 |
10. Весна в пустыне
|
|
|
|
Сердце Киллиана бешено колотилось в груди. В ушах гулко шумела кровь.
В последний раз ему было так страшно, когда он принимал участие в военных операциях. Для паники сейчас было неподходящее время.
«Держи себя в руках, Ронан! »
Тело Сэмми сотрясала мелкая дрожь. Ее карие глаза остекленели.
Чувствуя себя абсолютно беспомощным, он легонько встряхнул ее.
— Сэм, — громко позвал он, и его голос дрогнул.
Ответа не было.
Киллиан схватил бутылку с холодной водой и прижал к ее покрытой испариной шее.
Когда-то он слышал, что приступы паники, как правило, сопровождаются удушливым жаром в районе лица и шеи. Поэтому, приложив туда холод, можно значительно облегчить участь потерявшего сознание.
— Сэм, — тихо позвал Киллиан. — Сэмми, все хорошо. Все в порядке! Я не позволю, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Ты меня слышишь? Ты в безопасности. Договорились, Сэм?
Как и в субботний вечер, когда возле бара ее окружила пьяная компания, стоило ему таким тоном произнести ее имя, как ее взгляд, вмиг сфокусировавшийся на нем, стал более осмысленным, а она начала медленно моргать. Хотя дыхание по-прежнему оставалось судорожным и затрудненным. Как если бы ее скрутило приступом астмы.
— Лекарство, — прохрипела она. — В сумке.
Бережно отпустив ее на мат, он спрыгнул с ринга и метнулся к ее спортивной сумке, лежавшей возле ее любимого боксерского мешка. Подхватив ее, он бросился обратно к рингу и резким движением толкнул ее к девушке. Но увидев, что ее руки так сильно дрожат, что она никак не может ухватить собачку молнии, поспешил на помощь.
Забрав у нее сумку, Киллиан рывком расстегнул ее.
— Где?
— Во внутреннем кармане.
Мгновенно отыскав карман и расстегнув его, он нашел небольшую янтарную пластиковую баночку и, взглянув на этикетку, определил по названию, что это успокоительное. Затем, прочитав дозировку, высыпал на протянутую ему ладонь две таблетки. И, не говоря ни слова, протянул бутылку с водой.
|
|
|
Киллиан с нетерпением ждал, пока Сэмми проглотит таблетки и запьет их водой. Он буквально изнывал от желания немедленно получить ответы на крутившиеся на языке вопросы. Пришлось даже прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не выплеснуть тревогу и беспокойство на едва пришедшую в себя девушку.
Какое-то время они сидели рядом, не говоря ни слова.
Киллиан чутко прислушивался к ее дыханию, пока оно в конце концов не замедлилось и не пришло в норму. Он почувствовал, как перестало дрожать ее тело. Но когда Сэмми попыталась вернуть бутылку, решительно покачал головой.
— Воды нужно выпить как можно больше, — он дождался, когда она опустошит бутылку, и взглянул на нее через плечо. — Сэм...
Она резко повернула голову, и он столкнулся с полным мольбы взглядом.
— Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем. Прошу тебя, не сейчас, — она с трудом сглотнула. — Я знаю, что должна кое-что объяснить. Но сейчас не могу. Просто нет сил.
Киллиан, нахмурившись, обеспокоенно всмотрелся в ее лицо.
— Я не собираюсь усугублять твое состояние. Просто… ну, если ты с чем-то борешься, я могу помочь.
Саманта уставилась на свои руки. Ее губы сжались в тонкую линию.
Поднявшись, Киллиан протянул ей ладонь. Посмотрев на нее, она бросила взгляд на его лицо и только после этого, нерешительно потянувшись, ухватилась за его руку. Он поставил ее на ноги и окинул изучающим взглядом с высоты своего роста.
— Ты голодна?
Сэмми запрокинула голову, чтобы взглянуть на часы.
— Киллиан, вообще-то уже полночь.
— Ну и что? Ты есть хочешь?
— Я... наверное.
— Дальше по улице есть одно местечко, где готовят самые лучшие сырные стейки. Ты такие, клянусь, еще ни разу не ела. Я угощаю.
|
|
|
Внимательно посмотрев на него, она коротко кивнула.
— Ладно. Только заберу свои вещи.
Киллиан решил пождать ее у входной двери, и буквально через пару мгновений она появилась полностью одетая. В свободной толстовке на молнии и с капюшоном. В черных штанах для йоги. В высоких кроссовках. И с перекинутой через плечо спортивной сумкой.
Закрыв зал на замок, они отправились вниз по улице к небольшому бистро на углу, и Киллиан, придержав дверь, галантно пропустил ее вперед.
Сэмми пробежала глазами по висевшему за стойкой меню.
— А разве с твоей тренировочной диетой это допустимо?
— Просто не закладывай меня Базу. Ты определилась, что хочешь?
— Я буду то же, что и ты.
Киллиан подошел к стойке.
— Два с сырным соусом.
Повар, коротко кивнув, взялся выполнять заказ, а они устроились за большим длинным столом. В столь поздний час они оказались здесь единственными посетителями. Поставив сумку на пустой соседний стул, Сэмми вытянула ноги и скрестила их.
— Так говоришь, самые лучшие сырные стейки на свете, да? А вот я почему-то не уверена, что достопочтенные жители Филадельфии согласятся с твоим заявлением.
— Эй, так и есть! — улыбнулся ей Киллиан. — Но, ладно, будешь судьей.
Когда их заказ был готов, он забрал его и протянул ей картонный поднос с булкой, набитой тонко нарезанным стейком с жареным луком и фирменным сырным соусом.
— Оу, выглядит на самом деле аппетитно, — взяв свой сэндвич, она откусила такой огромный кусок, что у Киллиана от изумления выгнулись брови.
— Выглядит аппетитно, — повторил он. — Не понял? Ты мне что, не поверила?
— Просто хотела убедиться, что ты знаешь, о чем говоришь.
— Эй, да я лучший знаток этих сырных стейков!
— Сказал мальчик из Бостона.
— Чертовы ньюйоркцы, — ухмыльнувшись, парировал он. А пока откусывал приличный кусок от своей порции, заметил, что она прячет улыбку за своей булкой. — Что, вкусно?
Саманта не смогла ответить, пытаясь прожевать только что откушенный чудовищный кусок. Поэтому лишь восторженно кивнула. Но спустя пару мгновений, проглотив еду, все же призналась:
— Пожалуй, это лучшее, что я когда-либо ела, не считая маминой стряпни.
|
|
|
— Твоя мама хорошо готовит?
— Она в этом лучшая!
Киллиан широко улыбнулся.
— Хотелось бы мне знать, на что это похоже. Моя мама, благослови ее Господь, готовит всегда с удовольствием. Вот только результат, как правило, хуже некуда. Когда мы с сестрой были детьми, папа платил нам четвертаки, чтобы мы притворялись, будто нам все очень нравится. Он старался защитить ее чувства. А сейчас просто делает все сам.
Сэмми хихикнула и, отломив кусочек булки, макнула его в сырную начинку.
— Моя мама буквально выросла на кухне. Она все время крутилась возле моей бабушки. Главная традиция нашей семьи — воскресные обеды. Мама каждый раз готовит столько пищи, что можно с легкостью прокормить целую армию. Хотя, по правде сказать, по воскресеньям в квартире моих родителей народу собирается ничуть не меньше.
— У вас такая большая семья?
— Да, немаленькая. У меня две старшие сестры, Ники и Тони. Они обе замужем, и у них по два ребенка. А еще есть дядя Джино, брат моего отца. Так что там довольно многолюдно. Но именно благодаря этому все воскресные дни напоминают праздники. Веселые и шумные.
— Выходит, вы с сестрами очень близки?
— Впритык. Правда, в детстве, — немного помолчав, добавила она, — мы постоянно ссорились. Но это не помешало нам сблизиться чуть позже.
— Сэм… Ники… Тони, — усмехнулся Киллиан. — Вместе ваши имена ассоциируются с семейкой гангстеров.
Сэмми весело рассмеялась.
— Когда родилась Ники, папа решил назвать ее в честь своего отца Доминика. Не хотел, чтобы дорогое сердцу имя ушло в забвение. С Тони та же ситуация. Ее назвали в честь папиного дедушки Энтони. Мое же имя — память об отце моей мамы Сальваторе. Его все почему-то звали Сэм. Но не спрашивай «почему».
— А вот моя мама, если бы отец попытался назвать дочь мужским именем, закатила бы истерику.
— Да, и моя мама тоже настояла на их женских версиях: Доминик, Антония и Саманта. Правда, так нас кроме нее никто не называет. Да и сама она — только когда на нас слишком рассердится.
— А как давно вы переехали в Бостон?
|
|
|
— Сначала сюда перебралась Тони со своей семьей. А уж потом и мы с родителями. Мы переехали в прошлом году, когда... после того, как... — Сэмми, закашлявшись, сделала несколько глотков содовой.
Киллиан склонил голову набок и с любопытством напомнил:
— После того, как...
— Ники со своей семьей приехала сюда в начале этого года, — поспешно перебила его Саманта. — Мои родители вложили деньги в жилой комплекс. А потом открыли кафе-пекарню. Папе всегда хотелось иметь парочку семейных предприятий.
— А что насчет тебя?
— Я бы хотела посвятить себя преподаванию танцев. Давно планирую открыть свою собственную студию. Могу даже сказать, что уже значительно приблизилась к этой мечте. Я живу в доме, принадлежащем моим родителям, поэтому мне не приходится каждый месяц платить аренду. И благодаря этому я могу откладывать на покупку студии все заработанные мной деньги.
— Танцевальная студия? Звучит круто. Моя племяшка увлекается танцами. А где ты собираешься ее открыть?
— В центре города есть одно здание. Оно очень старое, поэтому на него никто особо не обращает внимания. Я уже почти собрала первоначальный взнос. Оставшуюся сумму надеюсь получить кредитом в банке. Вот только боюсь, что кто-нибудь успеет выкупить его до меня.
— А преподавать в Общественном Центре уже не нравится?
— Нет, меня там все устраивает, но хотелось бы иметь собственное дело.
— А ты сама танцуешь? Я имею в виду выступления или что-то в этом роде.
Сэмми опустила глаза и сокрушенно покачала головой.
— Я уже давно не выступаю на сцене. Больше нет. Только преподаю.
— И почему?
— Просто… просто это больше не мое, — ее губы изогнулись в кривой улыбке. — В июне в «Орфеуме» планируется «Ярмарка Талантов». Джаз умудрилась подать туда заявку от моего имени.
— Так ты будешь выступать?
— Черт бы его побрал, нет, — она поморщилась. — Хотя поступок Джаз вдохновил меня вновь начать заниматься хореографией. Я сейчас прорабатываю составленную мной композицию. Просто чтобы поупражняться.
— Как по мне, звучит пугающе. Придумывать все эти танцевальные движения...
— Знаешь, я всегда считала, что танец и бой во многом схожи. Прежде всего ты должен хорошо знать свое тело. А оно, в свою очередь, должно быть сильным и хорошо натренированным. И в танце, и в бое есть отрабатываемые до автоматизма движения. А также техники, что срабатывают лишь тогда, когда ты выполняешь их с абсолютной точностью. Твои спарринги, что я видела в спортзале, напоминают мне «па-де-де».
— А что это такое?
— Это балетный термин, буквально означающий «шаг обоих». А по сути, это дуэт, в котором оба партнера делают любое движение в абсолютной гармонии друг с другом. Выглядит это потрясающе, — опустив голову, Сэмми принялась теребить край картонного подноса. — Это очень похоже на то, как ты дерешься. Как двигаешься на ринге.
|
|
|
От этих слов по телу Киллиана разлилось приятное тепло, но внезапно «ожило» его «мужское достоинство», и он, смутившись, закашлялся.
— Так что же заставило вашу семью переехать сюда из Нью-Йорка? — он с любопытством посмотрел на нее и нахмурился, когда увидел, как напряглось ее тело, а плечи резко поднялись, словно она вздрогнула. — Сэмми?..
Отодвинув остатки сэндвича и уставившись в окно, девушка тяжко вздохнула.
Видя, как она нервно жует свою нижнюю губу, Киллиан терпеливо ожидал, когда она сама решит заговорить. Наконец Сэмми взглянула на него. В ее глазах плескалась такая боль, что его сердце тоскливо сжалось в груди, а по коже промчалась ледяная волна колких мурашек.
— В Нью-Йорке со мной… кое-что случилось… Мои родители посчитали, что мне нужно сменить обстановку, чтобы восстановить психику. И тогда мы решили переехать сюда вслед за Тони и ее мужем. Но оказалось, что мы все настолько близки, что друг без друга и дня прожить не можем. Поэтому Ники с семьей тоже перебралась сюда. И теперь мы опять все вместе, — она быстренько, словно прочитав в его глазах следующий вопрос, собрала их мусор и поднялась из-за стола, чтобы выбросить его. — Извини, но уже очень поздно. Мне пора идти, а то опоздаю на свой автобус.
— Давай, я отвезу тебя домой.
— Нет, не стоит.
— Сэмми, мы действительно чертовски задержались. Боюсь, в автобусе небезопасно.
Ее лицо помрачнело.
— Киллиан, не стоит думать обо мне, как о какой-то сломанной кукле.
— Я и не думаю. Но убежден, что поездка в автобусе в столь поздний час для любого человека может обернуться трагедией. Я бы точно не стал рисковать, — открыв входную дверь, он придержал ее, пропуская девушку вперед. — Ну же, решайся!
Сэмми нахмурилась.
Кожа на ее лбу сморщилась гармошкой, а брови сошлись на переносице.
В конце концов она все же решила последовать за ним. Молча.
Обратно к спортзалу Киллиан шел, засунув руки глубоко в карманы. Он то и дело поглядывал на идущую рядом Сэмми, которая шла, обхватив себя руками, и не отрывала глаз от носков своих кроссовок.
«Только не закрывайся от меня».
Еще в спортзале он сказал ей, что, возможно, сможет помочь. И сейчас был именно тот момент, когда стоило попытаться сделать это. Он собирался рассказать ей о своем собственном опыте, хотя прежде никогда и ни с кем не делился им.
Ну, кроме Мэтьюза и Мейера, конечно же.
Интуитивно он знал, что Сэмми прекрасно поймет его. Хотя их переживания значительно отличались, тем не менее они оба находились в одной психопатологической лодке. Под названием «ПТСР-травма» (прим. посттравматическое стрессовое расстройство — тяжелое психическое состояние, возникающее в результате единичного или же повторяющихся событий, оказывающих сверхмощное негативное воздействие на психику индивида).
— Когда я служил в Афганистане, — тихо начал он, — я был вынужден постоянно иметь дело с до жути мерзким дерьмом. Конечно же ты слышала о творящихся на войне ужасах. Но гражданские понятия не имеют, каково это на самом деле. Да, впрочем, и не должны.
Сэмми заинтересованно посмотрела на него.
— И какое же дерьмо ты там видел?
Они уже дошли до его пикапа, и Киллиан открыл перед ней пассажирскую дверцу.
Затем сел за руль, завел мотор и выехал со стоянки.
— Кровавые последствия перестрелок, самодельных взрывных устройств и террористов-смертников. То, как люди, находясь каждый божий день на волоске от смерти, живут в постоянном страхе. И это еще не самое ужасное.
«Почему я начал именно с этого? Как же, бл*ть, тяжело… Но ведь Сэмми смогла приоткрыть мне свою проблему? » — и он не стал обращать внимания на то, как скрутило все внутренности, когда решил сделать ответный шаг.
Сэмми нуждалась в помощи. Но ведь и он не меньше.
«Может, мы сможем помочь друг другу? »
Она подняла на него задумчивый взгляд.
— Твои слова меня зацепили. Не мог бы ты… ну, не знаю, — она виновато пожала плечами. — Может, что-то из увиденного тобой военного дерьма? Надеюсь, я не веду себя как бессердечная сука? Я знаю лишь то, что известно остальным. Ты спас жизни нескольких солдат. Но всякий раз, стоит кому-то завести об этом разговор, ты слишком напрягаешься. Когда об этом сказали на ESPN, ты был просто вне себя.
— Я ненавижу все это дерьмо «герой родного города». Мне вообще не нравится быть в центре внимания. Просто я… — призрачные пальцы поползли вверх по его горлу, сжимая его и тем самым напоминая о себе «а вот и мы». — На самом деле я просто мошенник. Никакой не герой.
— Что ты имеешь в виду?
«Именно то, что сказал».
Киллиан медленно покачал головой.
— Я не сделал ничего такого, чего мои сослуживцы не сделали бы для меня. Ну, если бы мы поменялись местами. Просто тогда у меня была возможность спасти жизнь, а я этого не сделал.
— И кого ты не спас?
— Своего лучшего друга, — его руки крепче сжали руль, когда призрачные пальцы вцепились в горло. — Но это длинная история.
— Оу, мой любимый сорт, — ободряюще улыбнулась ему Сэмми.
— Во время нашей последней дислокации мы вчетвером патрулировали район. Сидеть в казарме было чертовски скучно, и мы вызвались в рейд, чтобы хоть чем-то заняться. Нас отправили в маленький городок Хуссейбу в окрестностях Рамади. Командир сообщил, что где-то там прячутся террористы. Перед нами стояла задача произвести, не привлекая внимания, разведку местности и вернуться с докладом в часть. Для ликвидации банды требовался тщательно разработанный план…
Жар огненной лавой растекся по всему позвоночнику.
— Мы быстро обнаружили их укрытие и их самих… они даже не пытались прятаться. Просто поджидали солдат. Ждали нас. И в этом не было ничего необычного. Мы все уже побывали в десятках подобных перестрелок. Но...
«Я не могу… говорить… об этом…»
Киллиану не нужно было включать в кабине свет, чтобы понять, что костяшки его пальцев, мертвой хваткой вцепившихся в руль, побелели. И тут он начал задыхаться: пустившееся вскачь сердце перекрыло приток кислорода в легкие.
— Все в порядке, — ее тихий шепот в темной кабине пикапа придал ему сил.
— В этот раз все было по-другому. Ублюдки прикрывались женщинами с детьми. Мы не могли отпустить террористов. И вынуждены были вступить с ними в бой. Но стрелять… по человеческому щиту… гребанное дерьмо.
— Человеческому… щиту? По… детям?!
Киллиан медленно кивнул, не отрывая глаз от дороги. Но сейчас он видел перед собой не ночную бостонскую улицу, по которой они ехали. Его взгляд был прикован к узенькой улочке, тянувшейся через крошечный городок на другом конце света. Где все выглядело убогим и жалким — одного и того же цвета запыленного хаки. Где всегда стояла невыносимая жара и было… до жути кроваво.
«Пф-пф-пх-х» отдавались в ушах звуки ружейного отбойника.
В висках дико запульсировала жгучая боль.
— Мы отступили к «Хамв и », а они стали преследовать нас на дерьмовом седане. Мейер сидел за рулем. Я — рядом, на пассажирском сиденье. А Ли с Мэтьюзом — сзади. Террористов в машине было трое или четверо. Я подбил их прямо на ходу. А буквально в следующее мгновение мы врезались в здание, и «Хамв и » загорелся, — Киллиан закашлялся от призрачного едкого черного дыма горящего топлива, что вмиг заполнил его легкие.
«Господи, мне не хватает воздуха! Я не могу дышать! »
— Я потерял сознание всего на несколько секунд. А когда очнулся, то увидел, что завалившийся на руль Мейер в полной отключке, как и Ли. А у Мэтьюза сломаны руки. Я оказался единственным, кто почти не пострадал. А вот парни нуждались в моей помощи. Я высунулся из окна, держа автомат наготове, но все ублюдки были мертвы. Вот только огонь в машине усилился, и нужно было срочно вытаскивать парней. Что я и сделал. После того, как я их вытащил и оттащил подальше от машины, «Хамв и » взорвался.
Весна в Бостоне всегда отличалась своей непредсказуемостью.
Она могла быть по-летнему теплой или же по-зимнему холодной и снежной. Нынешняя весна была прохладной. Особенно сегодня. Но, несмотря на это, у Киллиана на лбу выступили капли пота.
В Афганистане весны вообще не было. В пустынном аду, куда их забросили, ее просто не могло быть. Это было место проклятых. Место, вырвавшее его душу и ни на минуту не позволявшее забыть те ужасы, что он там пережил.
Сэмми глубоко и прерывисто вздохнула.
— В новостях никогда не освещали таких подробностей.
— СМИ об этом ничего не знают.
Последовало долгое молчание.
— А что случилось с… Ли?
— После Хусейбы в нем что-то надломилось. Женщины и дети… Он больше не мог сосредоточиться во время заданий. Когда нам приходилось вытаскивать из домов трупы, его охватывала оторопь. А при виде мертвых женщин и детей выворачивало наизнанку. По ночам в казарме после отбоя я две недели слушал, как он, думая, что все спят, плакал. Он просто… сломался.
— Сломался?..
— Среди нас он был самым улыбчивым парнем. Ему многое казалось смешным, и он постоянно шутил… в любых обстоятельствах. Он улыбался даже во время изнурительных тренировок, чем вечно навлекал на себя неприятности. А потом вздумал шутить с сержантом по строевой подготовке. И вот тогда нам пришлось отжиматься несколько часов подряд… думали, что сдохнем.
Киллиан улыбнулся уголками губ и тяжело вздохнул.
— Это был тот Ли, которого я знал много лет. Он был моим самым близким армейским другом. Но после Хусейбы вообще перестал улыбаться. Перестал смеяться. Перестал шутить. А спустя примерно три месяца забрался ночью в один из «Хамви», очевидно, украл ключи у командира, и застрелился из пистолета. Никто ничего не услышал. Пистолет был с глушителем.
— О мой бог! Киллиан… мне так жаль...
Его глаза защипало.
В Афганистане ветер был чертовски свирепым. И без защитных очков так резал глаза, что слезы текли, как из пожарного шланга. Во время песчаных бурь они частенько дразнили друг друга «плаксами».
— Вот почему я не герой. И вот почему ненавижу, когда меня так называют. Настоящий герой непременно бы спас друга. Если бы я был героем… то не пропустил бы признаков, сигнализирующих о непоправимой трагедии. Я придал бы им большее значение. И обязательно бы с кем-то посоветовался, плюнув на то, что Ли будет злиться. Возможно, он бы даже меня возненавидел, но… по крайней мере был бы жив.
Рука Сэмми поползла к его руке, но, на мгновение замерев, вернулась обратно.
— Ты не мог ничего сделать, — мягко сказала она. — Ничего не мог изменить. Ты же не умеешь читать мысли, Киллиан. К тому же вы были на войне. Это был его выбор.
— Я не могу смириться с этим. Это ужасно. Мой друг умер, а я не помешал ему!
Ледяные пальцы с такой силой впились в горло, что Киллиан не мог говорить.
— Не мучай себя, Киллиан. В этом нет твоей вины.
И все же пагубное чувство вины одним выстрелом пронзило и грудь, и висок.
Подобно той пуле, что оборвала жизнь Ли.
— Я… я должен был… должен был что-то сделать.
— Не надо, Киллиан. Ты не должен был… — ее маленькая прохладная ладошка, накрыв его руку, крепко сжала его пальцы.
Афганистан отступил, мелькнув в зеркале заднего вида.
И его сознание вернулось на улицы Бостона.
Ночной прохладный ветерок коснулся его потного лба нежным поцелуем и, охладив его, принес облегчение. Киллиан наконец-то смог глубоко вдохнуть, чего так отчаянно жаждали его легкие после «вдыхания едкого дыма». Маленькие прохладные пальчики снова сжали его руку, даруя его безумно бьющемуся сердцу желанное успокоение.
Когда они добрались до ее жилого комплекса, Киллиан проводил ее до подъезда, а потом и до квартиры. Они подошли к ее двери, и Сэмми, повернувшись к нему и не прекращая теребить ключи, подняла на него застенчивый взгляд.
— Спасибо, Киллиан. За ужин и за то, что подвез домой. За то, что… помогаешь побороть синдром. И за то, что рассказал о себе.
Он заглянул ей в лицо, и его сердце пропустило удар.
— Всегда пожалуйста. Просто… хочу, чтобы ты знала. Ты… не одна. Мы оба столкнулись с определенным дерьмом. Думаю, нет смысла его сравнивать. Но я хорошо знаю, каково это… страдать в одиночку. Тебе это не нужно делать.
Она ничего не ответила. Лишь глаза блеснули в тусклом свете коридора.
Киллиан сунул руки в карманы и отступил назад, собираясь пожелать ей спокойной ночи и уйти. Но Сэмми изрядно его удивила, положив свою маленькую изящную ладошку на его предплечье. От неожиданности он даже вздрогнул. Она шагнула к нему, и его растерянный взгляд метнулся к ее лицу. Когда же ее руки неуверенно обвились вокруг его талии, он вообще перестал дышать.
Он был так шокирован, что даже не мог шевельнуться.
«Она же не любит, когда к ней прикасаются? И сама обняла меня?.. »
Ее порывистое объятие полностью разрушило связь с Афганистаном. Пусть хотя бы на сегодняшний вечер. Встряхнувшись, Киллиан осторожно обнял девушку в ответ. А когда притянул ее к себе, почувствовал, как ее щека прижалась к его груди.
— Ты тоже не должен чувствовать себя одиноким, — она слегка сжала его и тут же отпустила. — Спокойной ночи, Киллиан.
Он не смог вымолвить ни слова.
Так и стоял в коридоре, пока она заходила в квартиру, пока закрывала дверь. Потом подождал, когда в замке повернется ключ. И лишь после третьего щелчка не спеша направился к выходу.
Киллиан не сразу смог вставить ключ в замок зажигания.
Он никак не мог избавиться от ощущения, что между ними что-то сдвинулось.
Что-то очень массивное. Неуклюжее. Смущающее...
Но что же было не так?
Все… все было как-то совсем по-другому. Совсем иначе… каким-то… слишком приятным. Похоже, он нечаянно прихватил Сэмми с собой в пустыню… А она спасла его и… вернула домой!
|
|
|
