Старшина полковой разведки 7 глава

- Дивизия, - сказал командир полка.

- Получила приказ сдать свою оборону. Наши позиции займет другая дивизия. Разведку снимай и отправляй ее в тыл! И чтобы без шуму! При смене частей должна быть абсолютная тишина!

Здесь на опушке леса наш район сосредоточения! И командир полка показал мне по карте лесную дорогу и опушку леса.

- Сюда будут прибывать стрелковые роты! Вот здесь будет расположен штаб и наши тылы! Сюда выведешь своих людей и здесь, будешь ждать моих указаний!

Разведчики покинули траншею. Собрали в овраге имущество и тронулись в лес. Смена стрелковых рот затянулась на сутки.

* * *

- курсивом выделен зачеркнутый текст

 

Дивизию отводят в тыл

Май 1943

 

Неподвижное серое небо нависло над лесом. Повсюду на земле между стволов деревьев лежат солдаты. Посмотришь на них, на их согнутые спины, торчащие ноги и руки, они как мертвые валяются на земле.

Здесь в общей куче тел - приклады винтовок, каски, противогазы, запрокинутые головы и грязные сапоги, упертые в лицо другому. Среди хаоса спящих слышен раскатистый храп. А этот, в каске, в обмотках и ботинках, лежит и мурлыкает. Увидел во сне дом родимый, и от удовольствия до ушей улыбается.

Многие спят, согнувшись на земле, некоторые сидя склонили голову на колени. А этот лежит на боку разинув рот и мух ловит. А для мух ещё рановато, они не вывелись .

Солдаты пришли, легли и забылись в глубоком сне. Мы ждем приказа на выход. На дороге небольшой группой стоят солдаты, как тени беззвучные. Это дежурная часть, застава. Ей поручено встречать роты и направлять в лес. Не поставь на дороге заслон, уйдут куда, потом собирай их по соседним деревням. Им бы только картошки где накопать.

Сюда, в лес собираются с передовой все солдаты нашего полка. Быстро надвигается ночь. На дороге снова заметное движение. Это топает рота с передовой.

Интересно взглянуть. Сколько осталось в полку боевых солдат окопников? Если не считать обозных, артиллеристов и прочих и прочих всяких "вояк", из второго эшелона, жалкие сотни две, больше не наборется.

Среди ночи подаётся команда - "Подъём!". Разведчики встают, выходят на дорогу и ждут когда построят пехоту. Разведчиков не надо толкать и будить, тащить за рукав и материться. Никому в голову не придет поднимать их за воротник и проверять по списку. Им подали команду, они встали и пошли.

Вот и сейчас они стоят на дороге и ждут, пока из леса выведут стрелковые роты. В полковой разведке осталось десяток солдат, а по боевой мощи они ничуть не меньше любого батальона.

Мы стоим, переминаемся с ноги на ногу и ждем, пока построят стрелковые роты. Некоторые из солдат дымят из рукава. В открытую курить нельзя, начальство увидит, сразу облает. Горящий окурок виден издалека. Мы получили приказ на один переход. Полковое начальство, безусловно, знает конечный маршрут. Но нам не говорит. Не положено знать. Военная тайна!

Пока собирают пехоту и строят на дороге, я осматриваюсь кругом. Впереди под ногами липкая глина. А дальше ничего не видно. Впереди ночная темнота.

Откуда-то со стороны потянуло запахом болотной сырости. Кто-то из солдат стрелков в строю решил закурить. В темноте чиркнула спичка, на солдата тут же закричали. Огонь мелькнул и погас. Голоса и ругань утихли. Солдаты стоят и бренчат пустыми банками и котелками, которые у них переваливаются в заплечных мешках.

Но вот войско построено. Солдат пересчитали. Вроде все стоят в строю на дороге. Подается команда, и мы трогаемся с места. Две неполных роты стрелков топают вслед за нами.

Лесная дорога выходит на опушку. Впереди проглядывает бесконечное открытое темное поле. Над головой у нас ночное хмурое небо, а справа и слева мглистые очертания редких кустов. Они уходят назад вместе с дорогой.

Мы идем молча. Я вглядываюсь в темноту. Откуда-то потянуло дымком и запахом прелой соломы. Впереди через некоторое время показалась деревня. Подходим ближе. Дорога поворачивает влево. Неясные очертания приземистых изб уплывают в сторону.

Под ногами захлюпала вода. Дорога идет по самому краю болота. Шагаешь вперед, а ноги едут назад, сползают по размокшей глине. Но вот под ногами опять сухая и твердая земля.

Над головой мелькают голые ветви деревьев. Мерцающий свет неба постепенно исчезает в узком пространстве леса. Кругом опять темнота. Рядом шагают солдаты. Слышна их нестройная поступь шагов. Покачиваются силуэты. А дальне, ничего не видно.

Взвод разведки идет почти неслышно. У разведчиков свои привычки и правила. Где бы он ни шел, он должен передвигаться бесшумно, как тень. Это приобретается не сразу, вырабатывается постепенно.

Когда солдат стрелкового батальона строили на дороге, их поставили в колонну по четыре. Но как только они шагнули вперёд, колона распалась и солдаты растянулись по дороге.

Никто на марше и в походе никогда не держит строй. Беспорядка нет, солдаты идут, как попало. Где по одному, где по два, а где табуном. Никто ни кого не погоняет и не торопит. Идут и идут! Все вроде на месте, хоть и идут не в ногу, вразброд.

Я иду рядом с Рязанцевым. Сзади шагают разведчики. Сержант Санько, высокого роста белорус, идет рядом, вместе с ребятами.

Он только что вернулся из госпиталя после ранения. Разведчиков, обычно, после выздоровления направляют в свою часть. Он командир группы захвата. Сейчас у него в подчинении разведчиков нет. Он идет рядом со своими дружками.

Во взводе разведки своя расстановка и субординация. Кто? Сколько служил? Чем занимался? Лично брал языка. Все это учитывается. Старший сержант Серафим Сенько разведчик опытный.

А вон тот молодой и эти двое, хоть в разведке и новички, но по своим делам состоят на особом счету. В полковой разведке у каждого свое место. Будь ты на марше, в строю, или лежа на боку в землянке, впереди и на лучших местах самые опытные и отчаянные в делах разведчики.

В разведке у каждого своё место и дело. Одни в захват группах и больше других рискуют своей жизнью. Другие готовят объекты, ведут наблюдение, собирают о немцах данные, подолгу лежат в нейтральной полосе. Кто-то из ребят ходит в группы прикрытия, когда группа захвата выходит вперед изучать свой объект или брать языка. У группы захвата в нейтральной полосе своя личная охрана. Ее охраняют и прикрывают всегда и везде. Она стоит такого внимания.

Вон та троица, что идет рядом, со мной. Она готовилась на насыпи брать языка. Она идет впереди. А те шестеро, что идут следом за ней, это ребята из группы прикрытия. Когда разведчики встают в строй, их по росту, кого вперед, кого назад, не устанавливают. Они занимают сами свои места. Это не важно, кто в разведке служит давно. Важно кто, где воюет.

Здесь показатель один. Кто бросается в немецкую траншею и идей на смерть, брать языка, а кто, так сказать, прикрывает его действия из-под проволоки. Только нормы кормежки в счет не идут. А все остальное соблюдается по степени риска, по не писаным законам справедливости. Иначе нельзя!

На марше я иду со своими ребятами. Хотя, мог бы конечно поехать верхом рядом с начальником штаба. Но я был плохой службист. На глазах у начальства не любил торчать.

Дорога не везде одинакова. Она где ровная, где жижа избитая. Где-то там впереди идет полковой обоз. Пока мы идем по следу телег, но потом разойдемся. Обозы повернут и пойдут в объезд по улучшенной дороге, а мы и пехота свернем и спрямим свой путь по другой дороге.

Темные кусты и канавы медленно уползают назад. Позади, в который раз остаются покосившиеся и кисло пахнущие деревенским избы. Темные силуэты их теснятся друг к другу.

Ночная темнота скрадывает расстояние и сжимает пространство. Иногда кажется, что мы никуда не двигаемся и топчемся на месте. Мы как бы стоим и месим глину ногами, а деревенские избы из темноты наплывают на нас и проплывают мимо.

Но вот по лицу хлестнула первая ветка, за ней другая. Над головой нависли лохматые лапы елей. Открытое пространство кончилось. Неизвестная деревня исчезла, за поворотом дороги. Она исчезла во мраке и сгинула для нас навсегда.

Ночная тьма разлилась над землей. Впереди ни дороги, ни просвета не видно. Но вот мы снова выходим из леса. По запаху и духу можно подумать, что впереди деревня и что здесь живут люди.

И снова поле и небольшая деревня. Подходим ближе, нигде ни огня, ни лая собак. У крыльца стоит груженая повозка. В её упряжке пара лошадей. Зад у повозки отвис. Разбито заднее колесо. Около неё стоит солдат с винтовкой за спиной.

Возможно он из нашего полкового обоза. Но нас это нисколько не волнует. Мы не спрашиваем его, что случилось. Мы двигаем дальше.

Где-то в середине деревни нас догоняет верховой солдат. Это связной начальника штаба. Он просит нас остановиться. Отстала пехота.

Мы стоим и смотрим по сторонам, прислушиваемся к звукам ветра. Он шуршит в соломенных крышах, стучит раскрытой настежь оконной рамой, скрипит калиткой в палисаднике огорода.

Вот и первые тяжелые капли дождя. Они ударили по спине, брызнули в лицо, застучали по крыше. Разведчики достали накидки, натянули их на себя, подняли над головой капюшоны. Слышно как приближается нарастающий шум сплошной стены дождя.

Вот рванул ветер, подхватил полы шинелей, накидок и все кругом пришло в движение. Шум торопливого дождя навалился на землю. Мы стоим на дороге. Кругом ночная тьма. Мы слушаем хриплый голос дождя и слышим его нарастающий стук. Дождь усиливается. Солдаты пригибают спины.

Идти по дороге под проливным дождём не очень то приятно. Но никто не разрешит солдатам сойти с дороги на марше, зайти в пустую избу, развалиться на грязном полу и укрыться под крышей на время от дождя.

А пока ты должен стоять, как корова, высунув язык и собирая прохладные струи воды, которые бегут у тебя по лицу. Они на вкус вроде талого снега. Не то, что вода из колодца или ручья. Дождевой водой не напьешься!

Мы стоим под дождем и ждем пока подойдёт наша пехота. Я подхожу к крыльцу, отстегиваю карманный фонарик. Мне его подарил старшина Волошин. В луче яркого света замелькали быстрые струи и потоки дождя. На меня никто не кричит и не цыкает. Хотя я без особой надобности свечу в темноте.

Разведчики наверно думают, что я включил свет, чтобы зайти в избу и узнать, нельзя ли там переждать пока хлещет дождь. А так, от скуки светить фонариком, вроде и не к чему. Я хочу взглянуть, как мелькают потоки дождя в луче света. Как далеко луч фонаря пробивает через стену потока. Мало ли когда придется светить во время дождя под носом у немцев.

Мне это можно, а солдатам нельзя. Если солдат решит посветить своим фонариком, а полковое начальство увидит у солдата фонарь, то отберёт обязательно. Комбат из рук своего солдата выхватит фонарь и облает для порядка. Штабные полка, фонарь заберут культурно. Мораль прочитают ласково, без лишних ругательных слов.

Рядовому солдату не положено иметь электрический свет, тем более - трофейный. Может, ты хочешь перемигиваться с противником? Фонарь перейдет в другие руки в виде конфискации в фонд обороны.

Солдату вообще ничего лишнего не положено. У солдата есть винтовка, лопата, противогаз, горсть патрон россыпью, пара гранат. Хватит - и так тяжеловато!

Солдат молчит даже тогда, когда у него из котла уходит налево консервы и сало. У разведчиков не возьмешь.

А солдат стрелок на войне не должен сильно наедаться. Ранит в живот - сразу заражение крови! Впроголодь безопасней! А что жидкое варево, то это подвоза нет. Мало ли, что с подвозом может случиться! Солдат должен воевать не жалея живота.

А кому достанутся награды за эту деревню или высоту - для общего дела, значения не имеет! Он должен добывать славу дивизии!

А, как быть с ранеными и убитыми? Раненых заберут. А с этими! Пусть полежат! Какая разница? Мертвые все равно ничего не чувствуют! Зарыты они или поверх земли остались лежать. Русский солдат и без могилы обойдется! Сколько же их осталось лежать в канавах у дорог? Упал на ходу, оттащили его в сторону, чтобы лошадям и живым не мешал.

Так отбрасывают в сторону изношенную вонючую портянку, дырявую каску, пробитый навылет пулей котелок. Русский солдат, это русское чудо, это феномен природы.

Упавшее дерево на дорогу, вдавят ногами в грязь, раздавят колесами в щепу. Представьте, упал на дороге солдат, по нему в темноте прошлись ногами, помяли ребра, а он оказался жив. Он оплошал, не успел податься в сторону, у него перехватило дыхание.

Что это за солдат, у которого не хватило сил отойти с дороги и свалиться в канаву? Он не может крикнуть, не пошевелить рукой. Стойте! Что вы делайте? Он еще живой! Как живой? Разве ты не видишь?

Солдат кроме винтовки и горсти патрон ничего не имел. Как не имел? А окопная вонь? А вши? А кровавые раны? Разве этого мало? Добавить ещё? А, что ты можешь добавить? Землю пухом! Что же ещё? А распаханные, после войны, по весне белые кости! Может теперь хватит?

Не будем омрачать светлую память наших павших солдат. Поговорим об убитых потом. Впереди их будет много. Ох, как много!

Я стою у крыльца и смотрю, как в свете белого луча к земле стремительно несутся потоки дождя. Я нажимаю на кнопку и рычажком выдвигаю красное стекло. При свете красного - сверху льют потоки крови. Вот так кровавой стеной лилась на войне солдатская кровь.

Я меняю стекла. Убираю, красный и выдвигаю зеленый. Смотрю на солдат. Лица их меняют цвет с кроваво-красного на землисто-серый, на цвет обескровленных трупов. Выходит можно заранее при помощи фонаря увидеть, как будут выглядеть они в мертвом виде.

Я снова включаю белый свет и иду во внутрь избы. Мирных жителей в избе нет, а кислый запах и гнилой дух ударяет в нос при вхоже.

Мы могли бы зайти в дом и переждать дождь, но мы идем в общей колонне. Солдаты стрелковых рот тут же разбредутся. Их потом не соберешь до утра. Вот, если бы я ехал вместе с начальником штаба и мы зашли бы под крышу, это для солдат не пример. Они субординацию понимают.

На войне не надо укрывать солдат от дождя. Это не свинцовые пули падают с неба. Это вам Россия матушка, а не какая-то там немецкая цивилизация. Немцы не будут мочить своих солдат под проливным дождем. Они здоровье солдат берегут. А нашему русскому солдату от дождя абсолютно ничего не будет. Даже наоборот, небесной водой маленько обмоет. Приучить солдата к сухости и сытости, значит заранее проиграть войну.

Что же выходит? В паршивый дождь солдата нужно под крышей держать? На войне другой закон. Чем мокрей и злей погода, тем приятней будет солдату дойти до привала и привалиться на мокрую землю. Короче говоря, дождь и мокрота в штанах у солдата, это не кровавая рана в бедре. Дождь как дождь! Наше дело телячье. Обмочился и стой!

Привал по приказу назначен где-то в лесу. Выходит фонариком в сторону избы я свечу напрасно. Конечно зря. Только немецкое электричество порчу.

Но вот на дороге появляется снова конный связной. Говорит, что пехота на подходе. Приказано трогаться.

Было еще темно, когда мы свернули с дороги и лениво потопали в лес. Торопиться было некуда. Дождь не переставая хлестал по накидкам. Разведчики нарубили лапника и повалились спать. Дождь лил до самого утра, надоедливый и нудный.

Утром хлопнула крышка термоса. Приехал старшина. Все подняли головы. Облака стремительно бежали над лесом.

- При сильном ветре дождя больше не будет! - объявил старшина.

- Хватит валяться! Вставайте жратву получать!

Я посмотрел на компас. Наш путь лежал строго на север. Погода через пару часов явно настроилась. На короткий миг даже проклюнуло солнце. После кормежки опять построение.

- Железная дорога в двухстах мерах от привала! - объявили нам.

- Будем грузиться на открытые платформы!

Полковые обозы уже на месте погрузки. Стрелковые батальоны будут грузить обоз. Нас, разведчиков от погрузки освободили.

Выемка в земле, по которому проходило полотно железной дороги, была не глубокая. По краю полотна вбиты бревна, на них лежали настилы. По настилам закатывают на платформы телеги и заводят под уздцы лошадей.

Состав небольшой. Около десятка платформ и впереди паровоз. Погрузку закончили быстро. Солдаты забрались на платформы. Кто сидел на телегах, кто, свесив ноги, сидел на полу платформ. Начальник штаба полка бегал вдоль состава, что-то кричал офицерам, о чем-то спрашивал. Но вот паровоз дал короткий гудок, дернул состав, сцепные серьги звякнули, платформы заскрипели, и колеса застучали на стыках. Паровоз стал медленно набирать скорость.

- Куда нас везут? - спросил кто-то.

- Наверно в Земцы - ответил другой.

- А что? Это ветка Жарковский-Земцы?

- А ты как думал?

Интересно ехать на открытой платформе. Справа и слева мелькают кусты. Мимо бегут деревья. Над головой открытое небо. Впереди, пуская пары, пыхтит паровоз. Платформы качаются и рыскают. Паровоз дымит и отдувается, бежит по насыпи в одну колею.

Но вот кусты и опушка леса обрываются. Справа и слева от насыпи сплошное болото. Насыпь постепенно становиться выше. Состав выходит на крутой поворот. Теперь мы несемся над простором разлива. Гладкую поверхность воды с высоты платформы не видно. Отраженное небо бежит под ногами. Но вот проплывают мимо, стоящие в бурой воде, засохшая осока, полуживые кусты и тонкие прямые белые березы.

Мы стоим на платформе. Стук колес заглушает солдатские голоса. Солдаты о чем-то разговаривают между собой.

Дальние кусты и березы бегут вместе с нами. Некоторые из них даже перегоняют нас. А ближние несутся с повышенной скоростью. Платформы кивают то вправо, то влево. Высокая насыпь летит под колеса. Мы стоим на платформах и легко скользим над водой.

Снова крутой поворот. Паровоз повернулся к нам боком. Платформы выгнулись дугой. Они кружатся на месте как огромная карусель. Все что справа в центре, поворачивается вокруг себя. А с другой стороны болотная вода и кусты бегут назад с утроенной скоростью.

Из крытого вагона, когда смотришь в окно с одной стороны этой разницы в скоростях не увидишь.

Паровоз дал гудок и слегка притормозил. Платформы, набегая друг на друга, залязгали тормозными тарелками. Мы схватились за борта повозок. Повозки стоят на расчалках. Им торможение нипочем.

Паровоз снова дернул и перезвон прокатился вдоль состава. Неожиданно слева по ходу поезда показались немецкие самолеты. Паровоз заголосил частыми гудками. Самолеты прошли параллельным курсом.

- Что это они? Бомбить не хотят?

- У них бомб нету!

Но вот один из немцев заложил вираж и с ревом отвернул в сторону, Он развернулся и пошел вдоль насыпи.

- Вот тебе и нету!

От фюзеляжа оторвались темные точки и веером понеслись к земле.

Платформы на повороте шли по дуге вправо, а бомбы с визгом кинулись сверху слева. Над болотом вскипела вода, кверху вскинулись огромные фонтаны бурой жижи. Когда столбы воды рухнули, в воздухе еще парили куски корней и обломки деревьев. Оглушительные удары последовали один за другим. Мы катились по рельсам не сбавляя хода. Прыгать с платформ было некуда. Кругом была темная вода и трясина.

Самолеты один за другим стали заходить на боевой курс на насыпь. От паровоза беспрерывно неслись визгливые гудки. Он подавал нам свой голос, что жив, что пыхтит и тащит нас за собой из последней силы. Нам нужно добраться до твердой земли, до суши. На нас, сверху сыпались бомбы. Кругом все ревело, клокотало и кипело.

Эшелон с правого поворота перешел на крутой левый. Теперь бомбы сыпались с правой стороны. Взрывы следовали вперемежку с всплесками воды, с воем, с ревом, с писклявым голосом паровоза. Над насыпью стоял скрежет, грохот и стон. Сверху летели сгустки земли и куски деревьев. Огромные потоки воды низвергались на платформы.

Вот стена огненных разрывов перерезала насыпь у последней платформы, Там, где стояли люди, лошади и повозки рванула ослепительная борозда. Вскинулся дым и с платформы люди полетели с раскинутыми руками. Одна из лошадей поднялась на дыбы и стоя на задних ногах исчезла в облаке дыма. Телега на миг приподнялась и медленно разваливаясь, рассыпалась на куски. Отчаянный вопль раздался с соседней платформы. Задняя платформа вздрогнула, приподнялась и на лету оторвалась от состава. Запрокинулась колесами и полетела в воду. Ни повозок, ни людей на ней уже не было.

Эшелон с обрубленным хвостом, не снижая скорости, продолжал катить по насыпи. Никто из уцелевших не спрыгнул и не бросился на помощь попавшим под взрывы. Кто-то может быть и остался там в живых и теперь корчился от боли, истекая кровью, захлебывался в болотной жиже.

Самолеты отвернули. Эшелон продолжал катить. Обрубленный хвост мотался на рельсах из стороны в сторону. У хвостовой платформы видимо были разбиты колеса. Вот она оторвалась от состава и как-то сама собой стала валиться с насыпи. От эшелона оторвалась теперь уже вторая платформа. На полном ходу, не снижая скорости, она сделала прыжок и пошла под откос. Ударившись о воду, она брызнула болотной жижей и стала погружаться в неё. Какая-то неведомая сила столкнула ее с рельс и бросила в воду. В тот же миг до нас долетели крики людей, которые вместе с ней полетели с насыпи в воду.

- Эти выплывут! - сказал кто-то.

Под ногами мы почувствовали толчок. Состав освободился от тяжелого груза и легко рванулся вперед. Мы проехали еще с километр и тут вдруг заскрипели тормоза. Состав после лязга и визга замер на месте. Путь впереди был взорван.

Мы находились на узком изогнутом участке насыпи. Вокруг нас плескалась вода.

Немецкие самолеты развернулись и пошли на второй заход. Зениток и турельных пулеметов на платформах не было. Отбиваться от самолетов было нечем. Оставалось одно. Стоять на платформах, смотреть и ждать. Путь с двух сторон эшелону был отрезан. Кругом вода и никакого укрытия. Куда бежать? Где прятаться? Над головой гудят стервятники. Сейчас начнется всё снова!

Самолеты не торопясь, наваливаются сверху. Эшелон стоит в две изогнутые линии. У некоторых нервы не выдерживают, они прыгают в воду. Отойти от насыпи нельзя. Кругом большая глубина и трясина.

Барахтаться в воде при бомбежке опасное дело. От мощной ударной волны можно потерять сознание и захлебнуться в жиже. Куда деваться? Некоторые лезут под колеса, ложатся за рельсы. Мы пока стоим, смотрим и решаем, что нам собственно делать. Важно увидеть глазами, куда будут падать бомбы.

С передних платформ уже прыгают в воду. Некоторые приникли к насыпи, а первые всполохи бомб уже громыхают над ними.

Несколько первых самолетов, сбросив бомбы, отворачивают в сторону.

- Ложись на скат насыпи справа! - кричу я своим.

- Самолеты заходят слева!

Взрывы бомб чередой приближаются к насыпи. Взвизги и рев, мощные удары где-то рядом. Самолеты бросают бомбы, включив свои сирены. Пространство вокруг взбеленилось и неистово ревет. По воде идут ударные волны. Насыпь хочет оторваться и взлететь вместе с платформами. В дыму и всплесках огня ничего не видно. Над насыпью едкая пыль, в воздухе запах немецкой взрывчатки. В голове как удары молота, разрывы отдаются острой болью. Я прыгаю с платформы на край насыпи. Мы лежим и бьемся о насыпь, давим ее грудью. В горле пересохло, на зубах песок.

Сверху на меня что-то навалилось. Кажется, что меня живым засыпало землей. Я лежу втиснутый в песок и не могу дышать и крикнуть, что я ещё не умер. Скоро все кончится. Это последние удары и ощущение собственной могилы, сознание скоро померкнет. Каждому из нас достаточно одного близкого удара и тупого всплеска огня. Сопротивляться нет сил. Исчезает надежда и страх. Наступает полное безразличие. Теперь кажется, что на меня сверху наехала колесами платформа. Вот она тяжелая стальная махина проехала по ребрам и завалилась в воду. Нечем дышать.

Мне хочется крикнуть - Постойте! Я еще живой! А из горла вырывается хриплый вздох и непонятное бормотание.

Лежи спокойно! - мысленно говорю я сам себе. Ты уже похоронен! Засыпан землей! Ты уничтожен! Тебе теперь все равно! Другие без могил мертвыми валяются. Тебе еще повезло!

Взрывы и удары подкидывают насыпь. Я пытаюсь подняться на ноги, но не могу. Хочу подтащить к лицу руки, протереть глаза, а рук совсем не чувствую. У меня, их вроде нет.

И вот наступает тишина. Слышны только всплески воды. В ушах появляется небесное пение.

- Какая ерунда! - думаю я. И снова пытаюсь подняться. На мне лежит что-то тяжелое. Один из взрывов был рядом со мной.

Я упираюсь локтями, спихиваю, лежащую на мне тяжесть земли в сторону, земля поддается и с меня вместе с землёй в воду сваливается труп.

Я встаю на колени, ощупываю себя, протираю глаза кулаками, с меня ссыпается слой песка. Поправляю ремень, оглядываюсь по сторонам.

Первая мысль - сколько погибло разведчиков? О солдатах стрелках и обозных, которые были вместе с нами на одной платформе, я не думаю. У них есть свои офицеры, пусть они о них думают и заботятся.

Поднимаюсь на ноги, делаю вверх по насыпи несколько шагов и глазами ищу своих ребят. Рядом поднимается помкомвзвод.

Прямых попаданий в нашу платформу нет. Но где-то, совсем рядом, рвануло несколько довольно мощных взрывов.

Впереди окутанный дымом стоит паровоз. Около него уже бегают и суетятся люди. Откуда-то из под колес вылезает Федор Федрыч. На насыпь с платформы прыгает Серафим Сенько. Двое разведчиков в обнимку остались лежать под телегой.

- Вы чего? - спрашиваю я их. Раненые?

- Нет! Мы просто так!

- Проверь всех ребят! Выясни сколько убитых и сколько раненых! - говорю я помкомвзводу.

- Все кто живы, пусть выходят вперед, к паровозу!

- Полковая разведка выходи! - кричит помкомвзвод.

День клонился к вечеру. Немцы не летают. Собирают полковых саперов ремонтировать пути. Мы проходим мимо. Начальник штаба кричит, обращаясь ко мне:

- Какие потери в разведке?

- В разведке все целы! Две задние платформы оторвало!

Рязанцев строит ребят. Лица у разведчиков не веселые. После бомбежки у всех угрюмый и усталый вид. А чему радоваться?

Мимо идет солдат, он улыбается. У него на лице написано. Смотрите братцы! Меня ранило! Дал бог! Я остался жив!

Мы идем по насыпи, проходим болото, поднимаемся по насыпи и заходим в лес. Здесь мы будем ждать, пока починят путь, подадут состав под погрузку, пока сюда соберутся все солдаты полка. Работают саперы, да санитары подбирают раненых.

Уже в темноте слышим, как, стуча по рельсам, приближается паровоз. Темный контур его освещается горящей топкой снизу. Несколько коротких гудков и он затормозил на опушке леса. Опять погрузка, опять беготня, перезвон сцепных колодок и мы снова покатили по рельсам.

Где и когда мы встали под разгрузку, трудно сказать. Ночь была темная. Снова бегали и кричали. Солдаты еще не разобрались в темноте, а состав тронулся, набрал ход и исчез в темном пространстве.

Остаток ночи мы шли по дороге. Перед рассветом вошли в лес и нам объявили привал. После раздачи пищи солдаты повалились спать и уже забыли о дневной бомбежке.

Потери были небольшие, потому что состав стоял на изгибе двойной дуги. Нам повезло. Мы могли под бомбежкой оказаться и на прямом участке.

До станции Земцы пешком мы добрались довольно быстро. Стрелковые роты, скажу я вам, даже в тыл идут без особой охоты. Смотришь на них, вид у них такой, как будто они снова идут на передовую. Пройдут еще пару километров и протянут ноги.

Полковые разведчики дело другое. Их с полуживой пехотой не перепутаешь. На марше они быстры, а в делах расторопны и проворны. В стрелковых ротах публика хилая. Солдат нынче в пехоту дохлый пошел. У окопников своя неторопливая походка. Жить им на земле осталось немного. Вот они идут и не торопиться. Даже здесь, по дороге в тыл тянут свое земное время.

Перевалив через насыпь и взяв направление на северо-запад, мы стали удаляться от железной дороги. День был ясный и светлый, немецкая авиация больше не летала.

Мы шли по указанному маршруту и с любопытством смотрели по сторонам. Мимо нас назад уходила забытая людьми и богом местность, покосившиеся деревенские избы, огороды, заросшие сорной травой. Повсюду везде торчали прошлогодние засохшие будули.

Деревни, которые мы проходили мимо, казались безлюдными. Но приглядишься, в некоторых домах чувствовалась жизнь. Возле домов, с выбитыми стеклами и заткнутыми тряпьем, бочки с водой, а вдоль заборов сложенные поленицы дров. Человеческое присутствие чувствовалось, но людей не было видно. Они видно прятались от постороннего взгляда. Жизнь людей здесь шла как-то скрытно и незаметно. Возможно, близость станции и частые налеты авиации приучили жителей прятаться и скрываться.

Мелькнет где у притолоки сгорбленный силуэт старухи, встрепенется она пугливо, заслышав топот солдатских сапог, вспорхнет она как испуганная птица и опять кругом все мертво и зловеще тихо.

Мы думали, что по дороге нам будут попадаться обжитые деревни, вспаханные поля и люди занятые работой. Наконец-то мы увидим мирную жизнь, от которой мы долгое время были отрезаны. Но этого не случилось.

Мы идем по дороге и внимательно смотрим по сторонам. Разведчик должен на ходу примечать характер и особенности пройденной местности. На привале я буду спрашивать кто, что видел по дороге. Где переходили ручей? В каком состоянии мост? Мало ли, что я могу спросить.

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: