Выдержала ли Элиза Дулитл первый экзамен на светском рауте? Оцените ее манеру держаться. Чем объясняются ее промахи? Почему Фредди восхищен ее речевым поведением?

Приемный день у миссис Хигинс.

Горничная (открыв дверь). Мисс Дулитл. (Уходит.)

Хигинс (поспешно вскакивает и бежит к матери). Мама, это она. (Становится за креслом матери и, поднимаясь на цы­почки, глазами показывает Элизе, кто из дам хозяйка дома.)

Элиза. Изысканно одетая, производит такое впечатле­ние своей красотой и элегантностью, что все невольно вста­ют. Направляемая сигналами Хигинса, она с заученной граци­ей подходит к миссис Хигинс.

Элиза (произносит слова с педантичной чистотой, при­ятным, музыкальным голосом). Здравствуйте, миссис Хигинс. Мистер Хигинс передал мне ваше приглашение.

Миссис Хигинс (приветливо). Да, да! Я очень рада вас видеть.

Пикеринг. Здравствуйте, мисс Дулитл.

Элиза. Если не ошибаюсь. Полковник Пикеринг? <...>

Фредди (подходя). Я уже имел счастье...

Миссис Эйнсфорд Хилл (представляя). Мой сын Фредди.

Элиза. Здравствуйте.

Фредди кланяется и, совершенно покоренный, опускается в елизаветинское кресло. <...>

Миссис Хигинс (прерывая молчание). Как вы дума­ете, будет сегодня дождь?

Элиза. Незначительная облачность, наблюдавшаяся в западной части Британских островов, постепенно захватит и восточные районы. Судя по барометру, существенных пе­ремен в состоянии атмосферы не предвидится.

Фредди. Ха-ха-ха! Как смешно!

Элиза. Что тут смешного, молодой человек? Держу пари, я все сказала, как надо.

Фредди. Восхитительно!

Миссис Эйнсфорд Хилл. Надеюсь. В этом году не будет неожиданного похолодания! Кругом столько слу­чаев инфлюэнцы. А наша семья так подвержена ей - каж­дую весну все заболевают.

Элиза (мрачно). Тетка у меня померла, так тоже сказа­ли - от инфлюэнцы. <...> А мое такое мнение - пришили старуху.

Миссис Хигинс (озадаченно). Пришили?

Элиза. Факт!.. Ну, скажите на милость, с чего бы такой здоровенной тетке вдруг помереть от инфлюэнцы! А куда девалась ее новая соломенная шляпа, что должна была до­статься мне? Стибрили! Вот я и говорю: кто шляпу стиб­рил, тот и тетку пришил!

Миссис Эйнсфорд Хилл. А что это значит -пришил?

Хигинс (поспешно). О, это модное светское выражение. Пришить человека - значит убить его. Миссис Эйнсфорд Хилл (Элизе, в ужасе). Неуже­ли вы серьезно думаете, что вашу тетушку убили?

Элиза. Великое дело! Да эта публика могла пристук­нуть ее за шляпную булавку, не то что за целую шляпу... (Окончательно почувствовав себя как дома.) Тут ведь какой переплет получается. Вот, к примеру, человек совесть име­ет. Так трезвого она его ух как заедает, и он от этого на стенку лезет. А долбанет стаканчик-другой, горя как не бы­вало. (К Фредди, который корчится от сдерживаемого сме­ха.) Эй, молодой человек! Вы чего ржете?

Фредди. Ах, эти модные светские выражения. До чего же здорово они у вас получаются!

Элиза. А если здорово, так чего зубы скалить. (Хигин-су.) Разве я сказала чего не следует?

Миссис Хигинс (опередив сына). Нет, что вы, мисс Д улит л!

Элиза. Слава тебе Господи! (Сувлечением.) Я ведь что говорю...

Хигинс (поднимаясь и глядя на часы). Гм...

Элиза (взглянув на него, понимает намек и встает). Про­стите, мне лора идти... Мне было так приятно познако­миться с вами. До свиданья. <...>

Фредди (распахивая перед ней дверь). Вы идете через парк, мисс Дулитл? Позвольте мне...

Элиза. Че-его? Пешком топать? К чертям собачьим!

Все потрясены.

Я в такси еду! (Выходит.)

Пикеринг, задохнувшись от изумления. Падает в кресло. Фредди выбегает на балкон, чтобы еще раз взглянуть на Элизу.

Миссис Эйнсфорд Хилл (все еще не оправившись от потрясения). Все-таки я никак не могу привыкнуть к этой новой манере выражаться.

Отметьте изменения в речевом поведении Элизы Дулитл. Чему теперь у нее можно научиться?

 

X и г и н с (потеряв терпение, вскакивает с места). Где же, черт побери, эта девчонка? Целый день нам ее дожидаться, что ли?

Входит невозмутимая, излучающая приветливость Элиза. Она в совершенстве владеет собой и держится с полной не­принужденностью. В руках у нее рабочая корзинка. Видно, что она чувствует себя здесь как дома. Пикеринг так поражен, что не в силах двинуться с места.

Элиза. Здравствуйте, профессор Хигинс. Как вы себя чувствуете?

Хигинс (поперхнувшись). Как я... (Продолжать он не в состоянии.)

Элиза. Ну конечно, хорошо - вы ведь никогда не боле­ете. Как я рада вас видеть, полковник Пикеринг!

Пикеринг поспешно вскакивает и здоровается с ней.

Сегодня прохладно. Не правда ли? (Садится.)

Пикеринг усаживается рядом с ней.

Хигинс. Со мной вы эти фокусы бросьте! Я сам вас все­му научил, меня этим не возьмешь! Хватит дурака валять! Одевайтесь - и домой.

Элиза вынимает из корзинки вышивание и начинает рабо­тать. Не обращая на Хигинса ни малейшего внимания.

Миссис Хигинс. Право, ты очень мил, Генри! Ни одна женщина не устоит перед таким приглашением.

Хигинс. Оставьте вы ее, мама. Пусть говорит сама за себя. Вы очень скоро убедитесь, что у нее нет ни одной сво­ей мысли, ни одного своего слова - всему научил ее я. По­вторяю вам, я создал ее из рыночных отбросов, а теперь эта гнилая капустная кочерыжка разыгрывает передо мной знатную леди. <...>

Элиза (продолжаяработать и, по-видимому, не замечая его присутствия). Теперь вы меня, наверно, совсем забуде­те, полковник Пикеринг, - ведь ваш эксперимент окончен.

Пикеринг. Не надо так. Вы не должны об этом думать как об эксперименте. Мне больно это слышать.

Элиза. Правда, я ведь всего лишь гнилая капустная ко­черыжка.

Пикеринг (порывисто). Нет!

Элиза (невозмутимо)... но вы для меня столько сдела­ли, что мне было бы очень горько, если бы вы меня забыли.

Пикеринг. Вы очень любезны, мисс Дулитл.

Элиза. Дело не в том, что вы платили за мои туалеты. Я знаю, вы не скупитесь на деньги. Но именно от вас я на­училась хорошим манерам, а ведь без них нельзя стать на­стоящей леди, не правда ли? Знаете, мне было так трудно научиться прилично вести себя, находясь все время в обще­стве профессора Хигинса. Я с детства привыкла вести себя точно так же, как ведет себя он: не умела сдерживаться, кри­чала, ругалась по каждому поводу. Я бы так никогда и не узнала, как ведут себя настоящие леди и джентльмены, если бы не вы.

Хигинс. Ну и ну!

 

Определите приемы демагогического речевого воздействия в речи королевского юрисконсульта, обвиняющего мистера Пиквика в нарушении брачных обязательств (Ч. Диккенс. «Посмертные записки Пиквикского клуба»)

Королевский юрисконсульт Базфаз начал с заявления, что никогда на протяжении всей своей профессиональной карьеры, никогда с той минуты, как он посвятил себя юридической науке и практике, не приступал он к делу с чувством такого глубокого волнения или с таким тяжелым сознанием ответственности, на него возложенной, — ответственности, сказал бы он, которую он не мог бы принять на себя, если бы его не вдохновляло и не поддерживало убеждение столь сильное, что оно равно подлинной уверенности в том, что дело правды и справедливости, или, иными словами, дело его жестоко оскорбленной и угнетенной клиентки, должно воздействовать на двенадцать высоконравственных и проницательных людей, которых он видит сейчас перед собой на этой скамье.

Адвокаты обычно начинают в этом стиле, ибо он создает у присяжных наилучшие отношения с самими собой и заставляет их думать о том, какие они, должно быть, умные люди. Явные результаты сказались немедленно: многие присяжные с большим рвением начали делать пространные записи.

— Вы узнали от моего высокоученого друга, джентльмены, — продолжал королевский юрисконсульт Базфаз прекрасно понимая, что из намеков ученого друга джентльмены присяжные не узнали решительно ничего, — вы узнали от моего высокоученого друга, джентльмены, что перед нами дело о нарушении брачного обещания, возмещение убытков по каковому делу исчисляется в сумме тысяча пятьсот фунтов! Но вы не узнали от моего высокоученого друга, поскольку в задачи моего высокоученого друга не входило говорить об этом, каковы факты и обстоятельства дела. Об этих фактах и обстоятельствах, джентльмены, вы услышите со всеми подробностями от меня, и они будут подтверждены свидетельницами, заслуживающими безусловного доверия, которых я представлю вам на этой свидетельской трибуне.

Тут королевский юрисконсульт Базфаз, сделав устрашающее ударение на слове "трибуна", громко хлопнул рукой по столу и взглянул на Додсона и Фогга, которые кивнули, выражая свое восхищение королевским юрисконсультом и негодующее презрение к ответчику.

— Истица, джентльмены, — продолжал королевский юрисконсульт Базфаз мягким и меланхолическим голосом, — истица — вдова. Да, джентльмены, вдова!

Покойный мистер Бардл, пользовавшийся в течение многих лет уважением и доверием своего монарха, чьи королевские доходы он охранял, ушел почти безболезненно из этого мира, дабы обрести в ином месте то отдохновение и покой, каких никогда не может предоставить таможня.

При этом патетическом описании кончины мистера Бардла которому кружкой вместимостью в кварту прошибли голову в каком-то погребке, голос высокоученого королевского юрисконсульта дрогнул…

 

⇐ Предыдущая1234567Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: