Ложный нунций. Продолжение общего исторического очерка учреждения

Ложный нунций

Инквизиция была введена в Португалии способом, достойным этого судилища. В 1539 г. в Лиссабон явился папский легат, объявивший, что приехал в Лиссабон восстановить инквизицию. Он привез королю письма от папы Павла III и показал самые полные верительные грамоты о назначении генерал-инквизитора и других должностных лиц священного трибунала. Это был искусный обманщик Иоанн Перец Сааведра, ловко подражавший всякому почерку и подделывавший всякие подписи и печати. Его сопровождала великолепная свита, человек сто слуг, а на издержки занял он в Севилье громадные суммы именем Апостольской камеры в Риме. Король сначала удивился и рассердился, что папа отправил такого посла без предварительного уведомления, но Перец надменно отвечал, что в таком не терпящем отлагательства деле, как восстановление инквизиции и уничтожение ереси, святейший отец не станет соображаться с этикетом и что королю оказан великий почет тем, что первое известие привез ему сам легат. Король не смел жаловаться более, и ложный нунций в тот же день назначил генерал-инквизитора, учредил священное судилище и собрал деньги на издержки; прежде чем известие могло прийти из Рима, мошенник уже положил в карман более 200 тысяч дукатов. Но он не успел бежать до открытия плутовства, и его осудили высечь и отослать на галеры на десять лет. Но лучше всего то, что папа утвердил все сделанное мошенником; в силу своей божественной власти Павел III объявил, что небольшие неправильности при учреждении португальской инквизиции не портят ее юридического и нравственного характера и так как она учреждена, то и пусть останется.

Продолжение общего исторического очерка учреждения

Нам нет надобности приводить список генерал-инквизиторов seriatim^[64]. Приведем только несколько отдельных фактов, указывающих на дух, продолживший руководить ими. При Вальдесе, восьмом генерал-инквизиторе, старушка Мария Бургон, чрезвычайно богатая, была обвинена в том, что сказала: «Христиане не уважают ни веры, ни закона». Ее посадили в темницу священного судилища, где она оставалась пять лет по недостатку доказательств. В конце этого времени ее подвергли пытке, чтобы исторгнуть признание, и так немилосердно истерзали, что она умерла в руках кровопийц. Ей было тогда девяносто лет. Но ее продолжали судить после смерти и осудили сжечь на костре ее останки и конфисковать все имущество; дети ее, кроме того, что лишились наследства, также были объявлены опозоренными навсегда.

Филипп II ввел инквизицию в Нидерландах и, несмотря на сопротивление жителей, имел такой успех, что его знатный палач герцог Альба мог хвастаться, что в пять лет отправил на костер и виселицу 18 тысяч человек, виновных в ереси. Но притеснение сделалось наконец так сильно, что Нидерланды возмутились опять, и на этот раз успешно; они навсегда свергли испанское иго. Таинственная катастрофа с доном Карлосом, сыном Филиппа от первого брака, случилась во время этой голландской войны за освобождение. В романах уверяют, что трагедия произошла от любви дона Карлоса и второй жены Филиппа, Елизаветы Французской, которая, прежде чем сделалась мачехой дона Карлоса, была его невестой. Но история объясняет факты таким образом: дон Карлос составил заговор против отца, угрюмого тирана, отнявшего у него малейший след власти и влияния, державшего его в полном подчинении, как ребенка; принц задумал убить короля или бежать в Нидерланды и там устроить независимое королевство для себя. Пока он колебался, инквизиция узнала оба плана, донесла о них королю и объявила, что за оба плана следует казнить смертью. Дон Карлос был схвачен, посажен в тюрьму и отравлен ядом. Трудно вообразить такое нравственное чудовище, каким был Филипп II. Он приказал публично сжечь сочинения Везалия с иллюстрациями работы Тициана, Везалия, своего собственного врача, который первый открыл основные факты и начала анатомии, а его самого принудил отправиться в Иерусалим, чтобы искупить свою нечестивую попытку заглядывать в тайны природы. Это, мы можем сказать, было только нелепостью со стороны короля, следующее же гнусно. В 1559 г. он узнал, что аутодафе происходило в одной отдаленной местности, где тридцать человек погибли на костре. Он стал просить инквизиторов позволить ему быть свидетелем подобного зрелища; дьяволы-доминиканцы, чтобы поощрить и вознаградить такое святое усердие со стороны небесного помазанника, разослали своих стрелков, которые так прилежно искали жертв, что 6 октября в том же году король мог присутствовать в Вальядолиде при сожжении сорока своих подданных, что принесло ему живейшее удовольствие. Один из осужденных, человек знатный, когда его вели на костер, умолял короля о милосердии. «Нет, – ответила коронованная гиена, – будь это мой родной сын, я бросил бы его в пламя, если бы он настойчиво оставался в ереси».

В 1566 г. генерал-инквизитор Эспиноса начал свой крестовый поход против мавров, еще остававшихся в Испании.

Долгое время преследуемый род ограничивался возражениями, но, когда было повелено, что их дети должны быть воспитаны в христианской религии, составился обширный заговор, который девять месяцев оставался втайне и имел бы успех, если бы мавры горных округов не восстали открыто, прежде чем мавры в городах и деревнях приготовились поддерживать их. Христиане, разбросанные между мавританским населением, разумеется, сделались первыми жертвами долго сдерживаемого бешенства мусульман. Три тысячи погибли в самом начале; все монахи в одном монастыре были брошены в кипящее деревянное масло. Один из инсургенов, короткий друг христианина, не мог не дать ему большего доказательства своей привязанности, как пронзив его своим копьем, чтобы другие не поступили с ним хуже. Маркиза Мандехара, начальника Андалузии, назначили подавить мятеж. Он был слишком человеколюбив и наказывал не довольно строго, и к нему присоединили маркиза Лос-Велеца, прозванного маврами Демоном с железной головой, и он вел войну самым свирепым образом. В сражении при Оганесе кровь была пролита в таком количестве, что страдавшие жаждой испанцы не могли найти ни одного чистого источника. 1600 мавров были подвергнуты мучениям хуже смерти, и немедленно после этого Лос-Велец и его шайка кровопийц праздновали Сретение Господне! Превосходящее число христиан восторжествовало над храбростью мавров, и инквизиторы несколько недель праздновали посредством аутодафе победу истинной веры.

В долгое царствование Филиппа II, прозванного Южным Демоном, шесть генерал-инквизиторов праздновали свои кровавые оргии. Реформатская религия, разумеется, доставляла наибольшее количество жертв; в Севилье за один раз было арестовано восемьсот. На первом аутодафе в Вальядолиде 12 мая 1559 г. было сожжено четырнадцать членов одной семьи. Инквизицию учредили на острове Сардинии, в Лиме, Мексике, Картагене, во флоте, армии и даже между таможенными чиновниками.

Филипп III, король Испанский, рано узнал власть инквизиции, потому что, когда в начале своего царствования был принужден присутствовать на аутодафе и не мог удержать своих слез при виде двух молодых женщин, жидовки и мавританки, сжигаемых на костре не по какой другой вине, как той, что они были воспитаны в вере своих отцов, инквизиторы вменили ему сострадание в преступление, которое можно было искупить только кровью; король должен был позволить пустить себе кровь и видеть, как его кровь сжигал палач.

Филипп IV освятил свое царствование, воздвигнув аутодафе. Генерал-инквизитор придал аутодафе, начинавшему утрачивать свой интерес, новый эффект, приказав прочесть смертный приговор десяти морискам, между тем как у каждого одна рука была прибита к деревянному кресту.

Брак Карла II с племянницей Людовика XIV (1680) был отпразднован аутодафе в Мадриде, причем сожжено 180 жертв. Возможно ли представить себе весь ужас подобного поступка – человек, воспитанный в правилах рыцарства, и женщина королевской крови, которую воображаешь не только благородной, но и кроткой, присутствуют в день своей свадьбы, когда, надо бы полагать, сердца их должны быть полны радости и, следовательно, доброжелательства ко всем людям, особенно к своим подданным, на таком жестоком зрелище, как сожжение живьем, так сказать в честь их, человеческих существ! Но тут мы видим действие дурного церковного правительства и влияния пасторов. Когда возникла страсть сжигать каждую колдунью, каждую старуху, у которой была черная кошка, инквизиция нашла новое поле действия, и, как ни густа была умственная темнота, которой пасторы и монахи покрывали Европу, они заботились, чтобы было много материального света, и оттого вечно пылали погребальные костры разума и свободы. Некоторые молинисты, которые под предлогом «совершенного созерцания» поощряли самые постыдные половые невоздержанности, также были сожжены, но не за свои безнравственные деяния, а за так называемые еретические понятия, распространяемые ими.

При последующих королях Испании всеобщее просвещение и цивилизация сделали слишком много успехов, так что инквизиторы не могли по-прежнему давать волю своей неистовой ярости и фанатической жестокости. В царствования Филиппа VI, Карла III и Карла IV было осуждено только 245 человек, из которых четырнадцать преданы смерти. Франкмасоны и янсенисты были главными жертвами.

4 декабря 1808 г. Наполеон уничтожил инквизицию, и ее бумаги и документы были радостно сожжены на последнем освободительном аутодафе. Но Фердинанд VII при своем возвращении на престол в 1814 г. восстановил инквизицию и назначил Франциска Миери Кампильо, альме-рийского епископа, сорок пятым и последним генерал-инквизитором. Немедленно темницы, галеры и штрафные колонии наполнились арестантами. В 1820 г., однако, все испанские провинции восстали, окончательно подавили инквизицию и ее фамилиаров, освободили заключенных, разрушили ее дворцы и темницы и сожгли орудия пытки. Таким точно образом инквизиция была уничтожена в Португалии и в обеих Индиях. Она существует теперь только в Риме, восстановленная Пием VIII, но как трибунал клерикальной дисциплины. Дворец ее еще стоит, но темницы пусты; верхние комнаты превратились в казармы, и только в некоторых живут священники.