 |
Николай КУЦКО
|
|
|
|
Николай КУЦКО
Проза
в стихах
Стихи
* * *
Я хотел бы стихи написать,
И, быть может, я их напишу, коль не струшу.
И хочу, чтоб они призывали к добру и любви
Я хотел бы вложить в них и силу, и душу,
Чтобы выразить в них сокровенные чувства свои.
Ну а если они не найдут своего адресата
И меня не поймут, ведь не всякого сразу поймешь,
Я, наверно смирюсь,
Стану я добиваться шестого разряда:
Ремесло – это хлеб, и без этого не проживешь.
Я скажу «Ерунда! » И не стану жалеть я об этом,
И не стану грустить, над пропавшим талантом скорбя.
Это к лучшему, даже,
Ведь, если б, и стал я поэтом,
То, наверно, плохим – не хватает мне веры в себя.
Только, если, когда, всколыхнутся опять мои чувства
Так бывает порой,
И за это великому Богу хвала!
Мне плевать, что не мне предназначено жить для искусства,
Я опять напишу что-нибудь. Вот такие дела.
1987 г.
* * *
Стихи рождаются из букв,
Когда-то писанных тобою,
Из радостей твоих и мук,
Что стали вдруг единой болью.
Стихи рождаются из слов,
Что, как сквозь фильтр, прошли сквозь сердце,
Из позабытых детских снов,
Что в памяти смогли воскреснуть.
Стихи рождаются из фраз,
А также знаков препинаний,
Из встреч, свиданий и прощаний,
Из всех, кто окружает нас.
Они рождаются в домах,
И у костра, вдали от дома,
Где крики птиц ночных в ветвях,
И нет ни близких, ни знакомых.
|
|
|
Они рождаются в пути,
Или когда лежишь в больнице,
И дальше некуда идти,
А за окном снуют синицы.
Или в заснеженной глуши,
Или в песках пустынь безводных,
Стихи рождаются, чтоб жить,
И вдохновлять, и звать на подвиг.
* * *
Говорит мне отец, времена, мол, такие настали,
Без диплома теперь никуда, ни в глуши, ни в Москве,
Часто он устаёт, мне подолгу читая морали,
Пробуждая сознанье в моей, безнадежно дурной, голове.
Дураком в наше время, ну разве быть может досаднее?
Ты же мог бы дерзнуть, тут любые издержки не в счет.
И зарплату б имел, быть с деньгами все ж как-то приятнее,
Плюс к тому уваженье людей и, быть может, почет.
Ты ж еще не устал, и еще не попробовал горя сам,
И семью не завел, хотя этому тоже свой срок,
А на должности б стал, научился б кричать грубым голосом,
В кабинете б сидел и плевал целый день в потолок.
Мог всего бы достичь, хотя может чего и не сразу бы,
Тут упорство лишь надо, без всяких «люблю», «не люблю»,
Но зато уж потом ты бы жил, как у бога за пазухой,
Или, как говорят по-другому, как кум королю.
Что ему отвечать, и какие тут могут быть реплики?
Не могу ж я сказать, что в восторге от жизни своей,
И что нравится мне быть с четвертым разрядом электриком,
И мечтаю всю жизнь получать по 120 рублей.
Кое в чём-то он прав, хоть и счастье не в деньгах, наверное,
Но воспитывать, видно, меня теперь поздно уже,
Не могу я никак, так что, в этом дела мои скверные,
Заниматься отчаянно тем, что противно душе.
1989 г.
* * *
Мне, наверно, вовек не забыть этот лес,
Этой дивной природы величье,
И преданья о том, полны всяких чудес,
И его колдовское обличье.
|
|
|
Мне особенно нравится быть здесь весной,
В пору первой листвы появленья.
Когда дышит все свежестью и новизной,
Будто празднует лес день рожденья.
И звучат возвратившихся птиц голоса,
Нежно почки желтеют на вербах,
И сияет высоких небес бирюза,
И цветенье подснежников первых.
На листвы прошлогодней, пожухлой, коврах
Черемши пробивается зелень,
И березовый сок бродит в белых стволах,
Только, вот, вечно хмурые ели.
Не меняя наряд свой, стоят, как всегда,
Озирая спокойно пространство,
В пору летней жары, и зимой, в холода,
Сохраняя свое постоянство.
Я сажусь на поваленный ствол на краю,
Хоть устал, но пришёл я не зря ведь,
Где увидишь такое ты, разве в раю?
Может так, только трудно представить.
И хоть больше влекут нас теперь города,
И другие сейчас интересы,
Только этих мне мест не забыть никогда,
Не забыть мне свидания с лесом.
1989 г.
* * *
На прилавках лежат папиросы,
Сигареты, конфет пирамиды,
Вот гурьбою заходят матросы
Через двери, что полуоткрыты.
Средь минут своего распорядка,
Как-то время свободное выбрав,
И заходят они не в «парадках»,
А в беретах, и в робах навыпуск.
Только нет тут причин удивляться,
Размышляя над этим подолгу,
Ибо здесь магазин номер двадцать,
Называемый Военторгом.
Покупают конфеты и нитки,
Покупают галун на погоны,
Шоколадные сладкие плитки,
Мыло, пасты, одеколоны.
Про запас покупают иголки,
И пакетики берут с мармеладом,
И разглядывают на полках
Даже то, что сто лет им не надо.
То лохматые шапки-ушанки,
То материи всякой отрезы,
Всё здесь напоминает «гражданку»,
И, почти, никакого железа.
Ни орудий брони, ни снарядов,
И гул дизелей не раздается,
А в огромном окне квадратном
Золотистое светит солнце.
Подавая рубли или трёшки,
Без привычки смущаясь при этом,
Извлекают их из-под обложки
Комсомольских и военных билетов.
Здесь пора бы уже закругляться,
И обратно пора торопиться,
На прощанье смерив пристальным взглядом,
Симпатичную продавщицу.
И уйдут на корабль свой обратно.
|
|
|
Ничего не случилось, но, будто,
Здесь закончился маленький праздник,
Дальше снова обычные будни.
Будет снова тоска от разлуки,
В белой пене морские дороги,
Будут снова задраивать люки
По сигналу учебной тревоги.
И, возможно, дурея от качки,
Проклинать будут свой день призыва
И, взирая на кнехты и мачты,
Будут думать о детстве счастливом.
Но настанет пора возвращаться,
И, конец отмечая ученьям,
Вновь придут в магазин номер двадцать,
И возьмут молока с печеньем.
* * *
Гуляю в саду под сливами,
От ветра ветки качаются.
Все люди хотят быть счастливыми,
Да, только вот, не у всех получается.
А иначе и представить немыслимо,
Вот такие даёт жизнь уроки нам,
И становятся люди завистливыми,
И становятся люди жестокими.
Ах, и где же взять столько счастья бы,
Чтобы всем его хватать стало,
Чтобы все люди стали счастливыми,
Как это в сказках бывает старых.
Чтобы стали вдруг люди ласковыми,
И отзывчивыми, и добрыми,
Чтобы жили в любви и согласии,
Чтобы жили счастливо и долго.
* * *
Порою хочется немного погрустить
И в детство хочется, порою, оглянуться.
И вот решил свою я школу посетить,
Чтоб хоть на миг к тем дням душой вернуться.
А вот и школа, всё здесь, как тогда,
Места вокруг знакомые такие.
Ну, в общем, школа, в основном, всё та,
Вот только люди, в основном, другие.
Все тот же класс со щелями в полу,
Случалось разное, и часто мы шалили,
Вот там когда-то я стоял в углу,
А там стекло случайно мы разбили.
Воспоминания приходят вновь и вновь,
И возвращают в дни прошедшие обратно,
А тут сидела моя первая любовь,
И безответная, как это ни досадно.
А за окном всё так же облака
Плывут куда-то, травка зеленеет,
А там курили мы исподтишка,
Стремясь на взрослых походить скорее.
Друзья по школе, где они сейчас?
Мы здесь премудрости все вместе постигали,
И сам я у доски стоял не раз,
|
|
|
И у неё меня хвалили и ругали.
Ругали чаще, честно говоря,
Хоть это мне и неприятно было слышать,
Ну, так ведь, это же, наверно, и не зря,
Хотели, значит, чтобы толк какой-то вышел.
Хотели, видимо, мои учителя,
Чтоб вел себя я правильно и чинно.
И жил, извилинами, значит, шевеля,
И стал когда-нибудь достойным гражданином.
Пусть позабыли все они меня давно,
Других выводят в жизни путь-дорогу,
А мне вот как-то и теперь не всё равно,
Что обо мне они подумать могут.
Наверно, легче стало б на душе,
Если бы, вспомнив обо мне, случайно, может,
Сказали б: вот, мол, он, хоть и дурак, конечно же,
Но парень неплохой, вообще то, всё же.
И я бы тогда понял заодно,
О прошлых днях нисколько не жалея,
Оно, ведь, и учителям не всё равно,
Какими мы становимся взрослея.
* * *
Он прошел сквозь огонь и сквозь воду,
Но настигнут был пулей в бою том.
Он погиб, защищая свободу,
И не важно, свою, или чью-то.
В жизни был он весёлый и сильный,
А теперь его больше не стало.
И из части он в край свой родимый
Был отправлен в гробу из металла.
Хоронили под вечер в субботу,
Горю матери нету предела,
Что за прок ей, что он «за свободу»,
А свобода – великое дело.
* * *
Проходим в школе о движении планет мы,
И об эпохах, даже, знаем допотопных,
И, хоть, наука утверждает: Бога нету,
А люди всё же в Бога верят. Так удобней.
И ныне люди, обращаясь к Богу,
Хотят в награду получить от него счастья.
Несут в мольбах ему заботы и тревоги.
Не все заботы понесёшь к начальству.
Хоть не у всех, конечно, это в равной мере,
Ведь все мы чём-то не похожи друг на друга,
Но слишком рьяным атеистам я не верю,
Не приходилось им, наверно, в жизни туго
Когда отчаянье, порой, мне душу гложет,
И жить невмочь, и удавиться страшно,
Я про себя взываю к Богу. Он поможет.
А есть Он, нет ли, так ли это важно?
|
|
|
