 |
Попугай Алекс. Что нужно животным, чтобы заговорить. Как собаки нас понимают. Бонобо с айпэдом
|
|
|
|
Попугай Алекс
В 1977 году Айрин Пепперберг (Irene Pepperberg), профессор психологии, купила в зоомагазине африканского серого попугая – жако. Она назвала его Алексом (сокращение от Avian Langauge Experiment) и начала учить говорить. В 20 лет он называл около 50 предметов, его словарный запас составлял 150 слов, среди них прилагательные и глаголы. Он считал до шести, понимал ноль. Алекс классифицировал предметы по цвету, форме, материалу. Однажды он попросил банан, а ему дали орех. Он снова попросил банан, а потом бросил орех в исследователя. Алекса называют самым умным попугаем планеты. Уровень его интеллекта был равен уровню пятилетнего ребёнка. Алекс внезапно умер в 2007 году. Сейчас Пепперберг работает с другим жако – Гриффином[134].
Что нужно животным, чтобы заговорить
Язык – это слова и правила их соединения. Слова – это звуки со смыслами. Способность понимать и интерпретировать новые сигналы (слова или жесты) широко распространена в животном мире. Шимпанзе, попугаи, домашние собаки и другие животные выучивают слова и сопоставляют их с реальными предметами. А собаки даже обрабатывают речь как люди – двумя полушариями.
Как собаки нас понимают
Часто можно услышать мнение, что животные понимают не смысл слов, а интонацию и эмоции. Но каждый, у кого есть питомец, не согласится с этим. Животные понимают, что им говорят. Это проверили исследователи проекта Family Dog Project из Будапештского университета. Тринадцать собак натренировали неподвижно лежать в сканере МРТ и слушать записанный голос женщины-инструктора. Она произносила слова «хорошо», «молодец», «хороший мальчик» с хвалебной и нейтральной интонацией, а также нейтральные слова, которые для собак ничего не значили: «однако», «тем не менее» – тоже с хвалебной и нейтральной интонацией. Владельцы оказались правы! Собаки понимают слова. Они, как и люди, используют левое полушарие для обработки слов, а правое – для интонации. Похвала словом и интонацией сильно активировала центр вознаграждения[135].
|
|
|
Рис. 33 Участники эксперимента. (Автор: Borbá la Ferenczy, фото прредоставлено автром статьи)
Рис. 34 Пёс Барак на кушетке томографа. (Автор: Enikő Kubinyi, фото прредоставлено автром статьи)
Бонобо с айпэдом
Никто не собирался учить языку Канзи – маленького карликового шимпанзе-бонобо. Он со своей приёмной мамой Мататой посещал её занятия йеркишем – специальным языком, который изобрели исследователи. На этом языке общаются не словами и жестами, а картинками на клавиатуре – лексиграммами. Картинки при этом никак не похожи на предметы или действия, которые они обозначают.
Занятия Матату не воодушевляли. Да и Канзи не проявлял к ним интереса. Но однажды, когда мамы не было рядом, малыш самостоятельно стал нажимать на лексиграммы и довольно успешно. Тогда исследователи переключились на Канзи. В 30 месяцев он уже знал картинки для яблока, банана, арахиса, спальни, сыра. К 46 месяцам он выучил 50 символов и использовал 800 комбинаций, к 6 годам – почти 200 символов. Его языковой уровень достиг уровня ребёнка 2, 5 лет[136].
Сейчас Канзи использует электронную клавиатуру на сенсорной панели, которая подключена к компьютеру. Компьютер произносит мужским голосом слова, которые выбирает Канзи. И хотя Канзи знает много слов, он строит предложения на уровне маленького ребёнка.
Никто из животных так и не одолел предложения длиннее четырёх слов. Именно синтаксис стал для них камнем преткновения. В животных системах коммуникации, конечно же, есть длинные «высказывания» – песни певчих птиц или песни китов. В них есть ритм, строфы, мелодия – структурные единицы, которые мы знаем из человеческой музыки.
|
|
|
Но, оказывается, для языка этого недостаточно. Н. Хомский (N. Chomsky) предположил, что в основе нашего синтаксиса лежит базовый вычислительный механизм – соединение Merge. Он связывает два элемента (слова) в новую синтаксическую единицу (фразу). Например, фраза «съел яблоки» соединяет два уже построенных синтаксических объекта X («съел»), Y («яблоки»).
С помощью этого механизма может быть создано неограниченное количество предложений. Он позволяет создавать структуры двух типов. Первый – когда рядом стоящие элементы зависят друг (AB)n – постоянные повторения АВ АВ АВ. Второй, когда элемент зависит не от рядом стоящего элемента, а от находящегося на расстоянии. AnBn – последовательности типа ААА ВВВ. Это позволяет нам создавать предложения-матрёшки. Например, предложение «the starling the cats want was tired» – «скворец, которого хотят кошки, устал». Если переписать его в абстрактной форме: a1a2b2b1 – a1 («скворец») совпадает с b1 («был устал»), в то время как a2 («кошки») совпадает с b2 («хотеть»)[137].
Если вы спросите Канзи, кто устал, он вряд ли даст вам правильный ответ. Животные не понимают таких сложных структур. Двум группам обезьян – это были тамарины – вечером в течение 20 минут дали прослушать разные слоги. Одна группа слышала комбинации, составленные по правилу (AB)n, другая – AnBn. Утром их проверили. Тамарины слышали четыре последовательности звуков, которые совпадали с услышанным вечером, и четыре, которые не совпадали. При несовпадении тамарины должны были поворачивать голову. Задания на первый тип синтаксиса они выполнили, а вот со вторым не справились[138].
Маленьких детей этим правилам никто специально не учит, они усваивают их сами автоматически. Получается, что в мозге человека есть нечто, что позволяет ему понимать и усваивать этот тип соединения элементов. А. Фридерици предположила, что раз обезьяны справляются с простым синтаксисом, значит, в мозге за него отвечает более старая (филогенетически) зона. А сложный синтаксис – задача более молодой структуры. Она проанализировала существующие научные исследования того, как мозг обрабатывает синтаксис. За простой синтаксис отвечает старшая часть зоны Брока ВА 47, а за сложный – молодая ВА 44/45[139].
|
|
|
У приматов зона Брока слева в семь раз меньше, чем у людей, и нервные связи между ВА44 и зоной Вернике очень слабо выражены. В этом учёные видят возможную причину, почему сложный синтаксис им не по зубам. Это предположение подтверждает тот факт, что у детей при рождении этот верхний путь тоже не развит. И только с возрастом ребёнок лучше понимает и строит сложные предложения[140].
Чтобы люди заговорили, матери-природе пришлось улучшить наш мозг в двух местах. Напрямую соединить моторную кору с органами речи и особым способом связать зону Брока и Вернике.
|
|
|
