 |
Главный корень и разрушительное действие уныния
|
|
|
|
Главный корень и разрушительное действие уныния
Но вернемся к тому, что описывает Иоанн Кассиан. В сто девятом абзаце он описывает очень подробно, как проявляется уныние. Мы можем узнать очень много из того, что с нами происходит. Например, он пишет:
Отвращение к месту, на котором я осуществляю свой подвиг.
Еще раз подчеркну, это касается только подвижников, которые уже перешли Рубикон, уже стали христианами, для которых обычные мирские радости давно закрытая тема. Они не смотрят телевизор, какие-нибудь глупые фильмы, давно уже не радуются пьянкам, вечеринкам и прочим атрибутам, которые утешают человека в обычной жизни, – они с Богом, но в этом состоянии не всегда выдерживают взятого тонуса.
С ними происходит так, что место – квартира, монастырь, храм, в который они ходят, их начинает просто раздражать, люди, которые здесь есть. Они презирают тех людей, которые рядом, им кажется, что это самые неказистые, никчемные, недуховные, плотские люди, которые могут быть, им просто не повезло. Вот у других духовные братья, какая-то любовь, а у нас все не так. Лень делать элементарные вещи, помолиться, почитать, сходить в храм – страшно не хочется.
Человек думает, что все это его состояние совершенно бесплодно, никакого плода он здесь не принесет, лучше бы он занимался чем-нибудь полезным, какую-то радость людям приносил. От того, что он здесь сидит и молится, читает книжки, никакого толку все равно нет ни ему, ни другим. Он начинает думать: «Вот другие делают добрые дела: кошек спасают, людей кормят, пшеницу выращивают, на заводах работают, столько пользы приносят, людей лечат, а я никчемный, бесполезный, ничего совершенно сделать не могу. Если бы я делал другое дело, было бы гораздо больше толку». Начинают сравнивать: у нас на приходе все не так, у нас только деньги, а там есть благодать; у нас только скукотища, хор у нас неправильный, батюшка неказистый, необразованный, а там по-другому.
|
|
|
То есть главное качество уныния – это не просто расслабленность, не просто лень или печаль. Уныние имеет характерную отличительную особенность – это абсолютная ненависть к нынешнему своему состоянию, местности, месту, окружению как к разрушительному, разрушающему душу, это неприятие того состояния, в которое призвал меня Бог. Дело не в том, что мне ничего не хочется делать или скучно. Дело в том, что я хочу разрушить эту волю Божью, место, назначенное мне Богом, и перейти к другому – я хочу изменить, отменить узость своего пути и пойти по другому. Вот в чем главный корень и разрушительное действие уныния.
Передача от 3 августа
Отличительные признаки уныния
Мы продолжаем читать наставления святого преподобного Иоанна Кассиана. Напомню, у нас теперь речь идет об унынии, о борьбе с духом уныния (так называется раздел). И мы начали читать 109-й абзац, где Иоанн Кассиан описывает, как проявляется уныние, каковы его внешние признаки. Хотелось бы часть этого достаточно большого абзаца все-таки прочитать:
После сего часу в пятом и шестом оно в такое изнеможение приводит тело его и такой возбуждает голод, что он чувствует себя как бы долгим путем и самым тяжелым трудом утомленным и изможденным, или как бы перенесшим двухдневный и трехдневный пост без подкрепления себя пищей. И вот озирается он в беспокойстве туда и сюда, вздыхает, что нейдет к нему никто из братий, почасту выходит из кельи и входит в нее, и на солнце посматривает, будто оно не так скоро спешит к закату. В таком неразумном смятении ума, как бы мраком покрывшись, становится он не способным ни к какому духовному деланию и начинает думать, что против такой напасти не может найтись никакое другое средство, кроме посещения какого-либо брата или утешения себя сном. Тут начинает этот разорительный дух подносить боримому им, что надобно сделать необходимые поздравления братиям или посетить больных, вблизи или вдали находящихся, внушает также, как долг какой, что надо бы найти здесь таких-то и таких-то родственников или родственниц и почаще ходить к ним с визитами, – что такую-то благочестивую и Богу посвятившую себя женщину, лишенную однако ж всякого пособия от родных, было бы великим делом благочестия почаще посещать и доставлять ей все, в чем она имеет нужду, так как свои родные небрегут о ней, – и что больше в такого рода делах благочестия надо трудиться, чем бесплодно и без всякого преуспеяния сидеть в келье.
|
|
|
Очень интересный фрагмент, показывающий, как в душу монаха, боголюбца, подвижника поселяются мысли, которые мы сейчас называем социальным служением. Это не выпад против социального служения, это очень внимательное и тонкое свидетельство, наблюдение того, что часто социальное служение является не исполнением евангельской заповеди, а бегством от уныния. Человек убегает в заботу о других от внутреннего делания, от молитвы, от внимания к себе, от собирания ума.
Дело не в том, что мы творим дела милосердия – и это плохо, или мы творим дела милосердия – и это хорошо. Дело в том, что надо посмотреть, по какой причине я творю дела милосердия. Если я творю дела милосердия потому, что так мне велит Бог, что я помню заповедь Евангелия, хочу исполнить волю Божию и это дело мне велел делать Бог, то это хорошо. А если я попытался делать какое-то духовное дело, молиться, попытался читать святых отцов, осуществить их заповеди на деле и во мне ничего, кроме уныния, не произошло и я, махнув рукой, сказал: «Это все скучно, неинтересно, пойду-ка лучше заниматься тем, что веселее, хотя бы общением с людьми», – то это неправильное социальное служение.
Встречаясь с людьми, которые оказались вовлеченными в социальное служение по той и другой причине, очень хорошо видишь разницу. Те люди, которые пришли в социальное служение за осуществлением воли Божией, ее и осуществляют; не прекращая социальное служение, они занимаются и устроением внутренней жизни, они знают Бога и молятся Ему не меньше, чем люди, не занимающиеся социальным служением, потому что знают, что без помощи Божией все их социальное служение рассыпется, они не будут способны его осуществлять.
|
|
|
А те люди, которые пришли в социальное служение от уныния, они его находят и там: не тот подопечный, не та бабушка, не то говорит, не те люди, не тот наставник, не тот начальник, не та помощь, не та болезнь. Они начинают искать то, что нравится им, но под видом более полноценного социального служения. Но уныние как их бороло, так и борет, как оказался этот урок не выучен, таким он и остается.
Если бы мы прочитали весь 109-й абзац… Это только часть этого абзаца, хотя очень яркая, искренняя; видно, что Иоанн Кассиан пишет то, о чем очень хорошо знает. И он описывает не других людей, а себя, он знает, какие мысли приходят в голову человеку, боримому духом уныния. Другое дело, что он-то сам эти помыслы не слушал, но как они приходят, о чем именно эти мысли, он знает не по рассказам других людей. Это, очевидно, очень яркая зарисовка, буквально с натуры. Виды разного уныния, перечисляемые им в 109-м абзаце, показывают, что, по сути дела, главное свойство уныния, посещающее подвижника, – это абсолютная неприязнь, ненависть к нынешнему своему состоянию, или месту, или окружению.
То есть уныние – это не то, что я сижу и мне тоскливо на душе, что меня охватила некая печаль. Она может охватить и по естественным причинам: на часть этого мира солнышко не выглядывает – и мы печальны, стало чуть-чуть жарко – и у нас расслабленность, стало чуть-чуть холодно – и нас тянет к печке. Есть много-много разных обстоятельств (скажем, на кого-то накричали, кого-то уволили, кому-то сократили зарплату, кому-то дали задачу, с которой он не может справиться, у кого-то ребенок загулял, у кого-то дочка не звонит), чтобы огорчиться, почувствовать скорбь и погрузиться в некое пасмурное, сумрачное состояние. Это еще не уныние.
Уныние тогда, когда тебя начинают мучить как бы состояния, как бы ощущения, как бы чувства, которые полностью дискредитируют в твоих глазах то, чем ты занимаешься сейчас, если то, чем ты занимаешься, действительно богоугодно. Опытные духовники в этом смысле даже четко усматривают некий критерий. Если во время уныния приходят помыслы о том, что тебе надо бросить эту работу, или этого мужа, или этот храм, или еще что-то, – это четкое свидетельство того, что именно этот храм, этот муж и эта работа являются для тебя спасительными. Это буквально как закон всемирного тяготения. Но это не всякие мысли, а именно когда настойчивый дух уныния что-то в твоих глазах начинает показывать как совершенно ненужное, неправильное и вредное, а оно и оказывается самым нужным, самым правильным и самым полезным.
|
|
|
Уныние не поражает человека, скажем, в отношении его грехов: «Ой, я несчастный, мерзкий, отвратительный грешник, у меня столько грехов, мне с ними никогда не справиться…» Это не уныние. Это не то уныние, которое действительно является вредным, бесплодным, которое борет подвижника. Это печаль о своих грехах. Она обычно приводит к покаянию, может быть, к замедлению каких-то духовных упражнений, но в целом приводит к покаянию. Если человек сокрушается о своих грехах, естественно, радости тут никакой. Уныние в классическом выражении начинает тебе показывать, что все, что ты делаешь, место, где ты находишься, состояние, в котором пребываешь, являются разрушительными, не приносят никакого плода, надо срочно что-либо менять.
И, как мы видим, дело совсем не в том, что при унынии человеку скучно. Вообще подвижничество – это не посещение кино или дискотеки. Христианская жизнь по определению – это не жизнь на танцульках. Собственно, и не должно быть весело. Должно быть (и станет когда-то) радостно. Но если человек начал что-то делать из того, что велит Христос, действительно на каком-то моменте должно быть скучно, невесело, непритягательно. Ну и что? Это не уныние, если человеку что-то кажется тягостным. Это, может, просто температура плюс 35 на улице или плюс 38 у тебя внутри – вот и всё. Не в этом дело. Дело в том, что уныние требует внести кардинальные изменения в более или менее правильную жизнь. Вот в чем характерное, отличительное свойство уныния.
Уныние настойчиво требует, чтобы я что-либо изменял в своей жизни из правильного на неправильное. Человек, бывает, бросает свою плохую жизнь и начинает хорошую. Это покаяние. Когда человек начинает жить в каком-то покаянном ритме, ему приходит мысль, что все это без толку, что на самом деле это неправильно, что надо жить по-другому. И вот тогда он начинает менять жизнь свою не под влиянием покаяния, а под влиянием уныния.
|
|
|
Причем с этим унынием в наше время почти так же трудно бороться, как с тщеславием. Например, человек находится один дома, где-то работает, после работы приходит и предоставлен самому себе. Его начинает это томить, потому что после шести часов вечера он пять часов пребывает в доме один. И он думает: «Что бы мне сделать, что бы изменить в этой жизни? » Кто-то начинает читать книги, кто-то – смотреть сериалы, кто-то начинает, допустим, заводить аккаунты в социальных сетях и там общаться, кто-то начинает звонить по телефону, кто-то подписывается на разные мастер-классы, чтобы научиться вязать, шить или еще чем-нибудь заниматься. Каждый находит что-то интересное.
И вот человек нашел, скажем, социальные сети, начал заниматься в социальных сетях. Проходит десять дней, и он понимает, что в социальных сетях все плохо, одно и то же, что по большому счету он никому не интересен. Он говорит: «Все это ерунда, никому не нужно». Бросает социальные сети, закрывает аккаунт, выходит из всех социальных сетей и говорит, что больше этим никогда не займется. На самом деле займется через месяц или через два, снова вернется.
Вроде хорошее дело – человек вышел из социальной сети. Но нет. Он вышел не потому, что реально понял ее зло, а потому, что ему там стало скучно, он увидел, что и там требуется определенное напряжение, чтобы выслушивать чьи-то слова или терпеливо общаться с человеком, который не умеет строить это общение, или научиться не реагировать на троллей, или учиться не замечать ненужную информацию, отсеивать ее. Это сложный и долгий труд, чтобы действительно превратить общение в социальных сетях во что-то созидающее душу. Это можно сделать, но это требует усилий. И человек бросает это и ничего не делает не потому, что он познал зло социальной сети, а потому, что он не может терпеливо делать то, что может быть полезно его душе.
То же самое получается и с сериалами. Начал он смотреть. Вредное дело, но и оно может быть для чего-то полезным (не знаю, никогда не пробовал). Все, что в этом мире сотворено человеком, может при исключительных обстоятельствах быть использовано на пользу ему. И вот сидит человек, смотрит сериалы день, другой, третий. Понятно, что это тяжело, трудно, особенно с непривычки. Он бросает это, выключает все: «Надоело, не хочу, выброшу телевизор, выключу Интернет, выброшу компьютер, больше ничего смотреть не буду». И выбросит телевизор, а через месяц пойдет покупать новый. Так как он делает это не потому, что познал, что сериалы – это глупое времяпрепровождение, а потому, что он устал напрягать себя в том, чтобы из этого какую-то пользу извлечь, что-то в этом понять, разобраться как-то, хоть что-то сделать хорошее.
То есть, по сути, уныние наступает тогда, когда нам нужно терпеливо что-то переносить. Как мы дальше увидим, читая Иоанна Кассиана, человека, который пытается бороться с унынием тем, что использует какое-то удовольствие, это ни к чему не приводит. Потому что либо он в это удовольствие полностью погружается, оно его засасывает, либо он и там встречает какие-то трудности и опять захлопывает дверь и от всего отказывается, потому что он оказывается неспособным переносить рутину этой повседневной жизни.
Сама рутина, сами трудности, встречающиеся в этой жизни, постоянные, они одни и те же. Постоянно нужно вставать рано утром, постоянно нужно читать молитвенное правило, постоянно нужно готовить себе еду, если ты живешь один, постоянно нужно выслушивать начальство или докладывать что-то начальству, поддерживать пустые разговоры с коллегами по работе или отвечать на их вопросы, а ты устал на них постоянно отвечать, постоянно надо принимать клиентов или пациентов, постоянно заправлять машину, выяснять, что в очередной раз у нее пустой бак.
Человек в жизни делает огромное количество повторяющихся, почти бессмысленных вещей, которые помогают ему как-то жить дальше. Нужно каждый день мыть посуду, раз в неделю пылесосить, вытирать пыль... Смысла никакого нет в этом, но это необходимо человеку делать, это то, что поддерживает его жизненный тонус. Это все может вызвать уныние, но делать необходимо.
Получается, что уныние, по сути, – это всегда отторжение нашей воли от пути, который намечен нам Промыслом Божьим. На этом пути всегда есть рутинные, скучные вещи, но их нужно делать. Так бывает в приходской жизни, так бывает в семейной жизни, но человек должен научиться терпеть и терпеливо переносить те трудности, которые с этим жизненным путем связаны.
|
|
|
