть и благословлять то, что с тобой произошло. Но когда Бог отворачивается совсем, тогда даже все наше существо просто рассыпается, становится прахом, пеплом. Ничем. Дунул – и нет.

По существу, именно по существу – мы все такие люди, мы всего лишь творения Божьи, ничего из себя сами по себе не представляющие. Вся ценность, которая у нас есть, это та ценность, которую дал нам Бог. Мы ценны только потому, что Он нас любит; мы ценны только потому, что Он пролил за нас Свою кровь; мы ценны только потому, что ради нас Он сотворил этот мир. Эта ценность не в нас самих, а в той бесконечной любви, которой Он нас любит.

И мы можем быть причастными этой ценности. И станем действительно ценными существами, достойными Божественной любви, если смиримся и примем этот бесконечный дар жизни, который Он нам дает. Просто примем все то, что Он нам посылает, смиряясь перед этим. В этом и будут и вся наша ценность, и наше достоинство. И потому, что мы принимаем мир таким, каким создал его Бог, мы и становимся ценными не только в глазах Бога, но и сами по себе. Потому что оценили свою малость и Его бесконечное величие, и еще более бесконечную любовь, милосердие, снисхождение к нам и смирение перед самим актом творения.

Третье основание смирения: смиренный Бог стал смиренным Человеком. Христос – вот последнее основание нашего смирения. И Христос, уча нас всех, говорит: …научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим (Мф. 11, 29).

Это все, сказанное в совокупности, и есть основание нашего смирения, почему нам необходимо смириться. Не потому, что это является каким-то очень важным качеством (а оно является важным качеством), не потому, что смиренного любит Бог (хотя Бог любит смиренного), не потому, что смиренный человек стяжает благодать, а несмиренный не стяжает… Все это вторично. Мы должны смириться потому, что это единственная правда этой жизни, правда человеческого бытия в этой жизни. Человек не может не смириться, потому что это правда, потому что его сотворил Бог по Своему образу и подобию, а значит, сотворил его смиренным. Человек всего лишь творение, всего лишь некое сочетание элементов материальной жизни, в которую вложен по Божьему милосердию бессмертный дух, стремящийся только к Богу. И сам этот дух без помощи Божьей не может к Богу даже и возлететь, воспарить, даже помыслить о Нем. Без благодати и помощи Божьей не сможет, как мы это увидим, читая дальше преподобного Марка Подвижника.

И сверх всего этого мы еще и христианами нареклись. Христос дал нам единственный образец. И все Евангелие о том, чтобы человек признал порядок вещей в этом мире и смирился, потому что, в сущности, его падение есть бунт против порядка во вселенной, бунт против того, что устроил Бог, бунт против тех норм, правил, законов, самой сути мироздания, которую вложил в это мироздание Бог. Адам взбунтовался, Адам восстал против этих норм – и произошла смерть. И для того, чтобы жить, нужно вернуться к основаниям жизни, к основаниям бытия – к смирению, через которое и создано все и силой которого все содержится в своих пределах. И благодатью этого смирения человек и может достигнуть все, что можно достичь, будучи образом и подобием Божьим.

В восемнадцатом абзаце преподобный Марк пишет:

Итак, если будешь ты всегда без забвения содержать в уме таковое смирение, какое по неизреченному человеколюбию из любви к нам показал Господь, то есть, вселение Бога-Слова в ложесна, восприятие человека, рождение от жены, постепенность телесного возрастания, бесчестие, досады, поношения, поругания, укорения, биения, оплевания, насмешки, наругания, червленную хламиду, терновый венец, приговор на Него правителей, вопли против Него беззаконных Иудеев, единоплеменных Ему: «возми, возми, распни Его» (Ин.   19,   15), крест, гвозди, копье, напоение оцтом и желчью, торжествование язычников, насмешки проходивших мимо и говоривших: «аще Сын еси Божий, сниди со креста и веруем в Тя» (Мф.   27,   42) и прочие страдания, которые Он претерпел ради нас: распятие, смерть, тридневное погребение, сошествие в ад – потом и плоды страданий: воскресение из мертвых, опустошение ада и смерти чрез изведение собравшихся к Господу душ, вознесение на небеса, седение одесную Отца, превыше всякого начала и власти и всякого именуемого имени (Еф.   1,   21), честь, слава и поклонение от всех Ангелов Первенцу из мертвых, по причине Его страданий, по Апостольскому слову, которое гласит: «сие да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе, Иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу, но Себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв и образом обретеся якоже человек, смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя. Темже и Бог Его превознесе, и дарова Ему Имя, еже паче всякого имене, да о имени Иисусове всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних, и прочее» (Флп.   2,   5–10)... Вот на какую славу и высоту, по правде Божьей, вознесли человека Господня вышесказанные страдания!

Конечно, он говорит о Христе, Человеке Господнем, но это применимо к каждому человеку, который смирится, который примет смирение как единственное незыблемое основание своей жизни, ибо такова воля Божья, таков порядок вещей, такова задача, просто таково правило и норма жизни всякого существа в этом мире. Такой человек будет вознесен и будет там, где Христос во славе Отца Своего. Хотя и Сын Божий, имеющий высшую славу, и высшую честь, и неизмеримое состояние в этой славе и в этой чести, превосходящее всякое мыслимое и немыслимое могущество, тоже Себя смирил, потому что Бог, потому что Человек и потому что Сын, во всем послушный Отцу.

Он за Свое смирение был превознесен. Зачем же нам, следующим за Ним, выбирающим путь смирения, гордиться, хвалиться, превозноситься, укорять кого-то? Зачем гневаться, зачем избирать другие пути? Раз мы назвались христианами, нужно идти за Ним, по Его стопам – стопами послушания, стопами смирения. И наступит день, когда и мы будем вознесены на ту самую высоту, на которой находится Христос, на ту самую высоту, ради которой и задумал Бог сотворить немощное существо – человека.