 |
Боевая судьба М.Ю. Лермонтова
|
|
|
|
Военная служба М.Ю. Лермонтова началась с того дня, когда он был зачислен в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров унтер-офицером Гусарского полка - 14 ноября 1832. Он знал, что здесь его ожидали «маршировки, парадировки», всевозможные ограничения свободы, связанные с воен. дисциплиной, но, приняв решение, он видел впереди не только забавы и пиры, но и долг - защиту родины. М.Ю. Лермонтову было трудно расстаться с его «неблагодарным кумиром» - литературной карьерой, но путь был выбран. В октябре 1832 он писал М.А. Лопухиной: «...если будет война, клянусь вам богом, буду всегда впереди»
В ноябре 1834 года М.Ю. Лермонтов был выпущен из Юнкерской школы корнетом в лейб-гвардии Гусарский полк, стоявший в Царском Селе. Гусары несли караульную службу во дворце, участвовали в придворных празднествах и церемониях. О встрече с поэтом в царскосельском парке рассказал художник Медиков: «Живо помню, как, отдохнув в одной из беседок сада и отыскивая новую точку для наброска, я вышел из беседки и встретился лицом к лицу с Лермонтовым после десятилетней разлуки. Он был одет в гусарскую форму. В наружности его я нашел значительную перемену. Я видел уже перед собой не ребенка и юношу, а мужчину во цвете лет, с пламенными, но грустными по выражению глазами, смотрящими на меня приветливо, с душевной теплотой. Казалось мне в тот миг, что ирония, скользившая в прежнее время на губах поэта, исчезла... Заметно было, что он спешил куда-то, как спешил всегда, всю свою короткую жизнь» [9, ].
Окончив Школу юнкеров, М.Ю. Лермонтов стал образованным офицером, обладающим широким кругозором, знанием воен. истории и основ военного искусства. Однако муштра и запрещение читать художественную литературу сильно ему досаждали, и он мечтал о скорейшем выпуске в корнеты лейб-гвардии Гусарского полка. Произошло это 22 ноября 1834. Служба в полку состояла не только в обычных военных занятиях, учениях, парадах, но и в обязательном посещении придворных балов. 7-м эскадроном лейб-гвардии Гусарского полка, в который был сначала зачислен М.Ю. Лермонтов, командовал Н.И. Бухаров - «столетья прошлого обломок... / Гусар прославленных потомок, / Пиров и битвы гражданин». В полку еще сохранились старые вольнолюбивые традиции.
|
|
|
Вольнолюбивые традиции среди гусар способствовали развитию у М.Ю. Лермонтова привязанности к полку. В «Тамбовской казначейше» поэт писал: «...и скоро ль ментиков червонных / Приветный блеск увижу я...» (лейб-гусары носили алые доломаны и ментики). Белая масть лошадей, присвоенная лейб-гвардии Гусарскому полку, навсегда стала любимой мастью М.Ю. Лермонтова. Службу он нес исправно, но не терпел педантизма в мелочах службы и быта. В издевательском тоне говорится об этом в поэме «Монго»: «...и не тянул ноги он в пятку, / Как должен каждый патриот...». Свой протест против бессмысленных требований великого князя Михаила Павловича (см. Романовы), командовавшего гвардией, М.Ю. Лермонтова осуществлял то явкой на развод караулов с миниатюрной саблей, то - на великосветский бал с неуставным шитьем на обшлаге и воротнике вицмундира. За это М.Ю. Лермонтова отправляли под арест. Но ни Школа юнкеров, ни «большой свет» не смогли заглушить лучших свойств натуры поэта.
М.Ю. Лермонтов был болен, когда он узнал о гибели А.С, Пушкина. Случившееся потрясло его. Но он слишком хорошо понимал причины случившегося. Поэты не были лично знакомы, но когда А.С. Пушкин погиб, М.Ю. Лермонтов мог без труда назвать тех, кого считал виновными. Для него это был очередной акт страшного маскарада: пышно разодетая толпа, смеясь, убивает тех, кто осмеливается быть другим, непохожим на остальных. Он знал, что виновники не будут наказаны никогда.
|
|
|
Биограф М.Ю. Лермонтова Н.Котляровский пишет: «До сих пор во всех своих произведениях Лермонтов был почти исключительно занят самим собою, своим внутренним миром. Смерть Пушкина нарушила обычное течение его дум, и он отозвался на народное горе с такой искренностью, что даже хорошо знавшие его люди не хотели верить правдивой силе его гнева и не могли понять его раздражения»
Таким поразительно искренним и горячим отзывом на гибель А.С. Пушкина стало стихотворение «Смерть поэта». Известно, что М.Ю. Лермонтов написал его в январские дни 1837 года, когда смертельно раненный А.М. Пушкин был еще жив. Первый вариант текста заканчивался строками;
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать.
Но М.Ю. Лермонтову пришлось заспорить о А.С. Пушкине со своими приятелями. Они утверждали, что тот сам виноват в случившемся. Причину трагедии искали в его ревнивости и вспыльчивости. Это возмутило М.Ю. Лермонтова, который был всецело на стороне Поэта. В раздражении он приписал к стихотворению еще шестнадцать строк:
А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения с Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда - все молчи!..
Но есть и Божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!
Стихотворение стало распространяться в списках и вскоре приобрело огромную популярность. Оно восхищало тех, кто скорбел о А.С. Пушкине, а для некоторых это был отчаянно смелый политический манифест, обличение неправедной власти. Разумеется. Делом заинтересовалась тайная полиция. Шеф III отделения А.Х. Бенкендорф докладывал Николаю I «Вступление к этому сочинению дерзко, а конец - бесстыдное вольнодумство. Более чем преступное»
М.Ю. Лермонтова было велено перевести в том же чине на Кавказ, в Нижегородский драгунский полк. Покидая Петербург, поэт передал с Раевским в «Современник» свое «Бородино» - первое стихотворение, которое он сам решился отдать в печать и, если бы его поэтическая карьера на этом пресеклась, то и этого было бы достаточно, чтобы каждый из нас теперь мог без труда процитировать строки о сожженной пожаром Москве и отступивших «басурманах». Описав главную национальную битву, подробности которой были известны ему лишь по рассказам, Лермонтов отправился к полям новых сражений, где теперь ему самому предстояло пролить кровь, свою или чужую. «Вот затрещали барабаны...» - это были барабаны судьбы.
|
|
|
Период первой ссылки был важен для становления личности поэта-воина. На Кавказе он встретился с новыми людьми: это были скромные труженики войны и сосланные декабристы. Здесь М.Ю. Лермонтов ощутил известное сочувствие к себе со стороны начальства и отсутствие постоянной слежки III отделения. М.Ю. Лермонтов в 1837 являлся наблюдателем, а в 1840 прямым участником боевых действий против горцев. Отношение его к военным действиям было противоречивым. С одной стороны, поэт всей душой был на стороне свободолюбивых народов Кавказа, однако, как А.С. Пушкин и декабристы, понимал, что у горцев нет надежды на завоевание полной независимости, и единственный выход состоит в присоединении к России. В «Мцыри» М.Ю. Лермонтов писал:
И божья благодать сошла
На Грузию! она цвела
С тех пор в тени своих садов,
Не опасаяся врагов,
За гранью дружеских штыков.
Пока М.Ю. Лермонтов колесил по дорогам Кавказа, в печати появилось его «Бородино», вышла «Песня про... купца Калашникова», следом за ней «Тамбовская казначейша».
Месяцы, проведенные на Кавказе, сыграли большую роль в формировании мировоззрения поэта, в становлении его творчества. К тому же усилилась его неудовлетворенность военной службой, созрело решение выйти в отставку и посвятить себя исключительно литературной деятельности. Благодаря хлопотам Е.А. Арсеньевой по представлению А.Х. Бенкендорфа 11 октября 1837 М.Ю. Лермонтов был переведен в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк, стоявший тогда в Новгороде. В письме к П.И. Петрову на Кавказ от 1 февраля 1838 он писал о «приятном путешествии» в «великий Новгород, в ужасный Новгород». Поэт ехал в Селищенские казармы Новгородского удела военных поселений в 60 км от Новгорода; для него это - край древней вольности, воспетый декабристами, с одной стороны, и место аракчеевских военных поселений - с другой.
|
|
|
В конце апреля 1838 М.Ю. Лермонтов возвратился в столицу, а 14 мая прибыл в лейб-гвардии Гусарский полк, квартировавший в Царском Селе. Он не терял надежды на отставку, нес опостылевшую после Кавказа плац-парадную службу.
Столкновение и дуэль с Э. Барантом привели к унизительной процедуре допросов и суда, суровому приговору, переводу в Тенгинский пехотный полк. Во время ареста М.Ю. Лермонтова посетил В.Г. Белинский, который пришел в восторг «и от личности и от художественных воззрений поэта». М.Ю. Лермонтов снял свою маски в его словах почувствовалось «столько истины, глубины и простора». Во время второй ссылки Николай I был беспощаден к М.Ю. Лермонтову. Царь выбрал для поэта Тенгинский полк, который действовал на наиболее опасных участках.
Столь суровый приговор - лишь повод проявить монаршее милосердие. Из Петербурга поэта выслали снова, вторично исключив из гвардии, и, что особенно унизительно, его, кавалериста, на этот раз отправили в пехоту, тем же чином. «Счастливого пути, господин Лермонтов, - бросил вдогонку царь Николай, -пусть он очистит себе голову...».
10 июля М.Ю. Лермонтов был уже в Ставрополе и добился назначения в Чеченский отряд Галафеева на левый фланг Кавказской линии. В бою на реке Валерих назначен для наблюдения за штурмовой колонной и должен был действовать в ее составе.
Для выполнения такого поручения надо было обладать мужеством, хорошим кругозором, пониманием обстановки и решительностью. Служба таких адъютантов была сопряжена с большей опасностью, чем в строю. Так, в бою на р. Валерик потери в офицерах строевых частей составили 8%, а среди адъютантов около 20%. М.Ю. Лермонтов участвовал в операциях Галафеева предположительно с 29 июня, а согласно документам с 6 июля 1840. С 6 по 14 июля отряд действовал в Малой Чечне по маршруту: Грозная, Чах-Гери, Ахшпатой, Урус-Мартан, Гехи, Валерик (11 июля), Казах-Кичу, Грозная. В первой же операции Л. проявил себя инициативным офицером. Он выполнял свой долг «... с отличным мужеством и хладнокровием и с первыми рядами храбрейших ворвался в неприятельские завалы» (Щеголев, в. 2, с. 100). В стихотворении «Валерик» сказано:
Все офицеры впереди...
Верхом помчался на завалы
|
|
|
Кто не успел спрыгнуть с коня...
За этот бой поэт был представлен к ордену Владимира 4-й степени с бантом, но командир корпуса снизил представление до ордена Станислава 3-й степени, который М.Ю. Лермонтов также не получил.
В 1840 г. с 27 сентября по 18 октября М.Ю. Лермонтов участвовал в походе на Большую Чечню. В бою 10 октября был ранен Р.И. Дорохов, командовавший «сотней» отборных конных бойцов. В дальнейшем она именовалась Лермонтовским отрядом. М.Ю. Лермонтов, приняв командование, проявил не только незаурядное дарование кавалерийского офицера, но и повседневную заботу о подчиненных, с которыми делил опасности боя и тяготы походной жизни.
Первый биограф Лермонтова профессор П.А. Висковатый, собравший по рассказам очевидцев немало ценных сведений, приводит подробности боевой биографии поэта, характеризующие его как командира и офицера: «Раненный во время экспедиции Дорохов поручил отряд свой Лермонтову, который вполне оценил его и умел привязать к себе людей, совершенно входя в их образ жизни. Он спал на голой земле, ел с ними из одного котла и разделял все трудности похода»
Командующий конницей у ген. П. Х. Граббе, принявшего на себя руководство дальнейшими боевыми действиями, В.. Голицын писал, что трудно было бы подобрать для этой «сотни» более подходящего командира. М.Ю. Лермонтов «...был всегда первый на коне и последний на отдыхе...» (Щеголев, в. 2, с. 124). Голицын представил его к золотой сабле «За храбрость», что предполагало возвращение в гвардию.
В ноябре 1840 года, вернувшись из тяжелой двадцатидневной экспедиции но Чечне, Лермонтов писал из крепости Грозной своему другу Алексею Лопухину: «Может быть, когда-нибудь я засяду у твоего камина и расскажу тебе долгие труды, ночные схватки, утомительные перестрелки, все картины военной жизни, которых я был свидетелем» Рассказать «долгие труды» и «все картины» поэт не успел, хотя и намеревался писать большой роман или даже трилогию «из кавказской жизни». М.Ю. Лермонтов с честью носил мундир русского офицера. Окончив недолгий, оборванный пулей, воинский путь в скромном звании поручика Тенгинского пехотного полка, он достиг небывалых высот в русской батальной поэзии. За строками таких непревзойденных лермонтовских шедевров, как «Завещание». «Валерик» и «Сон» стоит его драматическая боевая судьба.
Друг детских игр, троюродный брат М.Ю. Лермонтова Аким Шан-Гирей вспоминал, что юный Мишель «лепил из крашеного воску целые картины». Иногда сюжетами этих картин служили эпизоды победоносных сражений Александра Македонского с персами. По другим воспоминаниям, среди детских игр Лермонтову нравились те, «которые имели военный характер. Так, в саду у них было устроено что-то вроде батареи, на которую они бросались с жаром, воображая, что нападают на неприятеля»
Эти военные пристрастия опирались, несомненно, на родовую память будущего поэта. Его дальний предок, основатель рода Лермонтовых в России, шотландец Георг Лермонт служил в качестве ландскнехта (наемника) у поляков, но в 1613 году при осаде города Белого был взят в плен и счел за лучшее перейти в ряды московского войска, на «государеву службу». Офицерами русской армии были отец, дед, прадед и прапрадед поэта. Дед по матери Михаил Васильевич Арсеньев, в память о котором М.Ю. Лермонтов получил свое имя, был капитаном гвардии, многие из его братьев - офицерами, а брат Никита имел чин генерал-майора. Один из братьев бабушки М.Ю. Лермонтова, урожденной Столыпиной, Александр был адъютантом Суворова и оставил записки о нем. Ее брат Николай дослужился до генерал-лейтенанта, брат Дмитрий - до генерал-майора, брат Афанасий, которого М.Ю. Лермонтов очень любил и называл «дядюшкой», был награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость», участвовал в Бородинском сражении. [9, ].
С 27 октября по 6 ноября Граббе совершил повторный, не оправдавший себя поход в Малую Чечню. Снова был бой на р. Валерик и опять отличился М.Ю. Лермонтов. С 9 по 20 ноября «Чеченский отряд» действовал в Большой Чечне. 20 ноября в Герзель-ауле состоялся смотр этого отряда военым министром А.И. Чернышевым. Он нашел отряд в расстроенном состоянии, отменил зимнюю экспедицию и распустил войска на зимние квартиры. М.Ю. Лермонтова, проявившего себя отважным офицером, представили к двум наградам с переводом в гвардию.
Хлопоты бабушки о переводе его в гвардию были успешны лишь отчасти, перевести - не перевели, а дали отпуск на два месяца. В столице он появился, как пишет сам, «на половине масленицы», то есть в первых числах февраля 1841 года. В это время вышла вторая книжка «Отечественных записок» со статьей Белинского «Стихотворения М. Лермонтова», увенчанной странным предсказанием о том недалеком уже времени, когда имя М.Ю. Лермонтова в литературе «сделается народным именем и гармонические звуки его поэзии будут слышимы в повседневном разговоре толпы, между толками ее о житейских заботах...» Пророча бессмертие и записывая поэта в классики, Белинский упустил, кажется, из виду, что классики живыми не бывают, а если и бывают, то именно недолго, и слова «ворона-критика» о «недалеком уже времени» приобретают здесь зловещий оттенок. Впрочем, в том же номере помещено и одно из вершинных лермонтовских стихотворений, в названии которого - «Завещание» - теперь очевидна та же мрачноватая символика.
Таким образом, говорить о возможной военной карьере М.Ю. Лермонтова трудно даже предположительно. Он собирался выйти в отставку, издавать свой журнал и писать большой роман из кавказской истории. Двое из его однокашников, повоевав на Кавказе, закончили ратный путь в звании генерал-фельдмаршала, многие дослужились до генеральских погон. М.Ю. Лермонтов же так и остался в нашей памяти поручиком Тенгинского пехотного полка. лермонтов поэт кавказ ссылка
Несмотря на оказанные отличия, боевых наград он удостоен не был, хотя и представлялся своими командирами к ордену святого Владимира 4-й степени. Представление снизили до ордена святого Станислава 3-й степени, но не дали и этого. «Из валерикского представлания меня здесь вычеркнули, - сообщал поэт из Петербурга другу на Кавказ, - так что даже я не буду иметь утешения носить красной ленточки, когда надену штатский сюртук». Князь B.C. Голицын представлял его к награде золотой саблей с надписью «За храбрость», но с тем же успехом.
«Вкус войны» для М.Ю. Лермонтова оказался солоноватым от крови и безмерно горьким.
Земной путь поэта оказался коротким и трудным. Саднящее чувство внутренней боли сопровождало его до самой могилы. «Что же мне так больно и так трудно?» - спрашивал он себя накануне роковой дуэли. А.И. Герцен писал, что у М.Ю. Лермонтова «стих иногда режет, делает боль, будит нашу внутреннюю скорбь»
В стихотворении «Завещание», написанном по боевым впечатлениям 1840 года, можно увидеть предсказание Лермонтовым своей собственной судьбы. [9, ].
|
|
|
