 |
Великая? . Безкровная? . Русская? . (6)
|
|
|
|
Иван Владимiров. «Долой Орла! »
Уничтожение контрразведки
Кроме сановников, полицейских и жандармов, направляемая Керенским Военная комиссия отдавала приказы и об арестах контрразведчиков. Это особая и вовсе неисследованная тема.
Уже 28 февраля в 10 час. 45 мин. Б. А. Энгельгардт подписал приказ вооруженной группе из 50 человек арестовать контрразведывательное отделение при штабе Петроградского военного округа (ул. Знаменская, д. 41, кв. 8) и начальника этого отделения полковника Отдельного корпуса жандармов В. М. Якубова (1868–? ) (Фонтанка, 54).
Арестам подвергались не только контрразведчики, но и все лица, заподозренные в связях с ними.
Разгром контрразведки был целиком на совести Военной комиссии Временного комитета Государственной думы и лично Б. А. Энгельгардта. В связи с этим на заседании Петросовета 1 марта последний был даже заподозрен в пособничестве немцам.
Полковник Борис Александрович Энгельгардт (1877–1962) – депутат IV Думы, активный участник переворота. Возглавлял Военную комиссию Временного комитета Государственной думы, занимавшуюся организацией восставших войск. Первый комендант революционного Петрограда. Масон.
Незадолго до переворота на вопрос своего однокашника по Пажескому корпусу (А. А. Игнатьева), как же он собирается справиться с «распутинской и тесно связанной с нею сухомлиновской кликой», полковник ответил: «Да, пожалуй, придётся революционным. Опасаемся только, как бы “слева” нас не захлестнуло».
Летом 1918 г. бежал из Петрограда, занимал крупные посты в Белой армии на Юге России. В эмиграции во Франции и Латвии. С 1940 г. отбывал административную ссылку в Хорезмской области. В 1946 г. вернулся в Ригу, где и скончался.
|
|
|
2 марта новый председатель Военной комиссии А. И. Гучков отдал приказ об аресте прапорщика П. Я. Логвиновского, члена «Комиссии Н. С. Батюшина», состоявшей при контрразведывательном отделении штаба Северного фронта и занимавшейся расследованием злоупотреблений тыла.
Павел Яковлевич Логвиновский до войны был присяжным поверенным округа Московской судебной палаты. Будучи мобилизованным, командирован в Следственную комиссию генерал-майора Генерального Штаба Н. С. Батюшина.
Что касается Комиссии, то она была известна своими арестами деятелей торгово-промышленного мiра, а также обысками и выемками в банках.
Генерал-майор Николай Степанович Батюшин (1874–1957) – с начала 1917 г. возглавлял Комиссию по борьбе со шпионажем при штабе Северного фронта. Участник Белого движения. После эвакуации из Крыма жил в Югославии, где преподавал в Белградском отделении Высших военно-научных курсах профессора генерала Н. Н. Головина. В годы второй мiровой войны перебрался в Бельгию, где и скончался в доме престарелых в Брен-ле-Конт.
В октябре 2004 г. останки генерала были торжественно перезахоронены на Николо-Архангельском кладбище в Москве.
Любопытно, что тем же днем (2 марта) датирован приказ об аресте Логвиновского Высшей следственной комиссией за подписью М. Ю. Джафарова на том якобы основании, что прапорщик имел «отношение к делу Манасевича-Мануйлова». (Как видим, переворотчики уже тогда стали искать подходы к делу о Г. Е. Распутине. И. Ф. Манасевич-Мануйлов был известен как лицо, весьма близкое Царскому Другу. )
5 марта прапорщика Логвиновского освободили, но 8 апреля вновь арестовали по приказу начальника штаба Петроградского военного округа от 7 апреля.
Понять, что в этом случае пытались прикрыть пришедшие к власти люди, в какой-то степени можно из анонимной записки бывшего сотрудника контрразведывательного отделения при Штабе Петроградского военного округа на Мойке, написанной в апреле 1917 г. и опубликованной в 1924 г. П. Е. Щеголевым в его журнале.
|
|
|
Судя по ней, русские спецслужбы внимательно наблюдали за еврейскими и «банковскими делами», за организацией забастовок на Путиловском и Обуховском заводах, обладая там сетью филеров («собственным сообщением с фабрик»); расследовали пожары на заводах «от невыясненных причин».
Особое безпокойство вызывал «прошедший на своем веку огонь и воду», заведовавший в отделении делами заводов и фабрик П. В. Гусев.
Петр Васильевич, по словам автора записки, проявил себя как «враг народа и всякой политической свободы», держа руку на пульсе забастовочного движения.
Гусев пользовался поддержкой начальника отделения капитана Сергея Алексеевича Соколова (учителя одного из Великих Князей и завсегдатая привилегированного Императорского яхт-клуба).
Контрразведчики, по словам анонима, «вызывали директоров завода (иногда это делал и Соколов) и “советовал” повысить заработную плату; эти “советы”, особенно инженерам-евреям, делались в такой форме, что не последовать им не было возможности. После первых удачных вмешательств Соколов нашел, что таким образом можно быть ликвидатором большинства забастовок; он стал интересоваться забастовками, вмешиваться в них по своему усмотрению; “агитаторов” он высылал из Петрограда и сдавал в солдаты, а предпринимателей заставлял угрозой повышать расценки».
В записке говорилось о некоторых документах, хранившихся в архиве контрразведывательного отделения (разумеется, не о самых важных): дела о взрывах на Пороховых заводах, о пожаре на Шлиссельбургском пороховом заводе, о забастовке 1915 г. на Путиловском заводе.
Наконец, постоянно пополнялись особые «списки лиц, проходивших по делам к. -р. ». («Соколов распорядился о занесении в списки с краткой характеристикой и с указанием страницы “дела” всех без исключения фамилий, попадавшихся в делах», без различия общественного и какого-либо иного положения. )
Сожженный и разграбленный полицейский архив на Екатерининском канале в первые дни февральской революции 1917 года.
|
|
|
Временщики опасались обнародования не столько пресловутого «германского следа», сколько соединенного «союзнического» (прежде всего, английского) и русского «освободительного» (самого широкого политического спектра).
Думаю, не один из новых власть имущих облегченно вздохнул, узнав об уничтожении архива контрразведки. В первые дни после переворота «“неизвестные лица” сожгли к. -р. отделение».
Весьма информированный современник утверждал, что германский агент Карл Гибсон, «выскочив на свободу при февральском перевороте, первое же, что сделал, это привел толпу и ворвался с ней в помещение контрразведки под предлогом, что пришел громить “охранку”». Прежде всего он разыскал свое дело и «унес его с собою».
Тем временем, подстрекаемая им толпа «переломала шкафы, сожгла и перервала много бумаг, разбросала по полу до 300 тысяч регистрационных карточек, хранившихся в алфавитном порядке». Доставленные в Таврический дворец контрразведчики были «намеренно представлены, как политические агенты Охранного отделения»
Современный исследователь (А. А. Зданович) приводит настоящую фамилию Гибсона – Рейнсон.
Разгромленный полицейский архив.
Однако далеко не со всеми структурами контрразведки обходились столь круто.
28 февраля был арестован начальник Петроградского Морского контрразведывательного отделения (Каменноостровский пр., д. 1, кв. 38) полковник И. С. Николаев, освобожденный 1 марта по личному указанию Керенского.
Одной из важнейших контрразведывательных структур вне театра военных действий было Центральное военно-регистрационное бюро (Дворцовая площадь, д. 10), подчинявшееся Отделу генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба.
Пост генерал-квартирмейстера с июля 1916 г. занимал генерал-майор Генерального штаба М. И. Занкевич.
Генерал-майор Михаил Ипполитович Занкевич (1872–1945) был назначен и. д. генерал-квартирмейстера Генерального Штаба 11 июля 1917 г.. В этой должности он пребывал вплоть до апреля, когда был направлен в качестве представителя Ставки Верховного главнокомандующего и Временного правительства во Францию. О доверии временщиков к генералу свидетельствовало также то обстоятельство, что в феврале-апреле 1917 г. его назначили начальником военной охраны Петрограда.
|
|
|
Исследователи отмечают его «особую роль» в перевороте. «А. И. Гучков говорил, что у него с М. И. Занкевичем были настолько “добрые отношения”, что он делился с А. И. Гучковым секретной информацией.
27 февраля А. И. Гучков, как один из руководителей революции, встречался с М. И. Занкевичем. Речь шла о поведении начальника войсковой охраны в условиях вспыхнувшего солдатского восстания. Судя по словам А. И. Гучкова, М. И. Занкевич не собирался проводить против восставших каких-либо активных действий».
Продолжение следует.
|
|
|
