Передача от 27 июля. Обстоятельства лишь обнажают гнездящиеся в нас страсти

Передача от 27 июля

Обстоятельства лишь обнажают гнездящиеся в нас страсти

Мы продолжаем читать наставления святого преподобного Иоанна Кассиана. Сегодня начнем разговор про уныние. Прежде чем сказать об унынии, еще несколько слов о борьбе с духом печали, которому единым текстом посвящены сто первый и сто второй абзац наставлений. Сто первый мы читать не будем, но, по сути, это единый текст со сто вторым:

Этим наияснейше доказывается, что не всегда по вине других возбуждаются в нас острия прискорбности, но паче по собственной нашей, потому что мы сами в себе носим причины всех прискорбностей, именно в семенах страстей, которые, как только оросит душу нашу дождь искушений, тотчас прорываются в ростках и плодах своих. Никто никогда не понуждается ко греху, хотя бы дурной пример других возбуждал его к этому, если он не имеет сокрытой в сердце своем материи того греха. Никак нельзя верить, чтобы, например, кто, когда только внезапно воспринял страсть срамного похотения, не зная ее прежде, когда взглянув на красивую женщину, поражен был ее красотой. Но надо паче полагать, что если он при этом вожделел ее, то это потому, что воззрение на нее вывело наружу скрывающуюся внутри болезнь. Почему нам надо на то преимущественно обратить свое попечение, чтобы свои очистив страсти, и свои исправить чувства и расположения.

Категорическая мысль потрясающе точна, конкретна (хоть и не совсем о печали), что если мы склоняемся на какой-то грех, то только потому, что этот грех мы и хотели. То есть (здесь он приводит случай с красивой женщиной): если, например, я, будучи приглашен в гости, не смог вынести красоты накрытых там яств и переел, то виноват не стол, не хозяева. Стол и хозяева всего лишь, по воле Божьей, выявили скрытую во мне страсть. Как мы уже говорили в прошлый раз, когда уединенник не видит эти страсти. Стол выявил эти страсти.

Можно было и не искуситься. Можно было сидеть со смурным лицом и кушать тихонечко корочку хлеба, но при этом осуждать всех чревоугодников: «Кто придумал все эти столы, блюда? Какой маразм, какой разврат… Ведь всегда можно покушать, тихонечко черный хлеб, помакав его в теплую воду, – этого вполне достаточно. Что они тут устроили?! Еще христиане называются! И в этом они проводят всю свою жизнь! Господи, какое счастье, что я живу в уединении, что я не такой, как эти маразматические объедальщики! »

Можно так сидеть, но суть не меняется: в тебе страсть объедения есть. Ты научился ее скрывать, но ты такой же, потому что осудил тех, кто объедается. Ты научился ради тщеславия, которое значительно сильнее в тебе, чем страсть чревоугодия. Но она в тебе есть, и ты ее увидел. Просто она стыдится себя показать, потому что ты очень любишь производить впечатление на других и на себя. Ты – гордец, высокомерный человек, и это в тебе сильнее чревоугодия, но это не значит, что в тебе его нет. Если бы в тебе не было чревоугодия, ты даже не заметил бы, что они едят. Ты просто ел бы свой хлеб, наслаждаясь этой пищей, считая, что у каждого – свои вкусы: кто-то любит сырокопченую колбасу, кто-то черный хлеб. Просто бы это не заметил, был бы радостен, мирен и спокоен, ибо ты был бы в Боге.

В результате ты показал сам себе, насколько ты страстен. Ведь цель христианской жизни – стяжание благодати, стяжание Бога в себе, а не отказ от еды, стяжание Бога в себе, а не отказ от женщины, стяжание Бога в себе, а не отказ от собственности. На самом деле человек должен жить с Богом, вместить в себя Христа – в этом смысл христианской жизни. Христос, живущий в человеке, поведет его путем подвига, и каждый в свою меру от чего-то будет отрекаться. В каком-то смысле от каких-то запретных удовольствий с женой; или лишней собственности, от которой можно отказаться, чтобы дать нищим; или от лишней еды, соблюдая все посты и положенное воздержание, постоянно заботясь о том, чтобы воздерживаться, ограничивать себя, давая себе только необходимое, допустимое, а не объедаться и не упиваться. Но главное – это именно Христос, живущий в человеке, а не просто отказ от всего, что есть в этом мире. Как говорил апостол Павел: всего лишь только вид смиренномудрия, а не полное смиренномудрие.

Даже если мы отказались от всего на свете, но любви не имеем в Духе Святом к ближним и к Богу – это не имеет никакого смысла. Об этом апостол Павел ясно говорит в Послании к Коринфянам: даже если мы в жертву себя принесли, сгорели ради Христа, но любви к поджигателям не имеем – нет в этом никакой нам пользы. Потому что смысл христианства не в том, чтобы только отречься, а в том, чтобы стяжать. И это стяжание соразмерно с отречением, но оно не определяется только отречением. Оно зависит от многих других важных причин, поэтому так важно, чтобы внутри нас был Бог, а не просто от чего-то бесконечно воздерживаться. Если мы, воздерживаясь, осуждаем тех, кто не воздерживается, совершенно ясно, что дело это бесполезное, ибо Бога в нас нет. Бог свидетельствуется любовью к людям, миром в отношении с людьми, а не тем, что мы в чем-то себе отказали.