 |
Глава 6. Девушка-роза
|
|
|
|
Настя устала от частых прогулок и решила сегодня остаться дома. Целый день дома – ни на работу, ни по делам, - редкое теперь наслаждение.
Девушка сидела на балконе и снова была переполнена мыслями. Она немного удивлялась себе и, едва успевая осмыслить, вновь возвращалась к прошлому и растворялась в нём.
Как много всего изменилось!.. Окончание учёбы, работа, морской демон и странное необъяснимое чувство. Оно опять было с ней, точно кто-то стоял рядом, смотрел. Даже не спрашивайте, кто. Разумеется, это был Анмен. Только не стоял, а сидел на соседней пустой табуретке и не сводил глаз с юной красавицы. А она думала, в том числе, про него. Воображала, как если бы «сон» был правдой, что сказала бы ему, как бы себя вела. Парень из воображения отличался только белыми крыльями.
Как ты права! Меня внезапно осенило, что эта Настя была выбрана отнюдь неслучайно. Это не случайная встреча, как каждый из её виновников не рассказывал бы про тот первый день. Ведь Анмен мог сесть в другой автобус, другой автобус мог подъехать к остановке у леса, да и девушка, в конце концов, могла оказаться в тот день в ином месте. Например, дома. Но всё сложилось именно так. Как бы даже эта встреча не была предначертана им обоим, за тысячи-миллионы лет до. Меня осенила мысль посмотреть в Книге судеб имена всех трёх товарищей.
«Ты просил меня рассказать что-нибудь интересное. У нас в пекарне недавно был случай. Моя старая знакомая, Маша, рассказывала про парня, с которым они кормили по городу всех котов. Он считал её другом, а она в нём запуталась… Гуляли, ещё мечтали, что если сами съедят этот корм, тоже станут котами, станут или нет? И как бы я поступила?
|
|
|
Прошло много дней, он перестал писать… Не ссорились, виделись почти каждый день, исходили вместе все горы. Должно быть, не понравились друг другу, или как? Что значил тот приезд на самом деле?
Мне трудно говорить за людей, кроме себя самой, их мысли и мечты, и мотивы так непонятны. А иногда насколько сильно хочется задуматься и… помечтать. Мама говорит: «Даже не думай об этих людях! Всё равно не поймёшь! », и я опять начинаю пускаться в свои размышления.
Хорошо, что маме и всем, кто на неё в этом похож, не ведомы наши «тайные» разговоры. Как хорошо! »
Настя заулыбалась. Ни с того, ни с чего ей пришла мысль, такая простая и, казалось бы, ясная, что она счастлива просто быть собой, сидеть здесь и сейчас, и иметь себя всегда в качестве собеседника. Что наше, так скажем, непростое и неоднозначное время и общество ещё не забрали каким-то образом этот священный дар.
«Что я несу…» - иногда опомнилась она, хихикая и заливаясь краской. Думала, что очень сдержанный человек и на людях не всегда проявляла эмоций, а дома, стояло только спрятаться от людей… Дома мы всегда переменчивы. Это и к лучшему, и иногда печально. И всё же в большинстве случаев Настя старалась быть примерно одной и той же. Не говорить за спиной, или говорить прямо в глаза, не менять в зависимости от собеседника точку зрения.
Такие простые советы, которым она следовала вот уж который год, казались особенно просты, когда хотелось подобного от окружающих, но даже младшая двоюродная сестра предпочитала соврать, отмахнуться и снова уйти в мобильник. Даже с такими людьми, как сестра, даже с ними общаться случалось непросто и больно.
Ещё до развода родители хотели от своей дочери, чтобы та стала для сестры другом и учителем, но характеры разделяли девчонок, общий язык практически не удавалось найти. Разные увлечения, мысли, даже ход мыслей. Младшая могла говорить разве только об играх, но именно эти игры были неизвестны для старшей сестры. Жили в разных концах города, в разных семьях. Как итог, почти два года не общались даже по телефону.
|
|
|
«…И, если ты ангел, ты разве не знаешь сам всех этих историй?
Почему Алёнка ведёт себя так? Почему мы так непохожи? Они родители… Она, едва ли не с пятилетнего возраста, уже говорила, что хочет денег, что без понятия, куда идти, но хочет зарабатывать миллионы, притом не желая учиться. Откуда такая пропасть? Вроде ведь не чужие люди. И раньше дружили, общались… А потом выросли, или что? »
«Знаю, но не могу объяснить. Хотел бы услышать твоё предположение, Настя. Я бы много чего хотел… И много чего мог, но не уверен, что могу это, » - ответил на мысленной диалог бескрылый. Он уловил свой прикованный к девушке взгляд, неконтролируемый и точно приклеенный, и только сейчас уловил висящий на балконе аромат.
Его восхитили и вновь вернули к недавним мыслям бутоны кремовых и нежно-алых роз. Настя, утопавшая в лепестках и колючих ветках, и сама напоминала одну большую нежную розу, только малость уставшую и обессиленную от своих длинных и острых шипов.
«Действительно, а почему так? Кем бы ни был мой загадочный друг-собеседник, он подал верную мысль, ответ на которую я не знаю. Всё слишком запутанно и слишком сложно. Ладно, - продолжала рассуждать Настя, - с сестрой мне ещё повезло. Вика рассказывала про младшего брата, и вот там уже по-настоящему весело…»
Перед глазами возник образ белокурого десятилетнего мальчика. Настя видела его пару раз, когда Вика приводила Толика на учёбу или работу. С виду обычный мальчик, но что у него на уме! Из-за ангельской внешности твёрдо держалось чувство: такой ребёнок не может иметь рога и копыта.
Однако подруга убеждались в обратном. Малыш с самого раннего возраста уже проявлял характер, тоже не знал, кем быть, не имел никаких интересов. При людях вёл себя тише воды, ниже травы, а дома пускал волю эмоциям. Он прыгал по диванам, хватал и вырывал клоками волосы, бросался телефоном и пультом от телевизора, бесконечно кричал, что все «глупые», «что мне делать? », «ничего не интересно», «глупости, дураки»; нашёлся, называется, самый умный.
|
|
|
Мальчишку часами невозможно было уговорить сделать уроки, хотя он очень хорошо понимал математику, и дело было не в непонимании – чисто вредность. У него имелось точно определённое правило – три часа кричать, что «я не хочу», а потом за семнадцать минут всё сделать. Причём делал он правильно и с первого раза, но только после истерики.
Никто не верил в школе, что Толя настолько противоречивый и двойственный. Соседка без конца обеспокоенно косилась на маму, не понимая, почему дома всегда детский крик. Она даже спрашивала малыша пару раз, когда тот шёл со школы, не обижает ли кто? Нет – никто, никогда. Наоборот миллион игрушек и миллиард шоколадок – на любой вкус, по первому зову желающего. Ребёнка никто не трогал – он трогал родителей.
Ещё одна знакомая, которая была в курсе проблемы, постоянно спрашивала про боль. На её жизненном опыте был другой мальчик, что вёл себя подобным образом, срывался на всех дома, обижал питомцев и братьев, потому что его били в школе. Потому что он проявлял симпатию к одному человеку, а тот его отвергал.
Но нет, снова нет! Толя рос в достатке, в доме, переполненном любовью и заботой. Может, его замучила эта среда? Надоела? Избыток любви иногда даже хуже её отсутствия. Или, может, он боялся кого-то в классе? Не сошёлся характером с учительницей или поссорился с единственным другом? Он ведь мог и не говорить, а по избалованному поведению не всегда точно видно причину.
Словом, это ещё вопрос, какого лучше иметь сестру или брата: такого, что вовсе не замечает тебя, с которым разговаривать не о чём, или неугомонного шкодника, что не даёт прожить спокойно и дня? Вика бежала на работу, не поверите, по такой странной причине.
«Это может уже проявляться характер, и переходный возраст… - Настя вздохнула то ли от облегчения, то ли от радости, что подобное не у неё, посмотрела на часы, затем – в окно, на погоду. И решила всё-таки прогуляться. – Гадать о причинах так сложно. Ничто не однозначно. Я могу лишь сказать, что не понимаю его, потому что сама вела себя по-другому. Наоборот не хватало суток, чтобы всё придумать, нарисовать и переиграть. Ах, дети, дети, не так много лет разницы, а уже конфликт поколений?.. »
|
|
|
Невидимый Анмен летел вслед за свой избранной спутницей. Он был согласен с каждым её словом, больше того – она точно читала его мысли на этот счёт. Ангел качал головой, пожимал плечами от удивления. Ему хотелось увидеть своими глазами и нерадивую сестру, и вредного белокурого мальчика. Но он ловил себя после на мысли, что одних слов о них уже достаточно, чтобы представить их. Не так много времени он провёл на Земле, не так много всего увидел, но уже повидал многое, и остальное мог сам представить. Он верил, охотно брал на веру её слова, или хотел в них верить.
Как тебе повезло, балван, что она не любила ложь! А другая бы наврала с три короба, - и ты, Ты – Высший ангел! – Ты бы всему поверил?
В какой-то момент мне стало неловко и даже стыдно за эти мысли. Но Анмен имел такое удивительное свойство, раздражать и удивлять в самых-самых простых ситуациях. А ведь тебе действительно повезло, дурачок… Повезло, что она именно такая, как ты хотел. Если это не маска, если не лицо, которое приоткроется ещё через тридцать лет, она действительно подходит тебе, вы поразительно с ней похожи.
И я впервые обрадовалась за него и Анастасию. Как бы ни сложились эти запретные и осуждённые Лучшим миром отношения, как бы такие, как я, не относились со смехом к подобному, и какие страшные истории не рассказывали, а может, не всё так плохо? Может, это погорячилась я? Сердце чувствует много больше ума. Они были похожи, а это значит, что всё братец сделал правильно, и всё может кончиться хорошо.
Всё будет хорошо. Есть и такой шанс. Наверное.
***
- …Расскажи что-нибудь ещё, - без какого-либо умысла с улыбкой начала Настя. Сегодня был такой же день, как вчера, они снова гуляли у моря, только на другом пляже. Чуть ли не каждый раз Дэймон показывал ей новое место.
И это был такой же обычный день, как другие, но что-то пошло не так. В одно мгновение изменилось отношение демона. И голос, и взволнованность слов, всё говорило о том, точно что-то случилось. Глобальное, личное, страшное.
- Всё хорошо?..
- Да.
И тут он не выдержал, сорвался на крик.
- Я не такой, как вы все думаете, - начал Дэймон, – и не такой, каким вы считаете моего прародителя. Мы вообще совершенно другие. Какая разница, что у нас есть рога?! Или нет. Плевать! Есть у нас крылья или копыта, или их тоже нет. У некоторых, вот, есть, но они… Они также не всегда много значат. Мы совершенно другие, Настя. Неужели ты не видишь сама?
|
|
|
- Я вижу, - согласилась она, удивлённая этой внезапной смене тона и речи.
Ей по-настоящему нравилось проводить время вместе с этим созданием. Облик, испугавший в первое мгновение, вероятно, лишь своей грандиозностью, больше не вызывал страшных чувств. Наоборот, один раз Люциар даже разрешил их потрогать.
- …А если тебя смущает моё второе имя, зови меня просто Дэймон. И, запомни ещё раз, от своего основателя мы несёт только тягу к просвещению и признанию радости жизни. Ну, или, по крайней мере, их несу я. Мы не сеем сомнения или беды. Они попросту не имеют знания. Не поверишь – подумай сама: я могу летать (и без крыльев), я могу творить многие из ничего, неужели такая мелочь, как чья-то боль может доставить такую же радость? Прости, не мелочь. Ты поняла, что я говорю.
- Тогда почему же вас изображают совершенно другими? И… я… совсем не понимаю, почему ты вдруг начал об этом? Меня не смущают ни твоё второе имя, ни рожки, не волнуйся, всё хорошо.
О, этого вопроса он явно ждал! И тут рогатый спросил то, что давно уже учуял в своей новой подружке, почувствовал, понял, особенно после недавней встречи, но никак не решался сказать.
- А ты скажи мне другое: ты никогда не встречала ничего подобного?
- Подобного на что? – блондинка уловила этот таинственный огонёк глаз и намёк, и держалась на всякий случай настороженно, но как и сказала однажды – старалась и хотела ему верить.
Рогатый интригант, как ни крути, а всё же иногда напоминал он самого типичного беса. И это пугало Анастасию на каком-то непознанном уровне. Она даже думала, что сейчас тот для пущей убедительности помашет хвостиком или набросится на неё (после всех этих разговоров) с поцелуем, или убьёт. Или просто перестанет скрываться за горделивой маской и покажет, наконец, своё страшное и красное лицо. Ведь все они одинаковые… Но взамен этого Дэймон опустил глаза и лишил голос того обольстительного игривого тона. Видно, её мысли глубоко обидели или задели его. А она о таком не подумала. Забыла, дурёха, он ведь читает мысли!
Ничто не указывало на самом деле на то, что он мог или хотел поступить с ней так, как поступали раньше другие мальчишки. Люциар отличался, он был особенным, и это очень-очень сильно нравилось ей, просто после десятков случаев было сложно поверить, что так бывает.
- Ладно, спрошу по-другому, - сказал он уже совсем, как человек. – Ты не встречала летающих крылатых людей, в ореоле слепящего света? Белых таких, высоких? Они немного странно себя ведут. Не так приспособлены к жизни, как мы, как я, - не преминул улыбнуться он, - как я, например.
- Ангелов? – вдруг догадалась она. – Нет. Никогда.
«Врёшь…» - так и читалось во взгляде Люциара. Но он не стал поднимать эту тему и только качнул головой. «Ладно, придёт время – девчонка скажет. Возможно, для неё это такое же потрясение, что она сейчас не может ничего понимать. Я не стану давить. Это будет слишком… против моей натуры». Поиграли – и хватит, точно значил этот кивок.
А на самом деле повелитель демонов чувствовал, что от Насти так и исходит свет. Чистота, непорочность. Эта наивность, дитя! Да он удивлялся больше тому, что такое существо вообще смогло выжить среди людей. Среди этих злых и жестоких тварей, которые готовы растерзать и высмеять любого, кто хоть немного не похож на других. Люди хуже, хуже всех демонов, хуже самого Люцифера из сказок. Но бывают и те, что лучше самых белых созданий. И именно помощь им, этим наивным и чистым умам, и значилось самой великой негласной целью, что завещал им могучий предок. Нести свет означало – быть против всего того, что может убить его. Поддерживать этот огонь, разжигать, подбрасывать угли и возвращать, если необходимо, пепл к жизни, нести их свет. Разве было в том что-то плохое?
А крылатые белые ангелы… О, как сказать, конечно, между ними была вражда. Доля высокомерия, гордости. Легенды не строятся из ничего, но со временем многое забывается. Рогатые недолюбливали ангелов, больше того, некоторые ненавидели их, но не потому, что были слабы или злы. Они осуждали их за то, что те несли людям рабскую покорность, смирение, списывали все беды на них самих. За то, что ангелы не признавали и – хуже того – отвергали естественные потребности человека быть лучше, совершенствоваться, расти, списывая всё на что – на гордыню?
Но это просто смешно. И сколько же смешно – столько грустно. Нет, крылатые не были воплощением зла, всё не изменилось до неузнаваемости, не подумайте, но насколько же всё изменилось... В людском сознании свет стал означать только белый, а тёмные силы, что даровали людям радость, победу и власть, что давали таланты и знания, им приписали откуда-то невесть взятые огненные котлы и мучения. Нет никакого Ада! Нет Рая в том понимании, в каком он известен всем. Есть рай – стать лучшей версией себя, и ад – упустить такую возможность. Люди сами придумали и создали себе и Рай, и Ад, хотя настоящего Ада и Рая не существует…
Люциар чувствовал невинность и простоту милой девушки. Он понимал, что она из тех, кто и имеет внутренний стержень, и, увы, может легко поддаться, как глина, и затем его потерять. Именно о таких говорил Люцифер, неуверенных, считающих себя много хуже… Но тех, которые при должной доле везения и поддержки были сильнее других! Сильнее многих вместе взятых! Они просто были слишком… слабы? Нет, это совсем не слабость. Это то гнилостное влияние общества, о котором уже было сказано. И Дэймон, как только увидел Её, сразу понял, что захотел всеми силами защитить это чудо от зла, от всех. Но потом понял, она уже была замечена белыми крыльями.
Кто-то из ангелов, причём, далеко не последних, уже положил на Настю свой глаз. Она стала опекаема силами света и тьмы одновременно. Но беда была в том, что каждый считал противником своего соперника. Силы не могли спокойно и мирно сосуществовать. Ангел боялся дурного влияния людей и демонов, демон боялся, что ангел заберёт от Насти весь её свет. То есть всю невиданную силу, заложенную на самом деле в каждом из человечества, но скрытую подчас от самих себя, скрытую, неразвитую или непознанную. Оклеветанную многими байками и легендами, извращённую, облитую грязью коварства, обмана и лжи.
Мне жаль это говорить, но в том и была правда. Многие ангелы только думали, что несут благие дела, притом они не спрашивали, чего истинно хотят люди, будет ли это им – благо, или нет. Они просто служили тем, кто находился над ними и были очень, гм, старомодны и прямолинейны. Они не могли жить чувствами и лишь от того не знали, что люди совсем другие. Они изменились и больше не такие, как раньше! Люди хотят наслаждаться жизнью, а не мечтами о Рае, которого никто даже не видел. Наслаждаться. Радоваться. Просто жить. Жить. Здесь и сейчас.
Почему это – обязательно ложь, почему это не может быть истиной? Почему правильно – это по уставу, как сказало начальство, невзирая на разные обстоятельства? Почему наслаждение – сразу страсть, причём страсть чёрная и убийственная? «А если талант?.. » - как говорилось в одной старой книжке, что же убивать талант, только потому, что принять его, развить и стать известной актрисой – это угода тщеславию? Нет, это искусство! А радость – есть жизнь. Отказываться от всех и всего, надевая кресты и обеты – вот это явно не то, что надо бежать делать завтра же после рождения.
- Не бойся меня, не надо, - в последний раз проговорил Дэймон, видя, что не так-то просто будет объяснить деве правду. Времена изменились. Очень многое изменилось с тех пор…
Но разве Настя врала? Она больше не вспоминала о незнакомце, который встретился однажды в кафе. Она не знала, не ведала, не видела и не могла знать, что он, превратившись в незримого, следовал за ней по пятам. Что он охранял её дом, пытался связаться во снах. Она не думала про него, она фантазировала. Фантазия – это иное. Всё в жизни слишком запуталось... Она нуждалась во времени и понимании. А Дэймон был реальнее, чем никто.
Оба юноши, к несчастью, были неправы. Они оба в чём-то заблуждались и видели только одну сторону света. Оба были сейчас неправы, а она не могла видеть суть, хотя по своей человеческой сущности являлась порождением и света, и тьмы.
Настя просто нуждалась во времени…
***
Дэймон не смог сказать, что она соврала. С пониманием отнёсся он к наивному смущению и молчанию. Ведь Настя, скорее всего, и не знала, что кое-кто из её «сна» пореальнее многих сонных фантазий. Он живой, он настоящий, как и она, как море, как дерево, «в конце концов, как и я».
Упрекать и обвинять в чём-то и неразумно, и некрасиво. Но обида уже свершилась. Пусть и не сильная, не серьёзная, не предательство, но маленький и болючий укол. Дэймон затаил свои настоящие чувства и решил во что бы то ни стало не говорить о том, что недавно увидел. А увидел он много всего. Достаточно много для того, чтобы как минимум перестать встречать и общаться.
Что, собственно, недавно случилось?
Он увидел Настю с другим, а что-то ещё надо думать?
…Ревнивый демон сам удивлялся тому, что он чувствует. Это было ново, во всяком случае, подобного с ним давно не случалось. Были девочки, что привлекали, симпатизировали, но как привлекали, так и отталкивали; Настя оказалась другой. Его поразила, пожалуй, можно уже сказать даже так, её глубина, искренность и чистота. Она по-настоящему была ровно той, о которой им говорил Люцифер. Но она, она!..
Страсти кипели так сильно, сдержать их не получалось, потому что ужаснейшее событие случилось совсем недавно. Вот, буквально, час-полтора назад, когда он, Глава местных демонов, был вынужден прятаться и подглядывать за девчонкой, она шла не одна. Рядом с ней летел белый крылан. Они что-то обсуждали в мыслях. И Настя казалась счастливой.
До определённого места они были рядом, затем крылатый потерял спутницу или разрешил ей уйти. Она всё знала, всё отрицала. Она всё врала! Скверное чувство обманутости не покидало его ни на миг. «А ведь надо держать себя в руках, молчать, не выдавать ни одной мыслью о том, что я знаю…» Такие неверные рассуждения имели свою причину. Я сказала, что давно канули в прошлое войны между ангелами и демонами, но ведь отдельные случаи вражды случались, случаются или будут случаться.
Несколько десятилетий тому назад, самоуверенного и счастливого Люциара, предала некая Метидае. Она вскружила голову, осыпала поцелуями золотые рога, назвала серебром поседевшие от вечности волосы. Она заставила его полюбить себя, а потом в один день исчезла. Когда этот случай получил неслыханную огласку и долетел аж до нас, выяснилось: даже не человек, а одна из наших отбившихся от истины блудных и теперь бывших коллег, связалась с Иными Силами, предала нас, шпионила за Землёй, влюбляла, чтобы собирать информацию, разжалованная, ныне бескрылая ангелица.
Боюсь даже предположить, что чувствовал Люциар. Он, наверное, очень боялся, что Настя поступит также.
|
|
|
