Истоки историка-эволюционного подхода к пониманию человека 5 страница

По своему происхождению в истории развития обще­ства действие выделяется в структуре индивидуальной деятельности человека вследствие несовпадения мотива совместной деятельности и целей отдельных ее участни­ков, обусловленного разделением труда. В результате это­го несовпадения мотив выступает по отношению к деятельности в побудительной функции, а цель, непосредствен­но не побуждая действие, выступает по отношению к нему в направляющей функции. По своей структуре действие в отличие от непосредственно определяемого предметной ситуацией привычного или импульсивного поведенчес­кого акта всегда опосредствовано. В качестве средств могут выступать различные знаки (роли, ценности, нормы и т. п. ), применяя которые человек овладевает действием, превращает его в «личностное» действие (Д. Б. Эльконин).

В каждом действии выделяются его ориентировочная, ис­полнительная и контрольная части (П. Я. Гальперин).

По способу функционирования действие является произ­вольным и преднамеренным. В онтогенезе развития личности ребенка функция произвольного контроля и регулирова­ния действия осуществляется вначале взрослым в процессе совместной деятельности с ребенком, а затем вслед­ствие интериоризации социальных эталонов и схем вы­полнения действия ребенок сам начинает контролировать действие в соответствии с этими эталонами и схемами. Преднамеренность как черта действия возникает после при­нятия решения человеком о том, что образ будущего ре­зультата действия отвечает мотиву его деятельности. При наличии намерения у человека возникает целевая уста­новка — готовность к достижению предвосхищаемой цели действия, которая часто сопровождается переживанием «я хочу». Целевая установка актуализируется образом осозна­ваемой предвидимой цели, в котором однозначно не пред­ставлены конкретные условия и способы, с наибольшей вероятностью и эффективностью обеспечивающие дости­жение цели. Образ будущей цели задает только общее направ­ление построения действия, в то время как исполнительная часть любого действия определяется конкретными условия­ми ситуации. В ходе выполнения действия осуществляются контакт субъекта с предметным миром, преобразование (внешнее и мысленное) предметной ситуации и достига­ются те или иные результаты, смысл которых для человека оценивается эмоциями. В процессе действия могут образо­вываться новые цели и изменяться место действия в струк­туре деятельности человека.

Действие может превратиться в операцию. В отличие от деятельности и действия операция — это способ выполне­ния действия, детерминируемого условиями, в которых че­ловеку дана цель. В условиях предметной ситуации экстериоризированы, воплощены в форме значений различные общественно выработанные схемы поведения вроде схем употребления орудий или принятых в определенной культуре норм этикета, полностью обус­ловливающих содержание операций.

В зависимости от происхождения выделяют два вида операций — приспособительные и сознательные. Приспосо-бительные операции относятся к реактивному, иерархи­чески самому низкому, неосознаваемому уровню реагирования в структуре деятельности человека. Они воз­никают в процессе непроизвольного подражания или прилаживания к предметным условиям ситуации, например приспособления ребенка к языковым условиям, в резуль­тате которого усваиваются различные грамматические формы, используемые в речевом общении. Приспособи­тельные операции характеризуются тремя следующими особенностями: по способу регуляции приспособительные операции — непроизвольны', по уровню отражения — изна­чально неосознаваемы; по динамике протекания — косны, ригидны.

Сознательные операции возникают вследствие автома­тизации действия. В ходе неоднократных повторений дей­ствия, например, при обучении вождению автомобиля или письму, содержание цели действия, вначале осознавае­мое человеком, занимает в строении другого, более слож­ного действия место условия его выполнения. Вследствие изменения места цели в структуре деятельности, «сдвига цели на условие», произошедшего при автоматизации дей­ствия, данное действие и превращается в сознательную операцию. По способу регуляции сознательные операции потенциально произвольно контролируемы; по уровню отражения — вторично неосознаваемы (при появлении зат­руднений в ходе их осуществления операции могут осоз­наваться); по динамике протекания — гибки, лабильны.

Необходимым моментом психологического строения предметной деятельности являются психофизиологические механизмы, реализующие действия и операции человека. В отечественной психологии и психофизиологии представ­ления о психофизиологических механизмах — реализато-рах действий и операций — разработаны в русле теории функциональных систем (П. К. Анохин), «физиологии ак­тивности» (Н. А. Бернштейн), концепции нервной модели стимула (Е. Н. Соколов) и представлений о системной орга­низации высших корковых функций человека (А. Р. Лурия).

Таково описание строения предметной целенаправлен­ной деятельности человека, «единиц» ее анализа в деятельностном подходе к изучению человека в психологии.

«Единицы» целенаправленной деятельности и перспек­тивы их использования в психологии. В зависимости от за­дачи при объяснении различных сторон психической реальности возможно использование разных «единиц» деятельности.

Так, при анализе развития психики ребенка в онтогене­зе в качестве «единицы» анализа выступает «особенная» дея­тельность, например игровая деятельность, учебная деятельность, общения, профессиональная деятельность и т. п. (А. В. Запорожец, Д. Б. Элъконин, В. В. Давыдов, Н. Ф. Талызина, М. И. Лисина, Д. И. Фельдштейн и др. ).

При изучении динамики межличностных отношений в социальных группах и восприятии человека человеком все активнее в социальной психологии используется для объяс­нения этих процессов такая «единица» как «совместная деятельность» (Г. М. Андреева, А. А. Леонтьев, А. В. Петровский). Совместная деятельность выступает прежде всего в своей методологической функции как «организатор» предме­та социальной психологии, основание для построения теории деятельностного опосредствования межличнос­тных отношений в малых социальных группах (А. В. Пет­ровский).

При исследовании процессов познания, например при изучении памяти, восприятия и мышления в качестве «единицы» анализа и одновременно предмета конкретно­го исследования, используется «действие». Продуктивность использования действия как «единицы» анализа процессов познания привела к тому, что в деятельностном подходе были разработаны теории мнемических действий (П. И. Зинченко, А. А. Смирнов), перцептивных действий (А. В. Запоро­жец, Л. А. Венгер, В. П. Зинченко), теория детской игры (Ц. Б. Эльконин), теория поэтапного (планомерного) фор­мирования умственных действий (П. Я. Гальперин, Н. Ф. Та­лызина), смысловая концепция мышления (O. K. Тихомиров). Действие как единица произвольных познавательных про­цессов столь органично вписывается в схемы конкретных экспериментальных исследований, что изучение действия дает возможность выполнить как бы два дела сразу: в ме­тодологическом плане — построение различных концеп­ций; в эмпирическом плане — изучение закономерностей познавательных процессов и разработку конкретных ме­тодов их исследования (Э. Г. Юдин).

Высокий методологический и предметно-содержатель­ный потенциал использования действия в качестве и объяснительного методологического принципа изучения познания, и конкретного предмета исследования приво­дит к тому, что под косвенным влиянием конкретно-научной методологии деятельностного подхода начинает меняться «психологическая» карта исследований, «пси­хологическая» география. В Западной Европе одна за дру­гой появляются теории действия, которые изнутри подрывают монополию когнитивной психологии и ее об­раз «человека» как устройства по переработке информа­ции. Теории действия, направленные на исследования процессов познания, начинают оформляться как особые направления в Швейцарии (М. Кранах), ФРГ и Западном Берлине (В. Фольперт), Великобритании (Р. Харре). Тем самым деятельностная парадигма все более интенсивно овладевает мышлением в современной психологии.

Деятельностный подход как конкретно-научная ме­тодология изучения человека в психологии позволяет впи­сать через категорию «деятельность» предмет психологии в различные науки, изучающие человека (Э. Г. Юдин). При помощи понятия «особенная» деятельность, то есть вер­хнего уровня в схеме «единиц» анализа (деятельность, действие, операции, психофизиологические реализато-ры деятельности), психология сотрудничает с философ­ской методологией, а также с комплексом общественных наук — социологией, историей, этнографией, археоло­гией и т. п. Одна за другой появляются и вычленяются из общей психологии на стыке с разными социальными науками пограничные дисциплины — психология лич­ности, социальная психология, этнопсихология, исто­рическая психология, палеопсихология и т. д. Через такие единицы, как «операция» и «психофизиологические реализаторы», удается построить мост, связывающий пси­хологию с естественными науками о человеке — биологией, нейрофизиологией и т. п.

Конкретно-научная методология деятельностного под­хода выступает как основа для изучения познания и лич­ности человека в психологии. Деятельностный подход также выступает в функции методологии для ряда направ­лений в специальных отраслях психологии — возрастной, социальной, инженерной, медицинской психологии и т. д. Выполняя методологическую функцию в этих отраслях, он приводит к построению предметов их исследований. В свою очередь через специальные психологические дисцип­лины деятельностный подход связан с прикладными от­раслями человекознания — педагогикой, криминологией, психиатрией и т. п. Некоторые представители этих при­кладных отраслей человекознания опираются в своей ра­боте на методологию деятельностного подхода к изучению человека в психологии[57].

В своем развитии деятельностный подход, как и любое живое направление науки, сталкивается с рядом трудно­стей, имеет «белые пятна».

Некоторые из этих трудностей связаны с тем, что при обсуждении деятельностного подхода в психологии недо­статочно четко разграничиваются деятельностный подход, как объяснительный принцип изучения психических явлений и «деятельность» как предмет конкретного исследования (Э. Г. Юдин). В результате возникают дискуссии о том, на­пример, может ли психология строиться только на одной категории — категории деятельности или она должна вклю­чить в свой фундамент и такие базовые категории, как «общение», «личность» и т. д. (Б. Ф. Ломов, АЛ. Леонтъев). Взаимоотношения между «деятельностью» и «общением» в психологических исследованиях, их тесная взаимосвязь подробно освещены в психологии (Г. М. Андреева, А. А. Леонтьев, А. В. Петровский). При анализе же «деятельности» и «общения» в методологическом плане следует иметь в виду, что «деятельность» и «общение» — равноправные конк­ретные проекции методологии деятельностного подхода на психологическую реальность. И конкретная «деятель­ность» (например, игра), и «общение» (например, интимно-личностное общение между подростками) приво­дят к формированию образа мира и межличностных от­ношений человека. В конкретно-исторической ситуации одна из этих сфер жизни человека в обществе может при­обрести большую ценность, занять большую территорию в социальном образе жизни. Отсюда и возникает оправ­данный интерес к ее более конкретному исследованию. При этом, однако, в методологическом плане отправным пунктом по-прежнему остается бытие человека в мире и метод анализа преобразований психики в движении пред­метной деятельности (будь то игра, общение или труд и т. п. ).

Другие трудности в развитии деятельностного подхода в психологии связаны с тем, что его разработка долгое время как бы замыкалась в пределах «отдельной деятель­ности»: ее структуры, динамики и т. п. Такая абстракция затрудняла разработку психологии личности, роли поступ­ков и деяний в развитии личности.

Поступок — начало личности. Человек в обществе — полидеятельностное, диалогичное, пристрастное существо (Л. С. Выготский, М. М. Бахтин, А. Н. Леонтьев). Если изучать человека как «монодеятельностное» существо, то личность выступит лишь как момент в движении деятельности, а проявления личности как субъекта деятельности — пере­живание, воля, характер, поступки — будут с трудом вмещаться в границы деятельностного подхода к изуче­нию человека.

Анализ «единиц» деятельности, особенно их эмпири­ческое исследование, как бы обрывается на таких едини­цах, как «действие» и «операция». Между тем очевидно, что человек может выполнять действие, осознавать его цель, понести за это действие ответственность перед со­бой и другими людьми. Поэтому С. Л. Рубинштейн отме­чал, что поступок отличается от действия иным отношением к субъекту, то есть предполагает обществен­ную оценку и самооценку личностью его социальных по­следствий. Он также указывал, что поступок — проявление поведения в этико-оценочном значении этого термина, а не деятельности. В одном из своих публицистических выступлений А. Н. Леонтьев писал: «Личность человека порож­дается в его деятельности, которая осуществляет его свя­зи с миром. Первые активные и сознательные поступки — вот начало личности. Становление ее проходит в напря­женной внутренней работе, когда человек как бы посто­янно решает задачу, «чему во мне быть», и, случается, отторгает от себя то, что обнаружилось. Вспомните Анто­на Павловича Чехова, «по капле выдавливающего из себя раба... »[58].

Удачную иллюстрацию, показывающую отличие по­ступка от «движения» и «действия», приводит английс­кий психолог Р. Харре. Одно и то же «движение» может означать и «движение», и «действие», и «поступок». Во время бракосочетания палец невесты, проходящий через кольцо, — «движение»; надевание кольца женихом на па­лец — «действие»; то же самое «движение» — «поступок», означающий, что данный человек женится на своей неве­сте. Поступок — это движение в социальном контексте, в социальной системе координат.

Выпадение поступка и деяния из схемы анализа дея­тельности, из «единиц», образующих структуру деятель­ности, — не случайность. Оно вызвано тем, что в центре внимания деятельностного подхода была концептуальная схема отдельной деятельности, в то время как социальная позиция личности как члена разных социальных общнос-тей оставалась фоном исследования. Там, где есть «одна деятельность», там нет связанного с позицией человека, в разных социальных общностях выбора разных ценнос­тей, а тем самым нет и «поступка» как оцениваемого лич­ностью и социальной группой акта человеческой деятельности.

Дальнейший анализ методологии деятельностного под­хода в психологии предполагает разработку представлений об иерархии деятельностей, осуществляющих жизнь лич­ности в полном разнообразия мире. Положение об иерархии деятельностей как основаниях личности (А. Н. Леонтъев) представляет собой плацдарм для построения психологии личности, в которой осуществление различных деятельно­стей личности в социогенезе и персоногенезе — основа и отправной пункт исследования, начало, а не конец пути. По пути анализа движения личности в обществе, присво­ения и воспроизводства ею в ходе деятельности и общения разных системных социальных качеств, изучения условий и движущих сил развития личности, целеобразования, вы­бора личностью разных ценностей, роли переживаний и воли в личностном выборе индивидуальности, поступков и деяний личности, преобразующих мир человека, и идет разработка проблемы личности в системном историко-эволюционном деятельностном подходе к изучению развития человека в природе, обществе и индивидуальной жизни.

Корнем изучения природы личности в деятельностном подходе, опирающимся на философскую и общенаучную методологию человекознания, становятся те «... конкрет­ные формы деятельности, которые никогда не рассмат­ривались классической психологией как имеющие основное значение... Камень, который презрели строите­ли, ложится во главу угла; психология перестает тракто­ваться в свете концепций естественно-научного позитивизма; психология становится исторической нау­кой»[59].

глава 5 движущие силы и