Копыта и конечности лошадей

 

Ни у какой другой группы травоядных копыта не достигли той степени совершенства, как у лошади. Конь, зебра и осел развили эти органы столь четко и законченно, что едва ли что-то может напомнить об их происхождении. А ведь все копыта образовались из ногтей пальцев. У большинства парнокопытных это еще можно ясно увидеть, поскольку роговая часть, копыто, одевает только переднюю сторону стопы. У лошади же, напротив, она образует почти замкнутое кольцо, охватывающее огромный средний палец. Анатомическое строение этого органа сложно. Оно таково, что одновременно обеспечивает крепость, эластичность и непрерывное обновление. Копыто состоит не из простых загнутых пластин, а из многочисленных маленьких роговых трубочек, которые, тесно пригнанные друг к другу, придают ему прочность и эластичность. В центр копыта входит последняя фаланга, ножка копыта, заканчивающаяся подушечкой из игл - маленькой, образованной из хряща, жира и связующих тканей. Она образует в ороговевшем копыте эластичный слой, собирающий давление ножки копыта и переносящий его на внутреннюю поверхность копыта. На нижней стороне копыта игольчатую подушечку покрывает роговая подошва и задубевшая кожа, и защищает его от непосредственного соприкосновения с почвой.

В копыте существует своего рода сустав. Его головкой является конец пальца, он входит в собственно копыто, а промежуточной опорой служит игольчатая подушечка. Все суставы - чрезвычайно чувствительные органы, их и описывать нужно почти как орган чувств, в котором совместно действуют чувства осязания, жизни и собственного движения, и тем самым передают постоянное смутное сознание места и положения тела. Копыта - это подсознательные органы чувств, позволяющие лошади так ощупывать и касаться земли, что каждый удар копыта является чувственным переживанием. Как чутка лошадь к любому заболеванию копыта или к плохо сидящей подкове! Раньше об этом мог бы рассказать любой кузнец. Таким образом, копыто - это не только средство опоры, как чаще всего полагают, скорее это орган чувств, который можно сравнить с неким искусно образованным и увеличенным "осязающим глазом", или "осязающим ухом". У лошади этот орган, по-видимому, развит особенно хорошо.

Если принять во внимание этот факт, то тотчас возникает вопрос: в чем причина этого развития; почему копыта развились у всех травоядных, но особым образом - у лошади? Можно ли это понять из того, что мы изложили выше? Попытаемся отыскать причину того, что у копытных есть копыта.

Еще раз вернемся к эволюции лошади и рассмотрим истинное формирование конечностей, которое можно проследить на рисунке 2.

Рис. 2.

 

Боковые проекции скелетов левых нередких конечностей шести североамериканских лошадей третичного периода. Выполнено с одинаковым уменьшением:

1.Mesohippus, 2.Miohippus, 3.Parahippus, 4.Meryhippus primus, 5.Meryhippus eohipparioii, 6.Pliohippus (из книги О. Абеля).

 

Тут изображены последовательные стадии развития передней ноги от мезогиппуса до плиогиппуса. Что они показывают? Прежде всего мы наблюдаем увеличение и удлинение костей среднего пальца. От вида к виду размер этих костей увеличивается. Одновременно можно видеть, как палец отодвигается от земли и все больше и больше вытягивается. Угол, образованный костью пальца и костью голени (предплечья), на глазах открывается и становится все больше. То есть стопа из более горизонтального переходит в более вертикальное положение. Здесь ясно проявляется процесс выпрямления, некогда имевший место в стопе лошади. Можно наблюдать, как четвертый палец постепенно отдаляется от земли, удлиняющийся третий палец поднимает его за собой, и поскольку он теряет под собой почву, то из-за этого дегенерирует.

Рудольф Штайнер часто говорил о выпрямляющей силе, пронизывающей человека и придающей ему вертикальное положение. Подобная же сила - правда, в меньшей степени и в иной форме - действует и в животном царстве. У травоядных, особенно у лошади, о ней можно заключить по эволюции конечностей. Что мы можем вывести из этого?

Все копытные во время атлантической эпохи были захвачены процессом выпрямления. Не таким, который пронизал и сформировал человека, но все же подобным. Только у копытных выпрямляющая сила действовала так, что их конечности вытягивались, они становились на пальцы и благодаря этому приподнимались в поле земного тяготения.

Так же, как маленький ребенок, когда его спрашивают, каким он будет, поднимается на носки и вытягивает руки, поступили некогда все копытные. Вытянув конечности, они чуть-чуть выпрямились, поднялись из поля тяготения Земли. Некоторые звери пытались даже подражать человеку и пробовали выпрямить позвоночник, но, как у медведя и кенгуру, это осталось лишь жалкой попыткой.

Таким образом, здесь дело вовсе не в каком-то процессе приспособления, якобы приведшем у лошади к особому развитию одного пальца. Разве в этой так называемой "борьбе за существование" на одном пальце крепче стоять, чем на пяти? Ведь и парнокопытные удачно пережили последние тысячелетия, хотя все это время они предпочли пройти и пропрыгать на двух пальцах вместо одного. И четырех и пятипалые животные двигаются также быстро, как и одно и двухпалые. Здесь совершенно ни причем какое-то приспособление!

Это скорее процесс выпрямления, пронизывающий копытных. У лошадей было мужество и внутренняя сила встать только на средний палец и жить как бы танцуя, освободясь от силы тяжести. Парнокопытные предпочли выбрать более надежное равновесие, балансируя на третьем и четвертом пальце.

Но и парно и непарнокопытные получили копыта; должно было явиться как бы некое противодействие силе выпрямления, пронизывающей конечности. Этой столь сильно стремящейся вверх тенденции снизу было дано некое завершение: интенсивное ороговение создало копыто. Это ни с чем не сравнимое приобретение в царстве животных.

Но подобный процесс выпрямления и вытягивания действует не только в конечностях, он пронизывает все животное, и в верхнем полюсе, в области лба и носа, приводит к появлению рогов. Это как бы поднятые руки вытягивающегося ребенка. Поскольку копытные становятся на пальцы и изменяют свое отношение к силе тяжести, они сильнее выступают в "поле" легкости земной периферии. Они "чуют" эту новую сферу, балансирующему и танцующему животному открывается пространство света. Эта световая эфирная область тоже творит свои органы: рога.

Лишь лошади - с ослом и зеброй - это не коснулось. Ее копыта столь совершенны и так действуют внизу, в поле тяжести, что вверху образующим силам как бы ничего не достается.

Далеко не все рогатые звери поднимают голову в эту световую сферу. Гну и бизон, буйвол и многие бараны наклоняют рог ближе к земле, чтобы он вырос над головой. Этот процесс поднятия и просветления полностью совершается только у оленей. Сила легкости пронизывает скелет и позволяет подняться из него вверх этому творению. Каждый год оно сбрасывается, заново обновляется, появляясь во все более прекрасном и величественном виде. Олень и вапити, косуля, лось и северный олень - это вершина в отряде копытных.

Теперь становится понятным, что же скрывается в том, что прежде могло предстать перед нами как феномен.

В царстве обликов копытных вверх и вниз действует выпрямляющая сила. На полюсе тяжести она образует копыта, на противоположном, полюсе легкости, она становится творцом рогов.

Рога - как и копыта - скрытые органы чувств. Ибо ониирасширяют способность восприятия своих обладателей.

Оленьи рога вслушиваются - видящим осязанием и осязающим видением - во внешний мир. Они воспринимают дыхание ветра, приносящего животному запахи и цвета. Рог других животных вслушивается больше в пространство собственного тела и смутно ощущает шум крови и течение жизненных соков.

Эта полярность обнаруживается и в различии субстанций, составляющих те и другие рога. Ведь костная ткань - это нечто иное, чем кожа и ороговевшая ткань. Полый рог стремится всегда к округлению, а оленьи рога - костные отростки - создают аксильные образования. Костный отросток выявляет силу устремления, полый же рог - тенденцию к завершению, осуществляемую тангенциальными, касательными, силами. Олений рог растет от центра к периферии, бычий же рог, наоборот, образован концентрически от периферии к центру. Олений рог несет в себе лучистую силу видения, другие рога - покой слушания и вслушивания. А копыто?

Однажды в двух связанных друг с другом докладах Рудольф Штайнер показал, как в облике и организации трех находящихся в среднем ухе косточек можно узнать метаморфозу скелета руки и ноги. Молоточек, наковальня и стремечко, растянутые между барабанной перепонкой и ухом, представляют три превращения стопы, голени, коленной чашечки и бедра. Там говорится: "И так же, как обеими ногами они ощущают Землю, так головками маленьких косточек уха они ощущают барабанную перепонку. Только земная стопа образована слишком грубо. Поэтому подошвами они едва ощущают почву под ногами, тогда как такой преобразованной рукой или ногой, находящейся в ухе, они постоянно воспринимают тончайшие колебания барабанной перепонки."* /*Рудольф Штайнер, "Образование человеческого уха", доклад от 29. 11. 1922, и GA 348 (Über Gesundheit und Krankheit). Это указание Р. Штайнера касается человека и метаморфозы его образующих сил от одной инкарнации к другой, и тем самым изначально не связано с совершающимся в ходе эволюции превращением первоначальных челюстных костей у нижних позвоночных в косточки млекопитающих/

Также и все копытные, а особенно лошади, чувствуют под ногами колебание почвы. Поскольку они касаются земли только одним или двумя пальцами, то это касание куда больше является процессом переживания, чем механическим действием. Тот, кто видел, как прыгают и скачут газели и олени, косули и горные козы, тот не мог не пережить этого ощущения парения. Горная коза, поднимаясь, едва касается гребня; а антилопа летит над широкой степью так, как будто се несет стремящаяся вверх сила легкости. Копыто, вслушиваясь, касается земли; оно ощущает вибрацию дрожащей под его легким ударом опоры и дает прислушивающемуся животному чувство надежности в преодолении тяжести.

Кто наблюдал лошадь, когда она бегает на свободном выпасе, бывал поражен ее пронизанной силой грацией. И возникает впечатление, что ритм ее движения, сопровождаемый глухим звучанием как бы трамбующей мелодии удара, является необходимой частью этой единственной в своем роде моторики. Прислушиваясь, лошадь воспринимает ритмичный цокот ударов и, пользуясь этим, задает такт совершающемуся движению. Подобно дирижеру, руководят чуткие копыта каждым изменением и всем ходом движения.

Олени открываются своими рогами эфирному полю света. Коровы и быки смутно ощущают внутри себя переливы звонов. А лошади в шаге и в беге создают свой собственный мир звуков, безотчетно воспринимаемый копытами. Все это: оба вида рогов и копыта - представляют собой органы чувств.

АЛЛЮРЫ ЛОШАДЕЙ

 

Хотя конь и относится к самым большим копытным, обладает массивным телом и мощными ногами, его движения удивительно разнообразны. Грациозный, огненный, изящный, гневный, сильный, плавный, свободный - вот лишь некоторые из множества регистров, из которых возникает его моторика. Конь объединяет в себе то, что у других травоядных - вспомним газель, быка, стенбека, жирафа и бизона - превратилось в специализированные двигательные способности. Потому он является единственным животным, которое может научиться двигаться в такт музыке: его можно учить различным, ему от природы не свойственным аллюрам и походкам. Венская "высшая школа" достигает здесь удивительных результатов. Одно только зрелище искусства верховой езды может стать незабываемым музыкальным переживанием.

Многообразие моторики подтверждает центральное место лошадей в круге форм копытных. В них соединяется то, что разделено по остальным видам.

Тело лошади, даже будучи мощным, тяжелым и массивным, как бы пронизано живой гармонией. Несмотря на непропорционально тонкие лодыжки, сильно расширяющиеся в бедре задние конечности, как бы подвешенное между четырьмя ногами-столбами туловище, несмотря на чрезмерно длинную голову и кряжистую шею, все же всегда в той или иной мере присутствуют грация и благородство. Выступающие тут перед нами прелесть и гармония куда меньше связаны с формой тела, чем с грациозностью движения. Весь род и способ того, как поднимается и ставится нога, как поворачивается шея, как легко колеблется в беге туловище, обуславливает это впечатление. Не сам облик, но движения животного - вот причина царящей здесь гармонии.

Прибавьте к этому еще внутреннюю подвижность и чувствительность лошади. Через тело постоянно проходит легкий трепет; под кожей то появляются, то исчезают жилки. Сама же кожа легко морщится, создает складки и тут же снова разглаживается. Кажется, тело постоянно охвачено возникающими ощущениями. Лишь близость человека, его дружеское слово и поглаживание вносят покой в это море волнения.

Не подобно ли тело лошади музыкальному инструменту, на котором моторика непрерывно разыгрывает свои ритмы и мелодии? Не напоминает ли оно, если смотреть сверху, корпус гигантской виолончели? Голова и шея соответствуют грифу, а сам корпус инструмента с двойным расширением - очертаниями лошадиного тела.

Там, где должна была бы находиться перекладина, у лошади седловина, и как раз под ней центр тяжести. Он расположен в туловище, в области сердца, приблизительно вдвое дальше от спины, чем от живота. Вместо струн - ноги, которые и осуществляют движение. Оно играет на инструменте лошадиного тела, которое вибрирует в его ритмах, а копыта являются органами для приглушенного восприятия возникающих моторно-сенсорных вибраций, дальше от спины, чем от живота. Вместо струн - ноги, которые и осуществляют движение. Оно играет на инструменте лошадиного тела, которое вибрирует в его ритмах,. а копыта являются органами для приглушенного восприятия возникающих моторно-сенсорных вибраций.

Только в этой связи могут быть понятны три или четыре естественных аллюра.* С точки зрения автора иноходь можно как относить, так и не относить к врожденным аллюрам. Отвлечемся пока от нее и рассмотрим три повсеместно встречающихся аллюра: шаг, рысь и галоп. /*В этом описании я использую работу Рене Дюбуа-Реймона (Rene du Bois-Reymond: Ortsbewegung der Saugetiere, Vogel, Reptilien und Amphibien, в т. 15 руководства по нормальной и патологической физиологии, Берлин, 1930)./

Шаг характеризуется тем, что две ноги никогда не движутся одновременно. Как и при всяком другом аллюре, инициатива исходит от одной из задних ног, при шаге за ней следует противоположная передняя нога, затем вторая задняя нога и за ней опять противоположная передняя.

Возникает быстро чередующееся движение "крест-накрест", благодаря чему становится возможным постоянное движение вперед. Шаг никогда не переходит в бег, в отличие от двух следующих аллюров.

У рыси совсем иной характер. Хоть и существуют различные вариации этой походки, все же суть всюду одна и та же. Пары "диагональных" ног движутся одновременно; правая задняя и левая передняя. Движения, совершающиеся в шаге одно за другим, связываются здесь попарно, и в одном "цикле" слышно только два удара копыт.Галоп - это довольно сложное движение. Начинает опять задняя нога, за ней движется диагонально расположенная пара ног, и замыкает все оставшаяся передняя нога. Если мы представим себе, как мчится лошадь, то сначала земли касается одна задняя нога, затем одновременно пара и, наконец, оставшаяся передняя нога.

Поскольку иноходь свойственна не всем лошадям, ради полноты опишем ее вкратце. Здесь одновременно движутся то правая, то левая сторона, одновременно обе правых, за ними обе левых ноги и т.д.

Если попытаться нарисовать картину возникающих ритмов, то получится приблизительно следующее (1 и 2 означает число одновременно ставящихся ног):

Шаг 1-1-1-1 1-1-1-1 1-1-1-1

рысь 22 2 – 2 2 - 2

галоп 1-2-1 1-2-1 1-2-1

Непосредственно видно, что при рассмотрении трех различных аллюров - иноходь представляет собой лишь другую форму рыси - речь идет о трех различных тактах, лежащих в основе ритма каждого аллюра. Шаг протекает в 4/4 такта, галоп в 3/4 такте, а рысь в 2/4 такте. Что может лучше показать музыкальную природу лошади?

Тут снова появляются три рода тактов, образующих основные ритмы и во всех народных танцах. Лендлер, двухшаговый, чардаш и многие другие танцы построены на этих тактах и совершенно пронизаны ими. В моторику лошади они вписаны как врожденные ритмы. Так эти животные становятся природными, носителями такта и ритма. Здесь находят свое выражение четыре крайности, и открывается природа лошади. Шаг, рысь и галоп - три праритма всей музыкальной жизни; лошадь - это ее тело. Но это тело - образ струнных инструментов, которые первоначально выражали только такт и ритм.

Только под воздействием непрерывного воспитания и дрессировки лошадь способна выучиться искусственному танцевальному шагу. От природы ей присущи только три описанные ритмические походки. Здесь тотчас проявляется относительная ограниченность ее моторики, какой бы многосторонней она ни была. Ведь для лошади возможно только одно движение вперед; боковые движения появляются у нее очень редко. Движение ограничено также и в направлении вверх-вниз. Так как такт и ритм лишены всякой мелодии, лошадь может быть обучена ей только человеком.

Ее позвоночник расположен горизонтально; хотя ноги и приняли в себя силу выпрямления, позвоночный столб не охвачен ею. Поэтому основной плоскостью симметрии лошадиного тела является сагиттальная. Идя вдоль позвоночника, она делит тело на две симметричные половины. Четыре аллюра разыгрываются вокруг этой главной плоскости. В ней расположен и уже упомянутый центр тяжести.

Фронтальную плоскость можно представить себе только таким образом, что она, располагаясь перпендикулярно к сагиттальной плоскости, включает в себя передние ноги. Это та плоскость, которая во всех движениях следует вперед; в ней же происходит всякое движение верх и вниз.

А горизонтальной плоскостью является почва, которой касаются копыта. Ей перпендикулярны как фронтальная, так и сагиттальная плоскости; при всяком движении они перемещаются вдоль нее. Телесный инструмент и ритмическая моторика лошади вписаны в пространство этих трех плоскостей.

Для того чтобы из ритмического движения зазвучала мелодия, на лошадь должен сесть человек. Как только это случается, и походка и направление, подчиненные всаднику, становятся мелодичными. Тогда фронтальная плоскость захватывает человека и связывает воедино лошадь и всадника, теперь двое стали одним. Конь дает ритм, человек мелодию, и оба вместе превращаются в единую гармонически-музыкальную фигуру. Здесь скрыта одна из многочисленных тайн, придающих скачке радость и удовольствие. Оба, человек и животное, становятся переживаемой музыкой.

Свое завершение лошадь находит только в человеке, который седлает, правит и ведет ее. Какой бы прекрасной ни являлась лошадь на свободе, без человека она кажется незавершенной и как бы обнаженной. Благодаря ему она достигает естественного для нее совершенства и полноты.

Из небольших, почти незаметных копытных раскрылись наши лошади. Они остались рядом с человеком, но лишь много позже они стали нашими братьями. На тысячелетия они остались соединенными с нами, пока современная техника опять не сделала их чуждыми нашей жизни. Их собственный ритм был заменен двух и четырехтактными моторами, их сила больше не служит нам.

Какова же их судьба?

ЧЕЛОВЕК И КОНЬ

 

Тесная жизненная связь, образовавшаяся в ходе культурного развития между лошадью и человеком, находит свое отражение уже в разных языках. В немецком едва ли какое-нибудь другое животное носит такое количество имен. Мы говорим не только Pferd (лошадь, конь), но называем это животное также Gaul и Roß. Слово Gaul употребляется сегодня между Kaufbeuren, Birkenfeld и Paderborn*, на юге оно заменено словом Roß, а на севере и западе словом Pferd. Слово Gaul происходит из средне-верхне-немецкого и раньше означало животное мужского рода. Слово Pferd происходит от поздне-латинского veredus, почтовая лашадь. И, наконец, Roß - это старо-верхненемецкое ros, англосаксонское hors и английское horse - указывает на (заимствованную) германскую форму с изначальным значением "прыгать"./*области Германии. Подробнее см. Friedrich Kluge: Etymologisches Wörterbuch der deutschen Sprache. Berlin 1960./

Если попытаться вслушаться в интимное значение этих имен, то окажется что словом Gaul называют больше лошадь, используемую для перевозки чего-либо, словом Roß - скакуна, а словом Pferd - лошадь, которой управляют. Слова Roß и Reiter (наездник) как названия тесно связаны друг с другом, слово Gaul указывает на непрерывную работу запряженного в повозку животного, слово Pferd несет в себе нечто, указующее направление.

Рабочая лошадь

 

Существуют также имена, указующие род: Stute - кобыла, Hengst - жеребец и Wallach - мерин, Fohlen и Füllen - жеребенок. Место, где держат и воспитывают лошадей, называется Gestüt (конезавод).

В соответствии с расцветкой лошадей называют Fuchs - рыжая, Falben - буланая, Rappen - вороная, Schimmel - сивая, Schecken - пегая. Мы говорим о старой лошади: Mahre, Klepper, Hummelsziege, Kracke (кляча, одер и т.д.). Говоря о племени, употребляют слова "кровная" и "полукровка", холодная и горячая кровь, Pony и Panjepferd.

А некоторые знаменитые лошади носят собственные имена, еще и сегодня известные нам; часть из них стали нарицательными. Например, Россинант Дон Кихота и Буцефал Александра Великого. Юцитатус Калигулы заседал в сенате и был соответственно почитаем. Это явные знаки братства, образовавшегося между человеком и лошадью.

Так, совершенно естественным считался обычай хоронить германских воинов вместе с лошадьми. Со своим конем был похоронен Атилла. В Дании в древности "при строительстве церкви в фундамент замуровывали живую лошадь."*/*Eliah-J. Finbert: Pferde. Цюрих-Штутгарт 1963 г/

Однако если судить по найденным останкам, то предположение, будто лошадь была спутником человека с седой древности, окажется неверным. Лишь относительно поздно - приблизительно 3000 лет до Р.Х. - лошадь стала домашним и полезным животным. А до этого она долгое время была предметом охоты. Множество рисунков из каменного века, найденных в ныне известных пещерах Испании, Южной Франции и Средней Европы, изображают дикую лошадь рядом с бизоном, мамонтом, слоном и горным козлом.

В различных эпохах ледникового периода наряду с бизоном дикая лошадь составляла важнейшее средство пропитания человека, ее останки громоздятся огромными кучами на стоянках древнего человека, относящихся к четвертичному периоду". */*Ludwig Reinhardt: Kulturgeschichte der Nutztiere. Мюнхен 1912./

Осел

 

Те дикие лошади обладали большей головой, более сильными зубами и челюстями, чем ныне живущие лошади. Если судить по останкам, они должны были жить огромными табунами в Южной Европе. Оттуда они постепенно исчезли и вернулись в леса Северной Европы. Там они и оставались, дикие, вплоть до средневековья, совершенно исчезнув только в последние два столетия. Плиний Старший пишет: "На севере встречаются табуны диких лошадей. " Столетия спустя - в 732 году - папа Григорий III пишет Бонифацию: "Ты позволяешь некоторым есть мясо диких лошадей, а большинству к тому же мясо домашних. Отныне, святой брат, не разрешай этого больше ни в коем случае. "

И Хелисойс Росслин - nomen est omen - еще в 1593 году пишет о диких лошадях в вогезских лесах: "Дикие лошади в своем роде гораздо более дики и пугливы, чем во многих странах олень, их гораздо труднее и хлопотливее изловить". Он полагает, что если их приручить, то они станут "прекрасными лошадьми, подобными испанским и арабским. "

Сегодня в лесах и степях восточной России, видимо, еще живут дикие лошади - тарпаны, это маленькие животные с тонкими сильными ногами и длинной шеей. С виду они напоминают осла, как и открытые лишь в 1879 году в сердце Азии лошади Пржевальского.

Эта лошадь живет небольшими, всегда ведомыми жеребцом табунами. Там, в земле киргизов и татар, может быть, и нужно искать родину всех послеатлантических лошадей и их потомков. Это только предположение. Но во всяком случае можно заметить, что живущие в Северной и Центральной Азии монголы уже очень давно использовали лошадь для верховой езды. Лишь много позже это перешло к культурным народам.

"Лошадь, как домашнее животное, отсутствует у шумеров и вавилонян древности, поскольку Хаммурапи не ввел ее в свой закон наряду с другими домашними животными. В Египте она не появляется вплоть до междуцарствия гиксосов, ее нет и в древней истории Израиля, поскольку нет среди всех домашних животных, перечисленных во владении праотца Иакова".*/*F. P. Stegmann von Pritzwald: Die Rassengeschichte der Wirtschaftstiere, Йена, 1924./

В другой работе сказано: "В древнем Египте лошадь была совершенно неизвестна, для работы и перевозки грузов использовали исключительно осла... По-видимому, только в XVII веке гиксосы привели лошадь из Западной Азии... в долину Нила. Здесь она быстро прижилась, и как высокоценимое домашнее животное появилась с 18-й династии (1580-1350 до Р. Х.) при Тутмосе и Аменофисе, а затем при 19-й династии (1350-1205) между Рамзесой и Сетом.* /* См. упомянутую книгу Людвига Рейнхардта./

Уже тогда лошадь возила боевые колесницы воинов, но ее запрягали и в двухколесную охотничью колесницу. Приблизительно в это же время она использовалась на войне и охоте в Ассирии и Вавилоне. Только спустя столетия она стала использоваться в качестве скакуна. Ни один африканский народ - за исключением египтян - не обладал тогда лошадьми. Геродот пишет, что арабы, сражавшиеся в войске Ксеркса, ездили на верблюдах, "не уступавшим в быстроте коням".

Лишь в древней Греции и Риме лошадь стали не только запрягать в колесницу, но и использовать для верховой езды. Теперь на коня вскакивает человек и превращается в его господина и хозяина. Великолепный рельеф на Парфеноне, изображающий скачущих во Всеафинском праздничном шествии юношей, показывает полное покорение лошади человеком.

Еще перед Илионом греки и троянцы сражались не верхом, а на колесницах. */* Прекрасное, еще и сегодня в высшей степени не потерявшее цену изображение постепенного одомашнивания лошади можно найти в появившейся в 1870 г. и ставшей широко известной книге Виктора Хена (Victor Hehn: Kulturpflanzen und Haustiere in ihrem Übergang aus Asien nach Griechenland und Italien sowie in das übrige Europa). Там сказано: "Кроме как на войне, лошадь у Гомера нигде не используется для верховой езды. Это видно, например, из третьей песни "Одиссеи", где Телемах и сын Нестора Писистрат переезжают горный Пелопоннес, стоя на колеснице./

Сопоставленные только что факты доказывают позднее включение лошади в культурную историю послеатлантического человечества. Не раньше середины второго тысячелетия до н. э. ее запрягли в военную и охотничью колесницу. И только еще через тысячелетия человек оседлал ее и стал всадником.

А в это самое время монголы на своих небольших лошадях охотились на просторах Азии, и очень вероятно, что живущие гораздо дальше на западе германцы переняли от них использование коня для верховой езды. Странствуя по северу Европы, они встретили и приручили живущую там дикую лошадь. А то, что они воспринимали своих богов наездниками, явно исходит из северной мифологии. Вотан и его свита охотились на небесных лошадей. И в культе жертвой на алтаре чаще всего были лошади. В южной Швеции был найден конский череп, в который еще был воткнут остаток кинжала.

Можно предположить, наверное, что существуют два противоположных направления, по которым лошадь вчленялась в историю человечества. С Востока жившие в азиатских степях дикие лошади через Туркестан и Персию, а также нынешний Афганистан пришли в Вавилон и Ассирию. Из них позже получились легконогие боевые и верховые лошади. Это и есть "кони" в собственном смысле. А на севере Европы, в Скандинавии и северной России была приручена жившая там дикая лошадь; там она использовалась в жертвоприношениях и постепенно стала любимым "Gaul" (сивкой), составлявшем у немцев неотъемлемую часть семьи.

Рейнхардт приходит к тому же предположению: "В то время как восточная или горячих кровей лошадь, по строению черепа приближающая к ослу - это предок всех быстроногих коней, неуклюжая, но могучая западная, или холодных кровей лошадь - родоначальник немецких ломовых, чьи потомки несли закованных в тяжелые латы средневековых рыцарей. "Но почему же человек так поздно оседлал лошадь? На это можно дать несколько ответов. Уже в седой древности лошадь была священным животным. В Индии и Персии ее причисляли к богам. Индра едет на ней по небу; именно кони ведут солнечную колесницу, они же несут по небу Луну. Мог ли человек взнуздать и сесть на земное отражение этого священного существа? Их можно лишь приносить в священную жертву тем, кто в царстве высших миров пользовался ими.

Но когда постепенно исчезло сверхчувственное созерцание, и вместо этого в человеке как процесс познания проснулось мышление, лошадь была приручена, взнуздана и запряжена в колесницу. Ее сила стала служить людям. А еще позже, когда храмы мистерий постепенно закрывали свои врата и загорался свет логики Платона, Сократа и Аристотеля, для людей наступило время сесть на лошадь и стать ее господином и хозяином.

Рудольф Штайнер постоянно указывал на этот путь душевного развития человечества. Во введении к работе "Загадки философии"* говорится: "В Греции родилось стремление познать мировые взаимосвязи посредством того, что сегодня можно назвать мыслями." /* Die Rätsel der Philosophie, GA 18./

А в другом месте он говорит: "Мы видели, что небольшая группа людей (это были прасемиты, выведенные под предводительством Ману из Древней Атлантиды) в области современной Ирландии... имели именно те способности, которые постепенно выступали в следовавших друг за другом культурных периодах... Эта способность состояла в склонности к логическому взвешиванию, к силе суждения. Раньше ничего этого не было - если мысль возникла, она была уже доказана. Этот небольшой народ был склонен к оценивающему мышлению, и они пронесли зародыши этой способности с запада на восток в колонизаторских странствиях, одно из которых ушло на юг, к Индии, тут в персидскую культуру влилось комбинирующее мышление, и в третьем халдейском периоде это мышление стало еще интенсивнее; греки продвинули его так далеко, что оставили после себя величественный памятник аристотелевой философии."* /*Рудольф Штайнер, "Мир, земля и человек", GA 105, август 1908, 11-й доклад./

В этом описании раскрытия мышления в ходе человеческого развития мы можем узнать внутреннюю сторону того, что внешне воплотилось в постепенной встрече человека и лошади.

"Небольшая кучка" прасемитов, неприметно образовавшаяся в позднейшие эпохи Атлантиды, возникла тогда же, когда выступили эогиппус, мезогиппус и орогиппус. Оба - прасемитский народ и гиппарион – двинулись на Восток и покинули погружающийся атлантический континент.

Люди стали основателями послеатлантических культур; а лошади окружили их и ждали более тесного сближения. Невидимо они несли в себе те мыслительные силы, которые должны были постепенно пробудиться в человеке. Это были тени тех мировых мыслей, на которых видящие видели скачущими Индру, Вотана и Посейдона.

Постепенно голова человека становилась носительницей мыслей. В Греции это развитие закончилось; лошадь стала скакуном, а человек наездником и рыцарем. Вооруженный аристотелевой логикой, он выступил как повелитель божественных основ земли. Александр, как ученик Аристотеля, смог приручить Буцефала. Обе, лошадь и логика, стали послушны ему. Он стал первым рыцарем человечества.

КОНИ МИФОВ

 

Небо греческих богов и героев густо заселено лошадьми. В самых различных обликах они появляются как спутники смертных людей и бессмертных существ. Они наполняют многоликий мир земных и сверхчувственных событий и деяний от земных глубин и до небесных высей. Но всегда случалось так,. что дикая природа лошади и ее могучая сила преодолевались человеческой хитростью и могуществом. Борьба между человеком и конем - от стремительных превращений Посейдона до коварной мудрости Одиссея - стоит в центре греческой мифологии, связанной с лошадью. Уже у Бахофена читаем:

"Конь - это образ распутной, дикой, оплодотворяющей землю силы воды и, стало быть, нечестивой жизни. Обуздывание этой дикой лошади - дело женщины."* /*Joh. Jacob Bachofen: Das Mutterrecht. T. lb Базель 1861/1958./

Эта характеристика, однако, подходит лишь для одного из многих мифологических обликов лошади, дошедших до нас.

Эта необузданно-дикая сущность, топчущая копытами -основание земли и возмущающая море огнем своей страсти, подчинена Посейдону. Он сам принимает облик жеребца и соединяется с матерью-Землей, Деметрой, зачавшей от него. Она родила ему дочь, имя которой нельзя было называть вне мистерий. Одновременно из ее утробы вышел черногривый конь Арион, быстрый как ветер.

Посейдон столь же близко стоял к лошадям, как мать, Земля-Деметра, к зерну. И после свадьбы с Амфитритой, когда он стал уже властелином моря, появились "и те чудовища, наполовину кони, наполовину змеевидные рыбы - морские кентавры, звериная часть которых соединяла в себе коня и рыбу, океаниды и нереиды, которые изменили лошадиной природе, как Гиппо, Гиппоной, Гиппотоя и Маниппо."* /* Karl Kerenyi: Die Mythologie der Griechen. Цюрих 1951./

В самом Посейдоне и его свите открывается та буйная лошадиная сущность, о которой Бахофен пишет, как о "дико оплодотворяющей Землю силе воды". Это действующие в окружении Земли, не ведающие, кажется, никаких законов метеорологические силы, во внутреннем человека проявляющиеся там, где нас пронизывает желание и страсть.

Однажды Рудольф Штайнер описал царство Посейдона так, как оно ощущалось греком: "Он (грек) чувствовал, что в накатывающемся и отступающем море, в буре, в урагане, бушующем над землей, действуют те же силы, что живут и в нас, когда через память проносится. Пульсируя, аффект, страсть, привычка... Это те силы в нас, которые мы собираем в понятии эфирное тело... И древний грек, имевший еще, в сущности, сознание о достижимом через ясновидение облике, о правителе, властвующем над средоточением этих сил в макрокосме, называл это именем Посейдон."* /*Рудольф Штайнер "Weltenwunder, Seelenprufungen, Geistesoffenbarungen" GA 129, 3-й доклад./

Смутные, дикие и неочищенные образующие силы - вот что представлено в образе нереид и океанид. Они стремятся к возвышению и превращению. Греческая мифология указывает на это.

Сын Посейдона, Беллерофонт - внук Сисифа - пожелал себе крылатого коня. Отец дал ему бессмертного Пегаса. Но и тот был также сыном Посейдона и, значит, братом Беллеро-фонта. В древности, когда горгоны еще были прекрасны, Посейдон полюбил одну из них, Медузу. Долго носила она плод. Только когда Тезей отсек ей голову, из истекающей кровью шеи вылетел Пегас. Так из форкиадических глубин на дневной свет вышла лошадь. Сначала Беллерофонт, смертный герой, не мог приручить брата Пегаса. Но Афина даровала ему чары золота, когда он просил ее у алтаря о помощи.

"И герой оседлал божественного коня и танцевал на нем, закованный в доспехи, боевой танец в честь богини."* /*Karl Kerenyi: Die Heroen der Griechen. Цюрих 1958./ Тут человек приручил и взнуздал с помощью богини мудрости, давшей ему "золотые" горы, поднявшегося из глубин коня. Беллерофонт стал рыцарем.

Дарованной богиней силой он совершает деяния, напоминающие подвиги Геракла. Его победы - он бился и против амазонок - были столь величественн

⇐ Предыдущая12345678

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: