Пытки. Осуждение и казнь заключенных. Продолжение истории учреждения

Пытки

Три способа пытки больше всего в употреблении. Первая была пытка веревкой. Руки пленника завязывались за спиной одним концом длинной веревки, которая проходила по блоку, прикрепленному к своду комнаты; потом пленника поднимали с земли на значительную высоту на веревке, которая, вывернув его руки назад и над головой, производила вывих плечевых суставов; тогда веревку вдруг ослабляли, так что он падал на фут от земли, отчего его руки почти отрывались и все тело подвергалось страшному сотрясению. В некоторых случаях спина жертвы во время подъема поднималась к валу, в который были воткнуты острые гвозди, разумеется страшно раздиравшие мясо. Другой способ применения пытки с веревкой состоял в том, что жертву клали на деревянное ложе и обвязывали руки и ноги в разных местах тонкой бечевкой, которая посредством винтов могла натягиваться так туго, что врезалась в тело. Если, несмотря на эти пытки, пленник оставался тверд и не признавался, обыкновенно в вышеприведенном положении его подвергали пытке водой. Рот его и ноздри покрывались тонким полотном; один из сатанинского племени доминиканских монахов сидел возле него и через воронку наливал воду на полотно, сквозь которое вода скоро проходила в рот несчастного, лежавшего в страшной агонии и претерпевавшего все мучения медленного удушения, между тем как его лоб покрывался холодным потом смерти, а из глаз и ноздрей выступала кровь; все время сатана возле него увещевал его признаться «из любви к Тому, Кто умер на кресте». Третий способ пытки был огнем. Жертву клали наземь, подошвы ног натирались маслом или салом или каким-нибудь другим легко воспламеняющимся веществом, а потом подносили к ним огонь; можно себе представить, какие страшные мучения причиняло несчастному пленнику горение жирного вещества на подошвах. Когда вследствие этого пленник объявлял себя готовым признаться, между его ногами и огнем ставили ширмы; когда их отнимали, если признание не было удовлетворительно, то мучение было ужаснее прежнего. Злодеи, по приказанию инквизитора производившие все эти страшные операции на своих ближних, были в длинных черных одеждах с капюшонами, покрывавшими их головы, с отверстиями для рта, ноздрей и глаз.

Еще дьявольская выдумка инквизиторов состояла в том, что, уверяя, будто пытка могла быть применена только раз, они объявляли, что она приостановлена, когда оказывалось, что при продолжении ее жертва могла умереть в их руках и таким образом лишить их дальнейшего удовлетворения жажды к жестокости. Пытка начата, но не кончена, и несчастный мог, таким образом, быть подвергаем пытке так часто, как они хотели, потому что пытка только продолжалась. Инквизиторы первые подвергли женщин пытке; ни слабость, ни скромность пола не имели на них влияния. Доминиканские монахи секли голых женщин в коридорах здания инквизиции за малейшее нарушение дисциплины, прежде изнасиловав их! Даже после такого продолжительного времени кровь кипит от негодования при мысли об этих ужасах.

Осуждение и казнь заключенных

Один из двух тысяч обвиненных, может быть, избавлялся от осуждения на смерть или пожизненное заключение. Самые счастливые – те, которые усмирялись, – должны были являться с обнаженной головой, с веревкой на шее, в сан-бенито, безобразной одежде, похожей на мешок, с черными, желтыми или белыми полосами, с зеленой восковой свечой в руках, в залу судилища, а иногда открыто в церкви, где на коленях отрекались от ереси, в которой обвиняли их. Тогда их осуждали несколько времени носить это позорное одеяние. На них налагались разные другие унизительные и неприятные условия, и большая часть их имущества, а иногда и все конфисковывалось; от этого правила святые отцы не отступали никогда. Освобожденные, или осужденные на смерть, в одежде более отвратительной, чем усмиренные, на которой изображен портрет жертвы, окруженный пламенем, и дьяволы, пляшущие вокруг, отводились на место казни в сопровождении монахов и сжигались на костре; двор, великий инквизитор, его чиновники и народ присутствовали при страданиях умирающего и с наслаждением вдыхали запах сгоравшего тела. Единственная черта милосердия, которую выказывали эти демоны-монахи, состояла в том, что они удавят тех, кто умирал раскаявшись, прежде, чем сожгут их, а те, которые поддерживали свою невинность до конца, были сжигаемы живьем. Эти кровавые увеселения вошли наконец в такую моду, что в Испании и Португалии восшествие на престол короля, королевский брак или рождение принца праздновалось большим аутодафе, для которого приберегалось или добывалось как можно более жертв.

Продолжение истории учреждения

Чудовище Торквемада все еще был генерал-инквизитором. Арагонский народ, с самого начала сильно противившийся учреждению инквизиции на его земле, пришел в ярость при введении аутодафе и, чтобы устрашить своих палачей, убил самого жестокого из своих притеснителей – Петра Арбуеса Эпилу – у алтаря. Церковь немедленно поместила его между своими мучениками, королева Изабелла воздвигла ему статую, тело его производило чудеса, а ныне царствующий папа Пий IX причислил его к лику святых.

Заслуженная смерть инквизитора, разумеется, усилила жестокость и преследование со стороны святого судилища; люди, убившие Арбуеса, к несчастью, были захвачены, тела их изрублены на куски и выставлены на больших дорогах. Торквемада стал убеждать короля и королеву изгнать жидов из их государства, как врагов христианской религии. Жиды, узнав о грозившей им опасности, предложили королю 30 тысяч дукатов на издержки войны с Гранадой с условием, чтобы им позволили остаться. Фердинанд и Изабелла хотели согласиться на это предложение, когда Торквемада с распятием в руке явился к ним и произнес следующую речь: «Иуда первый продал своего учителя за тридцать сребреников. Ваше величество намерены продать его второй раз за 30 тысяч золотых монет. Вот он – берите его и спешите совершить продажу! » Разумеется, гордый король и равно надменная королева раболепно покорились дерзкому монаху, и декретом от 31 марта 1492 г. было повелено, что к 31 июля того же года все жиды должны оставить владения Фердинанда и Изабеллы под опасением смертной казни и конфискации всего их имущества. 80 тысяч жидов выселились, на время спасая свою жизнь, но не имущество, потому что оставалось слишком мало времени, чтобы реализовать всю его стоимость. Тысячи мужчин, женщин и детей погибли дорогой, так что жиды сравнивали свои страдания со страданиями своих предков, претерпевшими во времена Тита. Когда вскоре после изгнания жидов королевство Гранада было покорено испанским оружием, победа считалась одобрением и наградой Неба, и Фердинанд, чтобы показать свое религиозное рвение, совершал всевозможные жестокости, какие только могло придумать его воображение. После покорения Малаги двенадцать жидов, укрывшиеся там, по его личному приказанию, подверглись страшной смерти от острого тростника, медленная, но гибельная пытка, все равно что смерть от булавок.

Торквемада умер в 1498 г.; его преемник, доминиканец Деца, ввел инквизицию в новозавоеванном королевстве Гранада; 80 тысяч мавров, предпочитая изгнание крещению, оставили страну. Он ввел также этот страшный трибунал в Неаполе и Сицилии, и хотя сицилийцы сначала восстали против этого и выгнали инквизиторов, но после, принуждаемые Карлом V, покорились введению этого трибунала. Деца за свое короткое девятилетнее царствование сжег 2592 человека живьем, а 829 заочно и 32 тысячи осудил на тюремное заключение и галеры с конфискацией всего имущества. Место его заступил кроткий Ксименес, а ему наследовал Адриан Боехенс, такой же жестокий, как Торквемада; лютеранские доктрины, распространявшиеся тогда, дали ему и его преемникам много дела, и потешные огни инквизиции горели не только в Испании, но и в Неаполе, Мальте, Венеции, Сардинии и Фландрии, а в испанских колониях в Америке бедные индейцы погибали в жертвоприношениях или за то, что не хотели креститься, или по подозрению, что впали в прежнее идолопоклонство после принятия и исповедания кроткой христианской веры.