Глава 2 - Конфликты на конфликте

 

Прошла неделя после той перепалки. С женой Андрей помирился, с тещей отношения все равно оставляли желать лучшего, и осадок от сказанных в тот вечер слов все же остался. Всем казалось, что тот вечер был каким-то странным, непонятным пока никому и переломным. Что-то постепенно умирало, уходило, как туман с первыми лучами солнца. Любовь, нежность, привязанность в Лене, к Маше, жене, матери его ребенка, постепенно отодвигались на второй план. Ежедневная рутина на работе, рутина в отношениях для мужчины становились той ношей, которая, словно груз, висела и не давала, как стало казаться Андрею, подняться, воспрянуть духом. Время от времени приходили мысли, что, возможно, именно семья являлась тем фактором, который не только убивал в Андрее стремление что-то поменять в жизни, но и разжигал в нем уныние.

Он, конечно, держал эти мысли в себе, старался им не поддаваться, не хотел верить, что все это может быть правдой. Но мысли, как тектоническая магма, пробивались и когда-нибудь должны была выйти с оглушительной силой и ревом наружу. Но сейчас ему было проще уходить от размышлений и погружаться в бесконечную рутину работы и семейных дел.

«Любимая» теща, бескомпромиссная старая женщина, как после скандального вечера, так и в это утро четверга как ни в чем не бывало пришла помогать дочери по хозяйству. Увидев, что борщ остался на плите никем не съеденный, она разразилась бурей эмоций, высказала свое недовольство дочери по телефону, а так как на вечер ужин был уже готов, принялась подметать и мыть полы в квартире дочери. Елизавета Михайловна воспринимала готовку и уборку в квартире зятя и дочери как свою непосредственную обязанность, не понимая, что тем самым мешает нормальной семейной жизни не только своей дочери, но и ее молодого мужа.

Все было, как всегда. Скандал стал обыкновенным фоновым звуком, который никак не влиял на происходящее. Теща приходила к ним в квартиру, готовила ужин, помогала с уборкой, давала наставления по поводу воспитания внучки и сидела с ней. А потом отводила Лену на вокал или в художественную школу и снова возвращалась сидеть на кухне до прихода любимого зятя. Могло даже показалось, что в доме завелась вторая жена – этакая заботливая альтруистка. Ан нет. Каждый вечер на кухне сидел не добрый ангел, а старая, нервная фурия, которая все больше и больше раздражала Андрея. Но справиться с ее негативным влиянием он никак не мог.

Всю неделю Андрей приходил с работы, выслушивал разговоры тещи и не мог остаться наедине с супругой. После ухода Елизаветы Михайловны оставались считанные минуты, чтобы лишь несколькими фразами обмолвиться с женой о предстоящих планах, принять душ и погрузиться в крепкий сон. Андрей даже начал думать, что и не может быть как-то иначе. Рутина семейной жизни довела мужчину до автоматического поведения. Иногда накатывали эмоции, и жене порой даже казалось, что он ее обнимает, но обнимает, скорее, во сне, неосознанно. Она тоже ничего уже не ждала и, похоже, руководствовалась чувством долга – ведь у них есть ребенок, обязанности. Отношения стали некой квинтэссенцией взаимных обязательств.

Да и работа – это такая же странная, но еще более нелепая рутина, которая раздражала даже больше, чем старуха-теща. Завуч школы – «собачья работа». Андрей постоянно заставлял делать других учителей ту работу, которая, по его собственному мнению, не совсем годилась для учителя. Ежедневно заполнялась масса бумаг: отчеты, учебные программы, документы для подготовки к конкурсам, олимпиадам, аттестациям. Бумажная волокита, работа с учеными таблицами, графиками, проверка и перепроверка отчетов учителей, звонки, письма, административные дежурства, поездки на совещания и все такое прочее уже давно перестали быть деятельностью, которая приносила удовлетворение. Стало очевидно, что такая работа разочаровала молодого завуча и постепенно убивала в нем запал былого идеализма. Куда девалось его стремление изменить школьную систему, настроить ее на нормальный человеческий лад?

Больше всего Андрея поражало равнодушие коллег к его нововведениям. Недавно им было предложено перевести большую часть учительской документации в электронный документооборот. Но для этого надо было буквально заставить всех педагогов работать в электронной системе. Молодые учителя без проблем восприняли инновацию. Но пожилые коллеги отнеслись к происходящему скептически. Масло в огонь подливала и директор, которая не только не стремилась помочь Андрею, но порой даже мешала, вела двойную игру, тем самым подрывая авторитет завуча в школьном коллективе.

Недавно на работе произошел досадный случай, который не только вызвал бурю негодования у Андрея, но и вообще, как тогда показалось, обнажил всю безнадежность системы воспитания в школе.

Все случилось, как всегда, неожиданно. Дочка Андрея Лена, творческая натура, еще в первом классе стала более чем ответственно относиться к учебе. С одной стороны, на это повлияло то, что ее отец работает завучем в школе, а с другой стороны, девочка со всей серьезностью понимала важность обучения, которое ей это нравилось. Одно только мешало ей учиться в школе: у девочки имели место определенные проблемы с учительницей по поводу внешнего вида. Лена всегда одевалась, как творческая натура. Еще в шестилетнем возрасте она научилась делать себе модные прически, интересовалась экстравагантными юбками, разноцветными футболками и т. д. Не сказать, что внешний вид девочки был излишне вычурным, но вызывал определенное внимание не только со стороны учителей, но и со стороны одноклассников. Но Лене нравилось быть особенной, а самое главное, отец поддерживал в ней стремление быть личностью, проявлять индивидуальность, развивать в себе чувство любви к своим желаниям, хобби и ценностям.

Однажды после совещания у директора, когда Андрей остался решать другие задачи с руководителем, в кабинет вошла учительница Лены и надменно сказала:

– О, как хорошо, что вы здесь! Я бы хотела поговорить по поводу внешнего вида вашей дочери. Это недопустимо!

– Что недопустимо? – спокойно уточнил Андрей.

 – То, как она одевается. Вы как завуч школы прекрасно нас понимаете, – она сделала демонстративно ударение на слове «нас». «Что она имела в виду? Нас, учителей, или меня с директором? » – пронеслось в голове у Андрея.

– Я не вижу здесь ничего плохого, внешний вид мой дочери не мешает ей учиться, а наоборот, отражает ее творческую индивидуальность. Она ответственнее всех в классе относится к учебе, и у вас никогда не было в ее адрес замечаний.

– Ну как это не было? У меня постоянно были замечания по поводу внешнего вида. Я еще в «подготовишке» обращала ваше внимание на ее прически и одежду. Дети в классе и их родители интересуются, можно ли и другим так же одеваться. А если они последуют ее примеру? – с негодованием продолжала учительница, посматривая на директора, которая в тот момент определенно выбрала сторону возмущающегося педагога, но ждала удобного момента, чтобы вставить свое решающее слово.

– Они не будут одеваться, как моя дочка, у родителей не хватит воли, а у детей ума и фантазии. Сейчас они должны просто принять мою девочку такой, какая она есть. Я не собираюсь ей запрещать одеваться так, как ей хочется, – уверенно ответил на вызов Андрей, отвернувшись от директора в сторону учительницы, стоявшей возле двери.

– Андрей Сергеевич, мне тоже не нравится, как ваша дочка одевается. Это образовательное учреждение, а не бордель. У нас белый верх, черный низ. Ваша дочка должна это понимать и одеваться в соответствии с уставом школы, – облокотившись на стол локтями, сказала сидевшая в кресле директор. Ее решающее слово было более чем обидным и несправедливым и неумолимо вело к повышению градуса скандала. Андрей должен был защитить свои принципы и честь свой дочери.

– В борделе тоже могут одеваться в школьную форму. Одна лишь разница: там работают не дети. Моя дочка одевается так с детского сада, у нее тяга ко всему творческому, она играет сценки, прекрасно поет, постоянно рисует и занимается моделированием новых платьев. Я считаю это полезным и не собираюсь что-либо менять! – прозвучал непреклонный ответ.

Несогласие с мнением директора вызвало недопонимание и со стороны директора, и со стороны учительницы начальных классов. Однако Андрея не отпускало какое-то странное желание взбунтоваться против начальства, а также системы образования и воспитания в целом.

Скандал накалился. Троица еще долго спорила о том, как одеваться Лене. Директор тут же припомнила не только все просчеты молодого завуча, но и невыполненные им рабочие задачи. Складывалось такое впечатление, что разверзлась бездна и из нее выплеснулись наружу вся желчь, боль и разочарование. Андрей был на взводе, защищая себя, защищая дочку, отвечая на агрессию директора не менее жгучей агрессией. В итоге, когда он вышел, его не покидали ощущение разочарования в работе и желание побыстрее убраться из школы. Но деваться было некуда, началась вторая смена, а у него было еще три урока в старших классах. Конфликт нужно было проглотить и идти на занятия.

Новый конфликт с директором не заставил себя долго ждать. Буквально на следующий день в это же самое время в его кабинет зашла заместитель по воспитательной работе с информацией, что надо срочно поговорить с одной десятиклассницей, которая была кандидаткой на отчисление из школы из-за внешнего вида. В отличие от его дочки, которая одевалась прилично, хоть и в творчески рваные юбки, комплектовавшиеся с вышитыми футболками, у десятиклассницы вид был непристойный.

Даша (так ее звали) стояла в кабинете директора в наряде а-ля бордель: черные в сетку колготки, кожаная короткая юбка и рваная серая футболка. Кандидат на отчисление испуганно озиралась по сторонам. Она знала, что Андрей Сергеевич, хоть и не сторонник подобной одежды, но катастрофой ее не считает.

Беседу начала директор:

– Вот видите, до чего может довести творческая натура. Мы Дашу предупреждали, как вы знаете, много раз, звонили ее маме, и, помните, даже вы участвовали в нашей беседе на прошлой неделе. Но толку мало, придется принимать меры. Такой внешний вид недопустим в нашей школе. Что вы скажете по этому поводу, Андрей Сергеевич?

Андрей все понял. Это был камень и в его огород. Директор создала условия, при которых он должен был с ней согласиться. И девочку тогда отчислят. Но, согласившись с директором, он проиграет, и весь вчерашний обмен мнениями станет бессмысленным. Андрей предпочел не играть в эту игру:

– Валентина Петровна, – начал он отвечать директору, – я понимаю, почему вы пригласили меня сюда. Я считаю: это непрофессионально, используя прецедент с Дашей, намекать на мою ситуацию, тем самым унижая меня. Мое мнение по поводу моей дочери остается прежним. А по поводу Дарьи скажу следующее: я не хотел бы, чтобы ее отчисляли из школы из-за внешнего вида, тем более что она выровнялась в учебе и делает значительные успехи по истории и обществознанию.

Слова Андрея Сергеевича произвели неоднозначную реакцию. Директор была крайне недовольна своим завучем, в том числе тем, как он жестко ей ответил и поднял тем самым свой авторитет в глазах ученицы. Валентина Петрова давно хотела отчислить Дарью Петрову из школы, и сейчас ей нужно было согласие Андрея Сергеевича, которое она не получила. Что касается Даши, она сидела молча, смотрела в пол, и было очевидно, что ей сейчас очень плохо и стыдно. Стыдно отчасти и потому, что она очень уважала своего учителя и не хотела доставлять ему проблемы. Но более всего ей запали в душу его слова по поводу ее успехов в учебе. Для себя она уже все решила: если ее не отчислят, она будет одеваться по-другому и старательно учиться.

Но Дашу Петрову отчислили. После того как Андрей вышел из кабинета, директор снова собрала консилиум учителей и вместе с социальным педагогом выдвинула решение отчислить ее из школы. Андрей узнал об этом на следующей день во время урока, когда дети ему все рассказали. Ярость, злость – вот те чувства, что разъедали добрую душу Андрея. Он не думал уже об уроке, об образовании, о воспитании. Он хотел бунтовать, он хотел злиться, он хотел показать директору, учителям, всей системе образования свое возмущение. Работать не на благо, а вопреки – вот к чему подталкивала вся эта ситуация.

Обуянный этими чувствами Андрей сидел в своем кабинете, думая о нелепости и глупости случившегося, когда телефон издал звук, оповещающий о приходе СМС-сообщения. Андрей прочитал эсэмэску и улыбнулся. Сообщение было от Дарьи: «Спасибо за веру в меня. Я в другой школе буду исправляться». «Надежда еще есть», – отметил про себя Андрей. И ему стало немного легче.

Поражение Андрея в этой истории было определяющим. Он злился на все: на директора, на систему образования, на учителей. Но самое отвратительное чувство он испытывал к себе. Разочарование, бессмысленная трата времени на работе, нервная обстановка дома – все это вместе взятое расстраивало его еще сильнее. До конца недели оставалось еще несколько рабочих дней, но уже совсем не хотелось ничего делать. Ни на что не было сил. Все казалось бессмысленным и пустым.

Сегодня Андрей хотел провести время в баре и почему-то вспомнил про те времена, когда он охотно выпивал с друзьями, а точнее с одним другом. И именно ему Андрей решил позвонить.

Разговор был коротким и отрывистым:

– Привет, Юра. Как дела?

– Здоров, отлично, а как ты? – голос старого друга вдохновил и взбодрил унылого Андрея.

– Да ты знаешь, не хочу тебя грузить. Просто хотел бы встретиться с тобой на днях.

– Супер, я только за! Слышишь, а давай сегодня, если у тебя нет работы.

– Да, сегодня очень хорошо. Тогда давай на нашем месте.

– Все, договорились, дружище.

Приятель Андрея Юра был рад их встрече и явно позитивно настроен. Видимо, что-то действительно поменялось в его жизни. Андрей с ним часто «зависал» в разных барах, а чаще всего в трех. Но на сей раз выбор пал на небольшое и тихое заведение в центре города.

Бар, где Андрей с другом проводили вечера, они называли «колоритное место». Андрей тогда был простым учителем, а Юра время от времени где-то подрабатывал. Бар назывался «Solo Rock». Он занимал цокольный этаж большого дома на центральной улице и действительно отличался колоритным и брутальным дизайном. От его темных стен веяло приятной гарью. В баре была сцена, на которой время от времени играли какие-то молодежные группы. Хозяин был поклонником рока, поэтому тихая музыка в этом заведении никогда не звучала. Да это и не нужно было мужикам, которые приходили сюда «культурно отдохнуть», послушать или рассказать истории, излить душу незнакомому собутыльнику... И вообще Андрею как столичному интеллигенту очень нравилось то, что здесь посетители не напивались. А аура этого бара с мужским характером была наполнена эмпатией и солидарностью.

Сегодня играла музыка 90-х. Андрей, как всегда, пришел в бар первый. Купил две бутылки пива, спросил про местный алкогольный рацион и стал дожидаться приятеля. «Хм, ничего не меняется, как приятно, что многие вещи сохраняются, и это хорошо», – про себя отметил он. Бар действительно был прежним, и за три года с последней их с Юрой встречи практически не изменился, если не считать обновленной сцены, где уже сейчас суетились подростки, видимо, местная любительская группа. А значит, будет интересно. Настроение у Андрея заметно поднялось.

А вот и Юра подошел, он, как всегда, заставил друга немного подождать. «И это не меняется», – с улыбкой отметил Андрей, глядя, как его приятель стремительно спускался по лестнице прямиком к нему.

– Здорово, дружище, рад тебя видеть. Наше место, как я вижу, без изменений, – Юрий огляделся по сторонам, и на его большом красном лице появилась восторженная улыбка. – Так, ну рассказывай, что случилось. Я еще на прошлой неделе почуял исходящий от тебя негатив. Рассказывай, Андрей. Пиво – это у нас, как я помню, только начало.

– Д а, ты, Юра, верно заметил. В последнее время мне сложно, да нет, уж так хреново, что больше не могу спокойно все переваривать.

– Рассказывай, дружище, – громко сказал Юрий, а потом сглотнул пенного напитка и посмотрел прямо в упор на Андрея, как любил делать всегда.

Иногда мужчине сложно жаловаться на жизнь, и этот стереотип не позволяет избавиться от проблем. Напротив, боль и агрессия только накапливаются и приводят к унынию. Андрей как раз пребывал в таком состоянии, когда черная полоса в жизни, казалось, грозила обернуться затяжной депрессией.

Именно поэтому он рассказал другу все. Про отвратительное психологическое состояние, которое было связано с работой, а точнее разочарованностью в ней, про агрессию к директору и учителям. Он рассказал про свою дочку и про ту девочку-десятиклассницу. Про свою супругу, отношения с которой близились к тотальному разладу и, возможно, к разводу. Про талантливую дочку, которая вынуждена слышать дома скандалы, видеть грустного отца и разозленную мать. Он рассказал, конечно, и про тещу, которая, как он считал, создает большие проблемы в его семье. Он с удовольствием запретил бы ей к ним приходить и, чтобы ее реже видеть, был уже готов на переезд в другую часть города, поближе к работе жены. Только это привело бы к явному краху отношений, потому что теща имела очень сильное влияние на его супругу и дочку. Запланированный разговор с другом превратился в сплошной монолог, в котором Андрей все изливал и изливал душу, а Юрий, допивая уже третью бутылку пива, внимательно слушал его с невозмутимым выражением лица, которое внушало доверие и радость от того, что понимание и мужская солидарность во всем будут Андрею обеспечены.

– Да уж. Вот это тупик, нет, я бы даже сказал, это западня, и ты в нее попал, мой друг. Но вот что я тебе скажу: из всего есть выход. И можно на все истории, которые произошли сейчас с тобой, посмотреть с двух сторон. Это кризис, и из него есть выход. Я тебя сейчас слушал и понял одно: тебе надо выбираться из этой ямы, меняя свое мышление. Вот посмотри на меня. Ты же помнишь, какой я был раньше.

А ведь действительно Юрий очень изменился. Стал бизнесменом, ходит в костюме. И это всего лишь спустя два года после того, как они по непонятным причинам перестали общаться. Сейчас у Юры активная жизненная позиция, он занимается любимым делом, позитивно настроен и весьма дружелюбен с тем, с кем не общался два года. А ведь могло быть все иначе. Андрей наконец-то сглотнул уже теплое пиво и посмотрел на друга. Да, Юра – убежденный пьяница и чудак – заметно изменился. Теперь Андрей хотел услышать его историю.

Но Юрий был немногословен, он сразу приступил к делу:

– Помнишь, я тебе еще в пиццерии рассказал про психолога. Так вот, она мне очень помогла, точнее ее методы. Тренинги и общение с ней меня изменили. Я за короткое время прокачался и сейчас с удовольствием хожу на консультации. Может, и тебе попробовать, а? Хуже-то не будет. Она крутая тетка, вот поверь мне.

Андрей согласился, что действительно есть смысл пойти на тренинги или хотя бы попробовать. В любом случае хуже не будет, а Юрий на своем примере показал, что из несерьезного пьяницы вполне может получиться бизнесмен и позитивный человек. Надо однозначно набрать номер из визитки и записаться на прием. Тем более она будет в городе еще целый месяц.

Друзья выпили еще по одной кружке пива и уже под вечер разошлись. Каждый отправился по своим делам. Юра, видимо, уехал к той интересной даме, с которой, судя по разговорам, познакомился совсем недавно. А Андрей отправился к жене. Он вспомнил ее недовольное лицо, унылую кухню, в которой происходит все то, к чему совершенно не хочется возвращаться. «В офис психолога я сегодня же позвоню и договорюсь о встрече», – решил он.

При этом все вокруг так и настраивало на позитивные мысли. На улице было темно, но так необычно, как в принципе не бывает в первые числа декабря, – без осадков и ясно. Обыкновенно несклонный к романтике, Андрей ехал, не спеша, и время от времени поглядывал на звездное небо. «Да, россыпи звезд так хорошо могут быть видны только в маленьком городке, чего не заметишь в душном мегаполисе» – думал он. И вспомнились школьные и студенческие годы, когда Андрей неудержимо шел к своей мечте, участвовал в десятках проектов, настраиваясь на бешеный темп большого города. Какой он был тогда активный и знать не знал, что такое депрессия, которая могла вот-вот его поглотить, а быть может, уже поглотила.

За этими размышлениями, за думами о возможном визите к маме в Москву одному или с семьей на зимних каникулах он припарковал машину, нащупал брелок от домофона и уверенно направился к своей квартире. Да, определенно увереннее, чем обычно. Но уверенность быстро сменилась растерянностью, так как из-за неплотно закрытой двери он расслышал командно звучащий голос тещи. Она вела с любимой внучкой, как она это сама называла, педагогическую работу:

– Мультфильмы смотреть долго вредно!.. И не надо возражать!..

Голоса Лены слышно не было, но не это возмутило Андрея так сильно. Он буквально оторопел от следующих слов:

– Научилась, наверное, у папы со всеми ругаться! Его скоро могут уволить из-за его постоянных споров! И ты туда же.

Когда пальто было повешено, а портфель поставлен на привычное место, Андрей уже закипал от злости и негодования. Конечно, он осознавал, что его атаки на тещу были сродни булавочным уколам, но все равно иного способа исправить ситуацию он не видел или просто не знал о нем.

– Как так можно говорить! – выпалил он, стремительно входя в комнату дочери, где разворачивалось действо.

И, что самое удивительное, Елизавета Михайловна лишь на секунду стушевалась, осознав, что застигнута врасплох.

– Что? – собирая все свою уверенность и немного выгибая спину, начала она. – Дочь твоя неугомонная и хочет все время развлекаться, когда мамы нет дома. Нет, конечно, я Машеньку понимаю, она работает не покладая рук, и у нее ночная смена сегодня. Но замечание я обязана сделать, кто же еще...

«Любимый прием», – с горечью подумал Андрей. Теща весьма умело уходила от ответа, переходя на обсуждение недостатков других людей. И, как всегда, не обращала внимания на его возражения.

– И поэтому я сегодня, раз уж остаюсь ночевать, прослежу, чтобы уроки были выучены.

Лена смотрела с мольбой на отца. И он так же смотрел прямо ей в глаза. Отец и дочь знали прекрасно, что кто, как не Лена, заслуживает отдых, особенно в пятницу. Быть может, пиво, быть может, слова Юрки, быть может, особая атмосфера вечера, быть может, подавляемая много месяцев обида на злостное вмешательство Елизаветы Михайловны в воспитание первоклассницы-дочери дали о себе знать, и он довольно грубо ответил:

– Не вам это решать.

«Одной упущенной возможности достаточно», – думал он об отчисленной ученице. А Лена, услышав внезапные слова поддержки, даже зажмурилась, подтянув ножки в розовых колготках на диван и обхватив их руками. Андрей продолжал:

– Сегодня уроки она не будет учить вообще. А вам лучше идти домой и отдохнуть, день у всех был нелегкий.

– Как? – только это и смогла вымолвить теща. – Как будто ты, Андрей, в состоянии о ней заботиться, как будто ты сможешь приготовить... – но она не смогла договорить, так как он впервые в жизни повысил на нее голос.

– Смогу, очень даже смогу! Хватит относиться ко мне, как к мальчику!

И неожиданно для себя Андрей взял пульт от телевизора и сделал звук в мультфильме о трех богатырях еще громче, от чего грохот начавшейся схватки со Змеем Горынычем заполнил всю комнату.

Подбородок у Елизаветы Михайловны затрясся, она как-то съежилась, прищурилась. Андрей с трудом понимал, что на него нашло, но в душе осознавал, что выигранная им битва будет проиграна непременно, так как в семье две женщины и одна активно поддерживает другую во всем.

– Хватит таким тоном говорить! Я столько сделала для вашей семьи! Если бы не я, вы бы давно разбежались, и Леночка не была бы такой талантливой и умной!

– Нет, – в голосе Андрея появились стальные нотки, – не ваша это заслуга. Уже поздно, вам пора.

Телевизор гремел на всю комнату, а все присутствующие в ней молчали. Теща опомнилась от столь агрессивного и непривычного для нее обращения не так быстро. Минуты три у нее ушло на переваривание того, что было сказано, на осознание того, что ее только что выставили из квартиры. После, взяв свою любимую шаль с дивана, выходя из комнаты, напоследок она, как всегда, сказала:

– Черная твоя неблагодарность, Андрей! Нет у тебя совести.

Он молчал. Слов больше не было. Собрав свои вещи и торопливо одевшись, Елизавета Михайловна скрылась за дверью. Ушла. Но спокойнее не стало. Спокойнее не стало даже тогда, когда он вернулся в комнату, выпил с дочерью чай, посмотрел новые наряды, которые она сшила для кукол, а после, искупав ее, уложил в кроватку. Все вроде бы было хорошо. Идеальный вечер. И повел он себя как будто бы правильно. Или все-таки нет? Много вопросов крутилось у Андрея в голове, даже тогда крутилось, когда, ложась спать, он набрал номер с визитки и записал его в телефонную книгу.

Уже субботним утром буквально через пару гудков бодрый и приятный женский голос ответил:

– Кабинет Юлии Витальевны, слушаю. Вы на пробный тренинг?

– Да, все верно, на тренинг.

– Прием состоится завтра с 11: 00. Будем рады видеть вас. Назовите, пожалуйста, ваши имя и отчество.

– Андрей Сергеевич.

Через несколько секунд он был зарегистрирован, запись была завершена. С чувством легкой неуверенности Андрей вернулся в комнату к дочери, которая, обняв плюшевого зайца по имени Веня, с интересом смотрела мультфильм. Он сел рядом, посидел так немного, но чуть погодя отправился на кухню. Хотелось хоть чем-то себя занять, убить время. Закипятил чайник, нарезал небольшими ломтиками батон и помазал их плавленым сыром. Дочь такое простое и вкусное лакомство очень любила. Угощение он разнообразил парой сахарных печенюшек, оставшихся со вчерашнего дня, и, как только чай заварился, отнес все в комнату. Довольная тем, что может отдохнуть, дочь с радостью принялась за еду и с невиданной до этого прытью съела все, что он предложил ей.

– Папа, а можно я сегодня в вашей с мамой комнате посплю? Ну пожалуйста, – улыбаясь и слегка подпрыгивая на диване, попросила Лена. – У вас такое мягкое одеялко, и Вене оно очень нравится тоже.

Выпрашивая что-то, девочка всегда слегка щурила глаза, чем становилась невероятно похожей на свою мать. Удивительное сходство с Марией Игоревной всегда несколько веселило Андрея, так как дочка становилась в такие моменты не по-детски серьезной. Практически ни в чем поэтому он не мог ей отказать, да и Лена так редко о чем-то с таким энтузиазмом просила.

– Пойдем, конечно. И можем даже почитать перед сном.

Остаток вечера был просто чудесным. Таким уютным, каким он редко бывал. Без склок и скандалов, без неразрешимых проблем, без тягостных раздумий. Они выпили чай, потом читали «Волшебника изумрудного города» на ночь. На удивление Андрей легко и просто заснул. Завтра должен был быть трудный, но интересный день. В глубине души он надеялся на то, что все происходящее очень скоро разрешится.

 

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: