Дон Жуан» Мольера как «высокая комедия». История создания. Образная система.

Мольер (1622-1673)

Дон Жуан, или Каменный пир (также в русских переводах часто встречается название Дон Жуан, или Каменный гость) — комедия в пяти актах Мольера, написанная в 1665 году. Впервые представлена 15 февраля 1665 г. в театре Пале-Рояль.

«Дон Жуан, или Каменный гость» (1665) был написан чрезвычайно быстро, чтобы поправить дела театра после запрещения «Тартюфа». Мольер обратился к необычайно популярной теме, впервые разработанной в Испании, — о развратнике, не знающем никаких преград в своем стремлении к удовольствиям. Впервые о Доне Жуане написал Тирсо де Молина, использовав народные источники, севильские хроники о доне Хуане Тенорио, распутнике, похитившем дочь командора Гонсало де Ульоа, убившем его и осквернившем его надгробное изображение. Позднее эта тема привлекала внимание драматургов Италии и Франции, которые разрабатывали ее как легенду о нераскаявшемся грешнике, лишенную национальных и бытовых особенностей. Мольер совершенно оригинально обработал эту известную тему, отказавшись от религиозно-нравственной трактовки образа главного героя. Его Дон Жуан — обычный светский человек, а события, с ним происходящие, обусловлены и свойствами его натуры, и бытовыми традициями, и социальными отношениями. Дон Жуан Мольера, которого с самого начала пьесы его слуга Сганарель определяет как «величайшего из всех злодеев, каких когда-либо носила земля, чудовище, собаку, дьявола, турка, еретика» (I, 1), — это молодой смельчак, повеса, который не видит никаких преград для проявления своей порочной личности: он живет по принципу «все позволено». Создавая своего Дон Жуана, Мольер обличал не распутство вообще, а безнравственность, присущую французскому аристократу XVII в.; Мольер хорошо знал эту породу людей и потому обрисовал своего героя очень достоверно.

Как все светские щеголи его времени, Дон Жуан живет в долг, занимая деньги у презираемой им «черной кости» — у буржуа Диманша, которого ему удается обворожить своей любезностью, а потом выпроводить за дверь, так и не уплатив долга. Дон Жуан освободил себя от всякой нравственной ответственности. Он соблазняет женщин, губит чужие семьи, цинично норовит развратить всякого, с кем имеет дело: простодушных крестьянских девушек, на каждой из которых обещает жениться, нищего, которому предлагает золотой за богохульство, Сганареля, которому подает наглядный пример обращения с кредитором Диманшем. «Мещанские» добродетели — супружеская верность и сыновнее уважение — вызывают у него лишь усмешку. Отец Дон Жуана дон Луис пытается образумить сына, убеждая, что «звание дворянина нужно оправдать» личными «достоинствами и добрыми делами», ибо «знатное происхождение без добродетели — ничто», и «добродетель — первый признак благородства». Возмущаясь аморальностью сына, дон Луис признается, что «сына какого-нибудь ключника, если он честный человек», он ставит «выше, чем сына короля», если последний живет как Дон Жуан (IV, 6). Дон Жуан перебивает отца только раз: «Если бы вы сели, вам было бы удобнее говорить», однако свое циничное отношение к нему он выражает словами: «Ах, да умирайте вы поскорее, меня бесит, что отцы живут так же долго, как и сыновья» (IV, 7). Дон Жуан избивает крестьянина Пьеро, которому обязан жизнью, в ответ на его возмущение: «Вы думаете, коли вы господин, то вам можно приставать к нашим девушкам у нас под носом?» (II, 3). Он смеется над возражением Сганареля: «Если вы знатного рода, если у вас белокурый парик... шляпа с перьями... то вы от этого умней... вам все позволено, и никто не смеет вам правду сказать?» (I, 1). Дон Жуан знает, что все именно так: он поставлен в особые привилегированные условия. И он доказывает на деле горестное наблюдение Сганареля: «Когда знатный господин еще и дурной человек, то это ужасно» (I, 1). Однако Мольер объективно отмечает в своем герое и интеллектуальную культуру, свойственную знати. Изящество, остроумие, храбрость, красота — это тоже черты Дон Жуана, который умеет очаровывать не только женщин. Сганарель, фигура многозначная (он и простоват, и проницательно умен), осуждает своего господина, хотя часто и любуется им. Дон Жуан умен, он широко мыслит; он универсальный скептик, смеющийся над всем — и над любовью, и над медициной, и над религией. Дон Жуан — философ, вольнодумец. Однако привлекательные черты Дон Жуана, в сочетании с его убежденностью в своем праве попирать достоинство других, только подчеркивают жизненность этого образа.

Главное для Дон Жуана, убежденного женолюба, — стремление к наслаждению. Не желая задумываться о злоключениях, которые его ожидают, он признается: «Я не могу любить один раз, меня очаровывает всякий новый предмет... Ничто не может остановить мои желания. Сердце мое способно любить целый мир» (I, 2). Столь же мало он задумывается над нравственным смыслом своих поступков и их последствиями для других. Мольер изобразил в Дон Жуане одного из тех светских вольнодумцев XVII в., которые оправдывали свое безнравственное поведение определенной философией: наслаждение они понимали как постоянное удовлетворение чувственных желаний. При этом они откровенно презирали церковь и религию. Для Дон Жуана не существует загробной жизни, ада, рая. Он верит только в то, что дважды два — четыре. Сганарель точно подметил поверхностность этой бравады: «Бывают на свете такие подлецы, которые распутничают неизвестно для чего и строят из себя вольнодумцев, потому что полагают, что это им к лицу» (I, 2). Однако поверхностный светский либертинаж, столь широко распространенный во Франции в 1660-е годы, у мольеровского Дон Жуана не исключает и подлинного философского вольномыслия: убежденный атеист, он пришел к подобным воззрениям через развитый, освобожденный от догм и запретов интеллект. И его иронически окрашенная логика в споре со Сганарелем на философские темы убеждает читателя и располагает в его пользу. Одной из привлекательных черт Дон Жуана на протяжении большей части пьесы остается его искренность. Он не ханжа, не старается изобразить себя лучше, чем он есть, да и вообще мало дорожит чужим мнением. В сцене с нищим (III, 2), вволю поглумившись над ним, он все же дает ему золотой «не Христа ради, а из человеколюбия». Однако в пятом акте с ним происходит разительная перемена: Дон Жуан становится лицемером. Видавший виды Сганарель с ужасом восклицает: «Что за человек, ну и человек!» Притворство, маска благочестия, которую надевает Дон Жуан, — не более как выгодная тактика; она позволяет ему выпутаться из, казалось бы, безвыходных ситуаций; помириться с отцом, от которого он материально зависит, благополучно избежать дуэли с братом покинутой им Эльвиры. Как и многие в его общественном кругу, он лишь принял вид порядочного человека. По его собственным словам, лицемерие стало «модным привилегированным пороком», прикрывающим любые грехи, а модные пороки расцениваются как добродетели. Продолжая тему, поднятую в «Тартюфе», Мольер показывает всеобщий характер лицемерия, распространенного в разных сословиях и официально поощряемого. Причастна к нему и французская аристократия.

Создавая «Дон Жуана», Мольер следовал не только старинному испанскому сюжету, но и приемам построения испанской комедии с ее чередованием трагических и комических сцен, отказом от единства времени и места, нарушением единства языкового стиля (речь персонажей здесь индивидуализирована более, чем в какой-либо другой пьесе Мольера). Более сложной оказывается и структура характера главного героя. И все же, несмотря на эти частичные отступления от строгих канонов поэтики классицизма, «Дон Жуан» остается в целом классицистской комедией, главное назначение которой — борьба с человеческими пороками, постановка нравственных и социальных проблем, изображение обобщенных, типизированных характеров.

14. Английская литература 18 века. Этапы английского Просвещения. Начало английской журналистики. Творчество Аддисона и Стила.

XVIII век для Англии — век создания колониальной империи. С 1707 г., после присоединения Шотландии, она стала официально именоваться Великобританией. Она продолжала захватнические войны в Ирландии, Индии, Северной Америке, где наиболее опасным конкурентом Англии в сфере внешней торговли и колониальных интересов выступала Франция. В первой половине XVIII в. одним из самых крупных внешних столкновений Англии с Францией была война за испанское наследство в 1701 — 1713 гг. Утрехтский мирный договор (1713) обязал Францию отдать Англии часть Канады, а Испанию — Гибралтар. Однако военные конфликты с Францией происходили на протяжении всего XVIII в. Во второй половине XVIII в. в результате Семилетней войны (1756 — 1763), в которой Россия выступила на стороне Франции, Англия разгромила французский флот, потеснила французов в Северной Америке, расширила свои владения в Индии. Колониальные войны содействовали дальнейшему социальному размежеванию английского общества, усилению власти разбогатевших в колониях «набобов», скупавших титулы и места в парламенте. Вместе с тем отток населения в колонии затушевывал классовые конфликты. В последней четверти XVIII в. борьба североамериканских колоний за независимость (1775 — 1783) ослабила позиции Англии в Новом Свете, а события буржуазной революции во Франции (1789 — 1794) оттенили реакционную сущность политики английского правительства, организовавшего европейскую коалицию против Французской республики.

Идейные течения английского Просвещения отличались неоднородностью. Некоторые писатели выступили с резкой критикой пережитков феодализма и пороков буржуазной действительности (Свифт, Филдинг, Смоллетт, Шеридан), другие авторы придерживались апологетической (Аддисон, Стил, Дефо) или умеренной (Ричардсон) позиции, надеясь с помощью добродушной сатиры и морально-религиозных наставлений воспитать в людях гражданские чувства и тем самым улучшить нравственный климат в обществе.

В литературе английского Просвещения выделяются периоды: ранний (по 1730-е годы), зрелый, охватывающий 1740 — 1750-е годы, и поздний, растянувшийся от 1760-х до 1790-х годов.

На протяжении всего XVIII в. в английской философии шла борьба между материализмом и идеализмом. Многие ранние английские просветители в своих философско-этических исканиях опирались на учение Локка. Сенсуалист материалистического толка, он с демократических позиций отверг феодальную идею об изначальном неравенстве людей. В педагогическом трактате «Некоторые мысли о воспитании» (1693) Локк развил мысль материалиста Т. Гоббса об исходном природном равенстве людей. Вместе с тем Локк пошел дальше, указывая на влияние окружающей среды в формировании характера ребенка и в этом смысле придавая воспитанию решающую роль. Подчеркивая стремление человека к добру, Локк спорил с Гоббсом, который говорил об эгоистической природе человека, приводящей его к участию в войне против всех.

В «Двух трактатах о государственном правлении» (1690) Локк поддержал мысль, высказанную Мильтоном в «Правах и обязанностях короля и правителей» (1649), согласно которой правительство подотчетно народу на основании общественного договора. В отличие от Гоббса («Левиафан», 1651) Локк выступил против неограниченной королевской власти, за право нации свергать тирана. Он считал конституционную монархию наилучшим государственным устройством, ибо главенство в законодательной области он отдавал буржуазному парламенту, а исполнительную власть — кабинету министров и отчасти королю. Локк также развил положение деятеля английской буржуазной революции середины XVIII в. Дж. Гаррингтона о том, что частная собственность существовала задолго до создания государства на основе общественного договора. Он утверждал, что государство обязано охранять «естественное право» человека на собственность и от короля, и от низов. Считая труд источником частной собственности, Локк выступил против деления общества на сословия и, развивая античную идею о том, что счастье человека зависит от него самого, доказывал, что можно преуспеть благодаря труду. Многие локковские идеи из «Двух трактатов о правлении» в беллетристической форме изложил Дефо в «Робинзоне Крузо». В «Разумности христианства» (1695) Локк, вопреки желанию Вильгельма III подтвердить приоритет англиканской веры над кальвинизмом, выступил не только в защиту веротерпимости, но и против принципа подчинения англиканской церкви королю.

Локк был непоследовательным материалистом. В его учении содержались уступки идеализму и теологии, что позволило ему оказать влияние как на мыслителей материалистического толка (Толанда, Гартли, Коллинза, Пристли и др.), так и на идеалистов (Беркли, Кларка, Батлера и др.).

Локк придерживался деизма, который в первой трети XVIII в. толковали чуть ли не как синоним «вольнодумства». На Локка опирались деисты-материалисты, подвергшие радикальной критике религию и церковь. Среди них выделялся Дж. Толанд, который в книге «Христианство без таинств» (1696, сожжена по решению парламента), в «Письмах к Серене» (1704), в «Пантеистиконе» (1720) доказывал примат разума над верой и, выступив против мистицизма и иррационализма христианской религии, противопоставил ей «разумную», или «естественную», религию.

Спор Локка с Гоббсом о «человеческой природе» в начале XVIII в. был продолжен их последователями, и прежде всего А. Шефтсбери и Б. Мандевилем. Философ-моралист Шефтсбери, виг, апологет «Славной революции», был учеником Локка. Однако в его теории материалистические элементы не получили дальнейшего развития, а его свободомыслие ограничилось деистическими рамками и не отличалось воинствующей антицерковностью. В «Характеристиках людей, нравов, мнений, времен» (1711) он доказывал единство истины, добра и красоты, господство разума над страстями, предрасположенность людей к добру, в результате чего «внутреннее моральное чувство» ведет к «внутреннему чувству добродетели» и к благожелательной симпатии, объединяющей людей. В отличие от Локка, он считал добродетели врожденными, хотя полагал, что их возможно развить путем воспитания. Шефтсбери настаивал на отделении морали от религии, утверждая, что гармония бытия основывается на единстве частного интереса и бескорыстной добродетели.

Противником Шефтсбери выступил Б. Мандевиль, врач по профессии. В «Басне о пчелах, или Частных пороках — общественной выгоде» (I т. — 1714, II т. — 1729) он поддержал идею Гоббса об эгоистической природе человека, отверг проповедуемый Шефтсбери альтруизм. В противовес Шефтсбери, объявлявшему мораль естественным свойством человека, он рассматривал ее как продукт общественной жизни, приближаясь в этом смысле к локковской идее о зависимости морали от среды и воспитания. Мандевиль в аллегорической манере рассматривал английское буржуазное общество, разоблачая и высмеивая его лицемерие и ханжество. В улье одни пчелы трудились, другие лишь наслаждались жизнью, и для них характерны алчность, скупость, тщеславие, зависть, высокомерие. Юпитер удовлетворяет просьбу пчел сделать их всех добродетельными. В результате, избавившись от пороков, они впали в нищету. Пороки способствуют развитию общества, утверждал Мандевиль, ибо они стимулируют деятельность людей: торговля непременно придет в упадок, если все станут бережливыми; исчезнут тюрьмы и суды, если исправятся все преступники.

Учение Мандевиля о позитивной роли пороков в развитии общества резко критиковал Ф. Хатчесон в «Исследовании о происхождении наших идей красоты и добродетели» (1725), где отрицал себялюбие как движущий стимул человеческих поступков и развивал учение Шефтсбери о всеобщей благожелательности людей.

Врагом материалистических и просветительских идей в Англии выступил субъективный идеалист Дж. Беркли. В «Трактате о началах человеческого знания» (1710) он защищал христианскую религию, возражал против понятия материи. В «Алсифроне, или Мелком философе» (1732) Беркли категорически отверг деистическое свободомыслие Шефтсбери, гневно порицал Мандевиля за богохульство и «поощрение» пороков, заставив его в «Письме к Диону» (1732) доказывать, что он лишь изобличал порок.

Полемика Мандевиля с Шефтсбери способствовала формированию двух идейных течений в просветительской английской литературе. Сторонники Шефтсбери (Аддисон, Стил, А. Поуп) опирались на его оптимистическое истолкование человека, приверженцы Мандевиля (Гей, Свифт) видели основу развития общества в эгоизме человеческой природы.

Ведущими жанрами английской раннепросветительской литературы были поэма, трагедия, комедия, эссе. Социально-политические события этого периода способствовали расширению читательской аудитории, рождению новых жанров, например «балладной оперы» («Опера нищего» Дж. Гея), таких жанровых разновидностей, как теоретико-эстетическая поэма А, Поупа «Опыт о критике», сатирико-нравоописательные очерки Аддисона и Стила.

В раннем творчестве Джозефа Аддисона (1672 — 1719) и Ричарда Стила (1672 — 1729) господствующее положение занимали просветительские классицистские тенденции. Об этом свидетельствуют поэмы Аддисона (например, «Поход», 1704), его политическая трагедия «Катон» (1713), а также нравоучительные комедии Стила («Нежный муж», 1705, и др.).

Аддисон и Стил стояли у истоков западноевропейской журналистики В 1709 г. Стил начал выпускать сатирико-нравоучительный журнал «Болтун», в котором активное участие принял Аддисон. После его закрытия в 1711 г. они издавали журналы «Зритель» (1711 — 1712), «Опекун» (1713), «Англичанин» (1713 -1714). В своих эссе, жанр которых позволял наиболее полно выразить авторскую точку зрения, они поднимали нравственные, эстетические, философские и политические проблемы. «Болтун» выходил три раза в неделю от имени астролога Исаака Бикерстафа (известного читателям по памфлету Свифта) и его сестры Дженни Дистаф, что позволило Аддисону и Стилу высказаться по семейно-этическим проблемам и даже порассуждать о модах. Среди выдуманных авторов «Зрителя» фигурировали крупный помещик Роджер де Коверли, богатый купец Эндрю Фрипорт, отставной капитан Сентри, повеса Уилли Хоником. Из рассказов наивного и добродушного сэра Роджера де Коверли, мирового судьи, читатели узнавали об устройстве его имения, о судебной системе Англии, а иногда вместе с ним весело подшучивали над людскими слабостями.

В журналах сообщались лондонские новости, печатались анонимные эссе различных литераторов (А. Поупа, Свифта, Э. Филипса и др), но самое большое место занимали в них очерки Аддисона и Стила. Видные деятели партии вигов, апологеты «Славной революции», сторонники будущего короля протестанта Георга I Ганноверского (он должен был занять престол после смерти королевы Анны Стюарт по Акту об устроении 1701 г.), Аддисон и С гил выработали способы и методы воспитательного воздействия на различные социальные группы, стараясь примирить аристократов и буржуа. В этом смысле они особо подчеркивали дружбу Роджера де Коверли с Эндрю Фрипортом, которая должна была знаменовать политическое равновесие в стране.Они хотели приучить к веселой шутке наиболее суровых сторонников оздоровления общественных нравов. Их эссе способствовали утверждению добродушной сатиры, основанной на здравом смысле. Противоположных взглядов на воспитательные методы придерживались Дж Гей, Свифт, которые с помощью язвительной сатиры разоблачали пороки буржуазного общества.

В эссе, посвященных литературно-эстетическим проблемам, Адцисон доказывал примат разума над страстями, подчеркивал необходимость «подражания природе», утверждал единство истины и красоты, рациональное начало остроумия. При этом он отдавал должное воображению, ценя за это Шекспира, Мильтона, и проявлял в просветительских целях интерес к английской народной балладе («Двое детей в лесу», «Охота на Чевиотских холмах»). В цело именованные на концепциях просветительского классицизма, сатирико-нравоучительные эссе Адцисона и Стила свидетельствовали об усилении в них элементов просветительского реализма, что позволило рассматривать их как источник европейского реалистического романа нового времени, основоположником которого считается Дефс.