 |
Томас Гарди о войне и патриотизме
|
|
|
|
Из поэтов старшего поколения английской литературы активно откликнулся на военные события лишь Томас Гарди. Антивоенный цикл "Стихи о Войне и Патриотизме" раскрывает всю глубину переживаний и сомнений, охвативших поэта. Казалось, для Гарди война не должна была явиться неожиданностью. Долгое изучение европейских войн предшествующего века помогло ему почувствовать ее приближение. Подобно Роллану, Г. Манну, Уэллсу, Гарди накануне схватки призывал к единению людей ("Его родина"), говорил о необходимости подняться над узким национализмом. Эту мысль он продолжает развивать и в разгар войны. Гарди не был одинок в своих устремлениях, его веру разделяли и молодые "окопные поэты" (заметна перекличка идей в стихотворениях Гарди "Англия - Германии в 1914" и Сорли "К Германии", Гарди "Человек, которого он убил" и Оуэна "Странная встреча" и др.), однако их призывы к человечности звучали гласом вопиющего в пустыне.
Р. Брук о патриотизме
"Окопные поэты" видели войну с иной дистанции, чем Гарди, это не могло не повлиять на их поэзию. "Поэзия траншей" создавалась молодыми поэтами, их реакция на войну была более бурной. Многих из них - Р. Брука, Ч. Сорли, А. Роузенберга, У. Оуэна - смерть оборвала на полуслове. В своем развитии "окопная поэзия" прошла два основных этапа: ранний (1914 - 1915) и зрелый (1916 - 1918).
Чтобы лучше понять значительность изменений, которые претерпела в своем развитии "поэзия траншей", необходимо помнить, что многие из "окопных поэтов" были георгианцами (Р. Брук, А. Роузенберг, Э. Бланден,
. Сассун, Р. Грейвз). Военные стихи Брука, погибшего в самом начале войны - вот с чего начиналась "окопная поэзия". Их всего пять. Появившиеся в "Тайме" под названием "1914" через три дня после его гибели сонеты выражали романтически возвышенные представления о войне юного призывника, впервые направляющегося на передовую. В первый месяц войны, когда еще был жив взгляд на войну как на "горнило очищения", когда англичане верили в то, что их долг - сражаться до победы, сонеты Брука читались без горечи и иронии.
|
|
|
В сонете "Мир" поэт благодарит всевышнего за то, что он "прервал дремоту юности" его поколения и сделал молодых призывников "своими избранниками".
Когда в бою умру я на чужбине,
Считай, что уголок в чужих полях
Навек стал Англией. (Пер.М. Зенкевича).
Таково начало его известного сонета "Солдат". Достаточно сравнить его со стихотворением Гарди "Барабанщик Ходж", чтобы почувствовать различие в трактовке темы. Гарди скорбит о напрасно загубленной жизни, у Брука смерть солдата вызывает поток самых теплых воспоминаний о старой доброй Англии, умытой реками, осиянной солнцем, усыпанной цветами. В сонете легко угадывается автор георгианской идиллии "Старый приход. Гранчестер". "Он облек свой патриотизм в прекрасные слова, но он занял сентиментальную позицию", - таково было мнение юного Ч. Сорли.
"Окопные поэты", несмотря на свою молодость, оказались весьма чуткими к любой фальшивой ноте в стихах о войне. Когда в начале войны в "Тайме" было опубликовано стихотворение Гарди "Мужчины, уходящие вдаль", призывающее солдат честно выполнять долг, тот же Сорли записал в дневнике: "Победа венчает справедливость" - это худшая из строк, когда-либо написанных Гарди, позаимствованная из передовиц "Морнинг пост" и недостойная его, кто никогда не оскорблял Справедливость".
Зигфрид Сассун об ужасах войны
Начавший как истинный георгианец со стихов, лишенных трагического звучания ("Очищение", "Дракон и бессмертие", "К брату"), Сассун быстро прозревает. Его второй сборник "Контратака" (1918) разительно отличается от первого - "Старый охотник" (1917), хотя их разделяет лишь год. Эпиграфом к "Контратаке" Сассун поставил слова из "Огня": "В это скорбное утро люди, измученные усталостью, иссеченные дождем, потрясенные целой ночью грохота, уцелев от извержения вулкана и наводнения, начинают постигать, до какой степени война и физически и нравственно отвратительна. ". Когда Сассун признается, что книга "просветила его", он имеет в виду, что Барбюс помог ему понять истинный характер и причины войны и - что не менее важно - показал, как надо писать о ней. И потому влияние "Огня" сказалось не на тематике, а на видении поэта.
|
|
|
Преодолев ложноромантический подход к войне, поэт заставляет почувствовать невыразимый ужас войны, перечисляя кошмарные детали, ставшие привычными, будничными для фронтовиков. Английский исследователь М. Торп верно отмечает, что "Сассун использовал поэзию как средство дать невоенному миру хоть какое-то представление о буднях фронтовой жизни".
Общее впечатление от "окопной поэзии" Сассуна довольно точно определил Р. Росс: "Это был взрыв раскаленного добела гнева".
Война привела Сассуна к разрыву с георгианцами. Она сыграла роль катализатора в развитии А. Роузенберга, широта эстетических взглядов которого смущала правоверных георгианцев и привлекала таких, как Грейвз, уверенного, что "Роузенберг был рожден поэтическим революционером".
У. Оуэн о науке войны
Окопы, как верно заметил Д. Томас, не лучшее место для поэзии. Но к У. Оуэну, по его собственному признанию, поэтическая зрелость пришла именно здесь. Лучшие его стихи были написаны с января 1917 по ноябрь 1918 года. Первое значительное стихотворение, созданное на передовой, - "Под шквальным огнем". В нем передано мучительное нервное напряжение, изматывающее фронтовиков, их тоска по дому, по теплу:
"Стынут мозги под безжалостными ледяными ветрами, что секут пас.
Уставшие, не смыкаем мы глаз, ибо ночь беззвучна
Убогий восход, собравший на востоке свою бесстрастную армию,
|
|
|
Еще раз атакует трепещущие серые ряды, Но ничего не происходит".
Предпоследняя строфа усугубляет контраст между миром природы и миром людей. Забываясь в мечтах о прошлом, солдаты погружаются в воспоминания о доме: "Наши души медленно движутся к дому, всматриваясь в слабые огни, подобные инкрустациям из темно-красных рубинов, стрекочут сверчки здесь, часами снуют беспечные мыши: ведь это их дом, ставни и двери закрыты, - для нас двери закрыты, - мы возвращаемся к нашей смерти".
"Сострадание и есть поэзия" - эти строки из предисловия к сборнику, который увидел свет после гибели поэта, определяют жизненное кредо Оуэна. И правду он видит не в прославлении героизма, мощи и подвигов: его правда, его поэзия должны стать предостережением.
Таким образом, заслуга "окопных поэтов" в том, что они сказали о войне суровую правду, и к их поэзии приложимы слова Горького о романе Барбюса "Огонь", каждую страницу которого он воспринимал как "удар железного молота правды по всей той массе лжи, лицемерия, жестокости, грязи и крови, которые, в общем зовутся войной".
|
|
|
