 |
Серьезно. Я тебя найду и покалечу.
|
|
|
|
Мэг рассмеялась. Не то чтобы ее развеселили слова или намерение автора, но она тут же вспомнила старую книжку с картинками, которую обожала в детстве. В ней Гровер с улицы Сезам пытался остановить читателей от переворачивания страниц, так как в конце должен был быть монстр. Конечно, в детстве она испытывала дьявольский восторг, продолжая переворачивать страницы, вопреки предупредительным мерам Гровера, таких как веревки, мелкие брусья и кирпичные стены. Видимо, не так сильно она изменилась с десятилетнего возраста.
На третьей странице была написана одна строчка.
Ибо близок день погибели их.
Фраза показалась Мэг знакомой, но она никак не могла вспомнить, откуда. Может, это строка из стихотворения? Может, Шекспир? Черт, она точно ее знает. Откуда бы ни была эта строчка, написавший ее автор дневника, казалось, был ей восхищен. Слово «погибель» было трижды подчеркнуто, и похоже, что с каждой чертой автор все больше и больше распалялся — он с такой силой нажимал на ручку, подчеркивая слово в последний раз, что прорвал три листа.
Ладно. Псих что ли?
— Ты что делаешь?
Мэг вздрогнула, вынырнула из тетради, откинула голову назад и ударилась о стену. На пару секунд в глазах помутнело, а когда пришло в норму, она увидела на лестнице Минни. Она не поднялась до конца по ступеням, и с пола Мэг видела лишь ее голову.
— Ничего, — ответила Мэг. Она захлопнула журнал, чувствуя себя так, будто ее застали на чем-то неприличным.
— Вот как. — Минни, похоже, не купилась. — Тебе надо спуститься вниз. Мы пытаемся придумать, что нам делать.
— Хорошо. — Мэг встала, украдкой засунув журнал в карман куртки, пока надевала ее. Ей страшно не хотелось спускаться вниз и участвовать в каких-либо разговорах, но Минни права. Ей надо быть с ними. Ей надо присутствовать.
|
|
|
Таинственный дневник может и подождать.
ДЕВЯТНАДЦАТЬ
В камине горел огонь, и гостиная стала самым теплым местом во всем доме. Ребята перетащили несколько стульев и большой диван поближе к камину, расселись и разговаривали. Мэг тихонечко вошла и встала у окна в тайной надежде, что ее никто не заметит.
— И никто ничего не видел? — спросил Ти Джей. Он стоял, облокотившись на книжный шкаф, руки в карманах.
Минни свернулась клубочком на диване рядом с Беном.
— Мы, — решительно заявила она, — были вместе в башне. И ничего не видели.
— Это вы были на улице, чувак, — сказал Нейтан. Мэг не понравился его обвинительный тон.
— В лодочном домике, — поправил его Ти Джей. — Оттуда и не видно дорожек.
— А что нужно было видеть? — спросила Кумико. — Вивиан поскользнулась и упала. Несчастный случай.
— Неважно, — сказал Нейтан. — Я устал сидеть и тупо перетирать это все.
— И что ты предлагаешь? — спросил Ти Джей.
Нога Нейтана неистово затряслась.
— Я считаю, что нам нужно попытаться выбраться с острова, а не сидеть сложа руки в ожидании следующего «несчастного случая».
От саркастического выделения слов «несчастный случай» Мэг вздрогнула. Неужели он тоже подозревает, что дело тут не чисто?
— Ну и что ты хочешь сделать? — сказала Кумико. — Плыть?
— Буря немного утихла, — сказал Кенни. — Может и удастся.
Бен покачал головой.
— Вы видели, как разбиваются волны на том участке? Мост смыло подчистую. Мы никак не переберемся.
— Не обязательно всем идти, — сказал Кенни. — На самом деле, даже лучше не всем.
Ти Джей вытянулся.
— Что это ты имеешь в виду?
— Чувак, — сказал Нейтан. — Ты что, с катушек съехал?
— Не, просто я черный. И поэтому я должен ценить тот факт, что я все еще жив, помнишь?
— Это же была шутка, — сказал Нейтан. Он продолжал трясти ногой — вверх-вниз, вверх-вниз.
|
|
|
Ганнер агрессивно подался вперед в кресле.
— Не смешно.
Нейтан подался в ответ.
— Не я виноват, что у тебя и твоего бойфренда начисто отсутствует чувство юмора.
— Теперь шутки про педиков? — Ти Джей сжал кулаки. — Расист, да еще и гомофоб. — Он посмотрел на Кенни. — С чего ты вообще дружишь с этим типом?
Кенни поднялся с кресла.
— Имеет значение лишь тот факт, что дружу.
Кумико встала между ними.
— Господи, да что с вами такое?
Нейтан и не думал отступать.
— А эти полосы на стене? Они же не из ниоткуда там взялись.
В комнате повисла тишина. Именно об этом все думали, но Нейтан первым озвучил эту мысль. В доме больше никого. Один из них и нарисовал эти полосы.
— Слушайте. — Кенни с такой силой пнул ножку дивана, что Мэг подскочила. — Среди нас мудила. И я не собираюсь просто сидеть и ждать, что будет дальше.
Со смерти Лори Кенни совершенно изменился. В первый вечер оказался эдаким мягким, улыбчивым, добрым гигантом, едва произнесшим пару слов. Теперь он превратился в часовую бомбу, вот-вот готовую взорваться.
— Вот именно. Так что уж извините, если мы не хотим, чтобы некоторые, — он посмотрел конкретно на Мэг, — мешались.
Мэг уже открыла рот, чтобы возразить, но Ти Джей опередил ее.
— Она как раз и обнаружила, что из лодочного домика пропала краска. Если она виновата, то с чего бы ей это делать?
— Может, пытается сбить нас с толку.
— Она этого не делала, — проговорил Ти Джей сквозь сжатые губы.
— Да? — сказал Нейтан. Он так сильно стучал ногой по полу, что Мэг практически ощущала вибрацию ногами. — И что, мы должны просто поверить ей на слово?
Ти Джей расправил плечи.
— Ей и мне.
Мэг посмотрела на Минни, в надежде, что ее лучшая подруга встанет и подтвердит ее невиновность, но вместо этого Минни разглядывала кофейный столик.
— Вы уж простите, но не очень убедительно. — Нейтан поднялся. — Мы с Кенни пойдем в дом напротив. Одни.
— Валяйте, — сказал Ти Джей. — Успехов.
Нейтан и Кенни молча покинули гостиную.
— Сколько нелепого пафоса, — заметила Кумико.
— Разве мы не попробуем их отговорить? — спросила Мэг. — Они же не справятся.
Бен встал и потянулся.
— Я уверен, с ними все будет в порядке. Чем быстрее мы свяжемся с полицией, тем лучше. — Он положил руку Минни на плечо. — Почему бы тебе не отдохнуть? День был долгим.
|
|
|
Минни вздрогнула, будто только очнувшись. Она кивнула ему, улыбнулась, встала и пошла за ним из комнаты.
Мэг заволновалась. Минни обычно не была такой спокойной и уравновешенной. Ее обычная реакция на стресс была такой, как утром, — абсолютный шок и следующий за ним довольно резкий приступ эгоцентричности. А такая реакция, как сейчас... очень странная.
— Минни, подожди. — Мэг поспешила за ними. Она нагнала их у лестницы. — Эй, ты в порядке?
Минни скользнула по ней взглядом.
— А с чего мне не быть в порядке?
— Эмм... — Неужели только Мэг помнила ее безумный срыв буквально пару часов назад, когда Минни перевернула вверх дном всю комнату в поисках лекарств? Единственный человек в зоне слышимости был Бен, поднявшийся на пару ступеней. — Ну, ты знаешь. Без твоих антидепрессантов? Я волнуюсь, все, что произошло сегодня, было...
— Я в норме.
— О.
Однако. За шесть лет их знакомства Мэг была единственным человеком, кому Минни все доверяла. За последние год-два с ухудшившимися перепадами настроения Минни Мэг привыкла к своей роли. Подставить плечо. Исправить все. Поднять настроение. В таком порядке. Может, это и не самые здоровые отношения, но это стало нормой; Мэг привыкла и чувствовала себя вполне комфортно в своей роли. А теперь это? Должно быть, из-за отсутствия лекарств. Не иначе.
Они дошли до площадки второго этажа, и Бен ушел в свою комнату. Минни пошла дальше вверх, потом резко обернулась.
— Я прилягу, — сказала она обыденным тоном. — Мне нужно побыть одной.
И, сказав это, она побежала наверх, перепрыгивая через две ступеньки сразу, и так быстро скрылась в комнате, что Мэг не успела ни о чем ее спросить.
— Хорошо, — сказала Мэг в пустоту.
Она простояла на лестнице добрую минуту. Быть в одиночестве — настоящая пытка для Минни. Ее криптонит. Ахиллесова пята. Пребывая в депрессии, Минни позвонила бы Мэг в любое время суток и говорила бы с ней часами, лишь бы не чувствовать себя одинокой. А сейчас в этом кошмаре она вдруг хочет побыть одна? Среди всех странностей, произошедших за последние сутки, эта побила все рекорды.
|
|
|
Мэг медленно развернулась и побрела вниз. Неужели все дело в ней? Она стала изгоем общества? Очевидно, что Нейтан и Кенни считают, что она стоит за этими полосами на стене. Ти Джей испарился. Минни не хочет находиться с ней в одной комнате. Дерьмовый расклад.
В самом низу лестницы Мэг остановилась. Куда она идет? В кабинете труп. В фойе зловещие красные полосы на стене, а она не хочет приближаться к ним и на двадцать футов. Часть ее хотела подняться наверх и найти Ти Джея или Кумико с Ганнером, только бы не оставаться одной.
Надо что-то делать, занять чем-то свое время. Мэг запустила руку в карман и нащупала потрепанную обложку журнала. Или она может найти тихое местечко и узнать, что скрывается в этой тетради.
Желание было слишком сильным. Она остановила свой выбор на гостиной.
В комнате было холодно и темно. Огонь в камине погас, а когда Мэг пошевелила угли, взвился сноп искр. Дров больше не было, и лишь потухающие угли слабо рассеивали мрак комнаты. Для чтения явно недостаточно освещения, и, несмотря на холод, Мэг села у окна, где света с улицы было больше.
С дрожью, то ли от холода, то ли от беспокойного предвкушения, Мэг сама не была уверена, в чем именно дело, она открыла дневник.
Они узнают, что натворили, лишь когда меня уже не станет. Может, тогда они пожалеют о содеянном? Не знаю. Но, по крайней мере, они узнают, что именно они послужили причиной этого. Они виноваты, и однажды они заплатят за это.
Все до одного.
Виски. Танго. Фокстрот. Что, черт возьми, это было? Написано все черными чернилами, почерк прыгал, в некоторых местах буквы были расплывшиеся, словно от капель. Может, это слезы? Мэг вспомнила, сколько слез пролила сама, делая записи в своем дневнике, и явно представляла себе, как автор этого дневника делает то же самое.
По речи сложно было предположить время написания текста — было ли это написано недавно или десятки лет назад. И все еще ни намека на личность автора.
И вновь Мэг ощутила порыв закрыть дневник, оставить его на скамье у окна и уйти. Ей не стоит этим заниматься. Но все-таки она чувствовала, что должна продолжить, несмотря на предупреждения автора. Она уже на крючке.
Но это все равно неправильно, и Мэг прекрасно знала об этом. Это чьи-то потаенные мысли, а когда читаешь чьи-то потаенные мысли... это может привести к ужасным последствиям. Мэг представила себе, что о ней подумали бы Минни, Ти Джей или даже Джессика Лоуренс, если бы прочитали ее дневник. Как и большая часть жизни Мэг, некоторые слова должны остаться несказанными.
|
|
|
Именно по этой причине она вела дневник.
И этот дневник был в какой-то мере одной из главных вещей в ее жизни. Он отражает ее абсолютно подлинную, единственное место, где она всегда может быть сама собой и в любой момент говорить именно то, что хочет. Там она никогда не отмалчивается, не стесняется и уверена в себе.
Ей стоит отложить дневник.
Но вместо этого она перевернула страницу.
ДВАДЦАТЬ
Я так взволнована!
|
|
|
