Успехи учреждения. Судебная процедура инквизиции

Успехи учреждения

До соединенного царствования Фердинанда и Изабеллы инквизиция в Испании ограничилась Арагонским королевством. Но около 1481 г. королева учредила ее в Кастилии, и король постепенно распространил ее ведомство во всех своих владениях. Так как Иакову Шотландскому и королю Испанскому всегда была нужна «звонкая монета», инквизиция предлагала ему треть всего конфискованного имущества и обещала большую долю богатства тысяч жидов, тогда живших в Испании; дворяне арагонские и кастильские всегда составляли заговор против него; инквизиция тихо и тайно захватывала их и таким образом освобождала его от врагов; уничтожение ереси заслуживало милость неба; это были достаточные причины для покровительства инквизиции и облечения ее полновластием. Королева также – о, жалость, что это надо сказать о ней! – сильно благоприятствовала инквизиции и даже просила пару объявить приговоры, произносимые в Испании, окончательными и без апелляции в Риме. Она жаловалась в то же время, что народ обвиняет ее мужа в том, что при учреждении инквизиции она не имела в виду другой цели, как разделять с инквизиторами имущество осужденных. Папа Сикст IV согласился на все и успокоил совестливость королевы относительно конфискаций. Булла 1483 г. назначила отца Томаса Торквемаду, лютого фанатика, генерал-инквизитором в Испании. В течение восемнадцати лет занятия им этой должности он осуждал ежегодно около 10 тысяч жертв на смерть огнем, голодом и пыткой. В первые шесть месяцев его кровожадного правления 298 морисков – мавров, или жидов, обращенных в христианство, – были сожжены на костре в одной Севилье, а семьдесят – осуждены на пожизненное заключение в тюрьме. В тот же самый промежуток времени 2 тысячи морисков были сожжены живьем в разных других местах; еще большее число, которым посчастливилось убежать и которых поэтому не схватили, – попавшим во власть этого страшного трибунала мало было надежды на бегство, – были сожжены заочно, а около 17 тысяч человек, обвиненные в ереси, подверглись различным другим наказаниям. До 20 тысяч жертв в полгода! Торквемада был так ненавидим, что никогда не выходил иначе как окруженный 250 фамилиарами, а на столе его всегда лежал рог единорога, обладавший, как полагали, свойством открывать и уничтожать силу яда. Его жестокости возбудили столько жалоб, что сам папа был испуган, и три раза Торквемада должен был оправдываться в своем поведении.

Судебная процедура инквизиции

Прежде чем приступим к дальнейшим историческим подробностям, упомянем вкратце о способе процедуры, принятом гнусным трибуналом инквизиции.

Донос, словесный или письменный и все равно из какого нечистого источника ни происходил бы, составлял исходную точку. Каждый год в третье воскресенье поста Эдикт о доносах читался в церквах, повелевая каждому под опасением большого отлучения от церкви открыть в шесть дней святому трибуналу, как теперь называлась инквизиция, дела противные чистоте веры, которые могли дойти до их сведения. Самые ничтожные поступки подвергали людей обвинению в ереси; накрыть чистой скатертью стол в субботу – жидовский шабаш – отзывалось иудейством; надеть чистое белье в пятницу, магометанское воскресенье, обнаруживало магометанство. Мнения Лютера, составление гороскопов, еда с жидами, обед или ужин с друзьями накануне путешествия, как это делают жиды, – это и сотня других вещей, равно невинных, могли привести на костер!

По составлении лживого обвинительного акта, основанного на показании гнусного или мстительного доносчика, алгвазилы святой Германдады, или святого братства, накидывались на предназначенную жертву. Имущество ее брали под секвестр, и когти священного трибунала редко выпускали свою добычу. Осужденного отвозили в особенную тюрьму, называемую Каза-Санта, обыкновенно подземную, где криков пленников нельзя было слышать, – мрачную и отвратительную келью, которую он должен был разделить с другими пленными, когда у священного трибунала было много жертв, без всяких приличных или необходимых удобств, наполненную ядовитыми испарениями и с вонючей соломой вместо постели; это становилось его жилищем, куда никто не имел доступа, кроме тюремщиков. Иногда ему давали умирать с голоду или держали несколько лет в этой тюрьме, и никто не смел поднять голоса в его защиту. Люди исчезали, родственники и друзья только предполагали и осторожно перешептывались о своих подозрениях, что они томились или, может быть, умерли в темницах инквизиции. Карлейл где-то сказал: «В Англии двадцать восемь миллионов жителей, по большей части дураков»; но не применяется ли это в гораздо большей степени к народу, который мог несколько столетий подчиняться такому тиранству, как подчинялись испанцы и другие народы? Когда пленника наконец приводили к судьям, его вынуждали сознаться в преступлении; но ему не сообщали обвинения, сделанного против него, и если он не знал, в чем признаваться, или если его признание не согласовалось с тайным доносом на него, его отводили в комнату пытки, чтобы исторгнуть признание, которое было им нужно. Так как инквизиторы были глубоко религиозные люди (! ), сообразовавшие свое поведение с учением Христа, которое запрещает пролитие крови, то они имели адскую замысловатость так приспособить орудия пытки, чтобы избегнуть этого результата и вместе с тем причинять самые жестокие страдания, какие только может вынести человеческое тело, не погасив жизненной искры. Правда, что пытка маятником – которая, наверно, была применяема, так как орудие было открыто в 1820 г. в тюрьме инквизиции в Севилье, – доказала, что это правило нарушалось; но, по-видимому, современные инквизиторы были не так добросовестны, как древние.