 |
7. Скромный обед. 8. Забавный пир
|
|
|
|
7. Скромный обед
Сегодня, Персий тебе придется испытать, оправдываю ли я на деле те прекрасные слова, которые говорю; или, может быть, я расхваливаю стручковые плоды, а в действительности являюсь тайным гулякой, в присутствии других заказываю слуге кашицу, а на ухо — пироги. Ты обещал ведь сегодня обедать у меня... послушай, какие будут блюда (не на мясном рынке приготовленные): жирный козленок с тибурских полей, самый нежный из всего стада; он не знал еще травы и не решался грызть лозу в низком ивняке, в нем больше молока, чем крови. Затем горная спаржа, которую срезала моя домоправительница, оставивши свое веретено; большие яйца, еще теплые от сена, в котором они были завернуты, а вместе с ними их матери (снесшие их курицы); сбереженный в течение части года виноград, в таком виде, как он был на лозах; и в той же корзине сигнийские и сирийские груши, соперничающие с пиценскими, а также сохранившие свой аромат яблоки: не бойся их
есть, так как осенний холод высушил их и смягчил их жесткий вкус...
У меня не будет особого раба, устанавливающего блюда, ни кравчего из школы ученого Трифера, который разрезает тупым ножом и зайца с большим выменем, и вепря, и скифских птиц, и огромного феникоптера. Наш новичок не умеет искусно отрезать кусок козы или бок африканской птицы: он знает только куски жареного мяса. Нам подаст плебейские чаши, купленные за несколько ассов, грубый раб, одежда которого служит только прикрытием от холода; он не фригиец и не ликиец; и не куплен за дорогую цену у торговца невольниками. Если ты потребуешь чего-нибудь, спрашивай по-латыни. У всех у них один вид: стриженые, с прямыми волосами, и только сегодня, ввиду гостей, они причесаны. Один — сын сурового пастуха, другой — воловика; он вздыхает по давно оставленной матери, и по хижине, и по знакомым козам; у юноши благородное лицо и благородная стыдливость, которая была бы так прилична тем, кто носит яркий пурпур... Он даст тебе вина с тех самых холмов, с которых и сам пришел, у подошвы которых играл: одна родина и у вина, и у виночерпия.
|
|
|
(Ювенал. Сатира XI, ст 56—60, 64, 76, 136—155, 159—160).
8. Забавный пир
— Как тебе понравился обед счастливца Назидиена? Когда я искал вчера сотрапезника, мне сказали, что ты там с полудня пьешь.
— Я еще никогда в жизни не испытывал ничего лучшего.
— Расскажи, если тебе это нетрудно, какое кушанье первое успокоило ваши раздраженные желудки?
— На первое был луканский кабан, пойманный, как рассказывал хозяин пира, при тихом южном ветре. Вокруг находились для возбуждения усталого желудка острая репа, латук, редька, также сельдерей, рыбный рассол и винные дрожжи от косского вина. Как только эти кушанья были унесены, слуга вытер кленовый стол пурпурным полотенцем, а другой раб убрал все, что лежало бесполезно и могло лишь оскорбить взор присутствующих. Тогда подобно аттической деве с дарами Цереры [1] выступил смуглый Гидасп с цекубским вином, а за ним Алкон с хиосским, не ведавшим моря. Хозяин при этом сказал: «Если тебе, Меценат, албанское или фалер-
__________
[1] В честь Деметры (которую римляне называли Церерой) в Аттике ежегодно весной и осенью происходили празднества, сопровождавшиеся мистериями Во время осеннего праздника (Великие Элевсинии) совершалась торжественная процессия из Афин в Элевсин — Ред.
нcкое нравится больше, чем эти вина, поданные на стол, то у нас есть и то, и другое». Жалкий богач!
— Я желал бы знать, Фунданий, с кем ты имел удовольствие пировать?
— На верхнем столе возлежал я, рядом Виск из Туриума и ниже, насколько помню, Варий; затем Сервилий Балатрон и Бибидий, которых Меценат привел с собой в качестве «теней»; наконец, сам хозяин, выше его Нументан, ниже—Порций [1], который для потехи глотал целые пироги. Нументан же был здесь, очевидно, для того, чтобы указывать пальцем, если какое-нибудь кушанье случайно оставалось незамеченным: ведь вся толпа — мы, то есть, — ели, как оказывается, птиц, раковины и рыб, и не подозревая, что они по своему вкусу совершенно отличаются от всего известного нам; это стало ясно, когда он предложил мне внутренности камбалы и ромба, каких я, мол, никогда не едал. Потом он меня научил, что сладкие яблоки делаются красными, если их снимать тогда, когда луна на ущербе; какое это имеет значение — пусть он лучше тебе сам объяснит.
|
|
|
Тут Вибидий сказал Балатрону: «Если мы не напьемся отчаянно, то умрем без отмщения! » — и потребовал больших чаш. При этих словах лицо хозяина покрылось бледностью: ничего он так не боялся, как завзятых пьяниц, потому ли, что они свободнее злословят, или потому, что крепкие вина делают их нежное небо нечувствительным. Вибидий с Балатроном стали выливать целые бутылки в алифские чаши, а за ними последовали и остальные; только на нижнем ложе никто не тронул ни одной бутылки.
Вот приносят на длинном блюде мурену среди плавающих (в подливке) морских раков. При этом хозяин заявляет: «Она поймана с икрой; а когда икру вымечет, то ее мясо станет уже менее вкусным. Состав же соуса такой: надо взять масло из венафрских олив первой выжимки, навар из гиберской рыбы и пятилетнего вина несомненного италийского происхождения; когда все это сварится, прибавить хиосского, — никакое вино не подходит так к этой смеси, как хиосское, — белого перца, немножко уксусу из метимнского вина, затем горького девясила, который я первый стал прибавлять в этот соус, тогда как Куртил кладет немытых эхипов, как будто бы сок, выпускаемый морскими раковинами, лучше... »
В это время вдруг срывается навес и падает на чаши, произведя большое разрушение на столе: поднялось такое облако черной пыли,
__________
[1] О расположении мест на триклинии см в этой же главе статью 5-ю Очевидно, на средней скамье, самой почетной, возлежал Меценат со своими «тенями», на левой от Мецената, так называемой «верхней» скамье, рассказчик, на правой («нижней») — хозяин со своими паразитами, которые, как видно из дальнейшего изложения, не решились даже прикоснуться к вину, боясь прогневить своего покровителя — Ред.
|
|
|
какого не поднимает и аквилон * в кампанских полях. Мы все, ожидая худшего, успокоились, когда увидели, что нет никакой опасности; но Руф [1], опустивши голову, принялся плакать так, как будто у него преждевременно скончался сын. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы мудрый Номентан не успокоил друга следующими словами: «О Фортуна! Есть ли божество более жестокое по отношению к нам, чем ты? Тебе доставляет удовольствие постоянно издеваться над человеческими делами». Барий едва мог удержать смех, закрываясь салфеткой, а Балатрон, поднявши нос и оглядевшись вокруг, сказал: «Таковы условия человеческого существования, и соответственно этому слава твоя никогда не будет равна делам. Смотри: для того чтобы принять меня великолепно, ты мучаешься всевозможными заботами: как бы хлеб не подгорел, как бы соус вышел удачным, а рабы, прислуживающие за столом, были как следует подпоясаны и причесаны, и вдруг какой-нибудь случай: падает навес, или слуга, упав, разбивает ногой чашу! Но таланты устроителя пира, как и таланты вождя, скрытые при счастливых обстоятельствах, обнаруживаются именно в несчастье». На это Назидиен ответил: «Да пошлют тебе боги всего хорошего, чего ты только желаешь! Такой ты хороший человек и вежливый гость», — и потребовал сандалии [2]. Если бы ты видел, какое тут поднялось шушуканье на каждом ложе!
— Вот потеха-то! Я предпочел бы это зрелище всякому другому. Ну, скажи еще, пожалуйста: над чем вы еще после этого смеялись?
— Пока Вибидий расспрашивал рабов, неужели разбилась и бутыль с вином, так как на его требование не несут кубков; пока мы при помощи Балатрона смеялись над случившимся, входит Назидиен с просветленным челом, видимо, собираясь при помощи искусства поправить то, что натворил несчастный случай; вслед за ним рабы вносят на огромном блюде разрезанного на кусочки журавля, густо посыпанного солью и мукой, печень белого гуся, откормленного фигами, и отрезанные от зайца лопатки, так как это, мол, вкуснее, чем целый заяц с ногами. Кроме того, мы увидели, как поставили дроздов с поджаренной грудью, а также диких голубей без гузков, — все вкусные вещи, если бы только хозяин не объяснял при этом их природные свойства и разные обстоятельства, к ним относящиеся. За то мы ему отомстили и убежали, ни к чему не прикоснувшись.
(Гораций, Сатиры, кн. II, сат. VIII)
__________
* Аквилон — северный ветер.
[1] Руф Назидиен, т. е. хозяин пира. — Ред.
[2] Во время возлежания за столом сандалии снимались. В данном случае утешившийся Назидиен надел сандалии, чтобы выйти из-за стола и сделать необходимые хозяйственные распоряжения. — Ред.
|
|
|
