 |
Глава 39. Природа волшебства
|
|
|
|
Глава 39
ПРИРОДА ВОЛШЕБСТВА
Адисла провела на острове уже несколько месяцев, и, к ее удивлению, обращались с ней хорошо. Конечно, по доброй воле она бы здесь не поселилась – на вытянутой плоской скале, поднимающейся над вечно бурным, холодным морем, – однако ее опасения, что она окажется в постели у какого‑ нибудь вонючего представителя китового народа, не оправдались.
Люди были к ней добры, приносили мясо и горький хлеб, ягоды и соленый сыр, даже давали свое невкусное пиво. Ей также позволили жить отдельно, в низком коническом шатре с дырой наверху, через которую выходил дым от костра. Хотя шатер был тесный, маленькая старушка, приставленная к ней в качестве прислуги, разводила костер так ловко, что дыма внутри оставалось гораздо меньше, чем бывало в домах викингов.
Когда прибыли на остров, Адисла пришла в ужас. Скалы не было видно из‑ за людей – человек тридцать‑ сорок, все в звериных масках, но не таких, как волчья шкура, которую носил Фейлег. Их маски были мастерски сделаны из гибких прутьев, сплетены в форме волчьих и медвежьих морд, птичьих, тюленьих или оленьих голов и покрыты кусочками меха или перьев, отчего сходство с животными было невероятным, пугающим. Мужчины били в бубны, пели и внимательно рассматривали Адислу, однако не трогали ее и не пытались обидеть.
Хаарику объяснили, где он найдет своего сына, и предупредили, что за ним будет наблюдать из‑ за скалы их лазутчик и молодого человека убьют, если его отец попытается что‑ нибудь учинить. Люди китового народа уже имели дело с норвежцами, поэтому позаботились о том, чтобы никто из них не пострадал, когда сын Хаарика окажется на свободе. Несмотря на угрозы перебить дикарей, конунг, кажется, был рад убраться оттуда. Как и всякий воин, он ненавидел колдовство, ему хотелось забрать сына и побыстрее оказаться как можно дальше от этого острова.
|
|
|
Большинство китовых людей вскоре ушли со скалы, в том числе и шаман, который оберегал Адислу во время пути, и Адисла осталась со старухой, которую приставили заботиться о ней, и с молчаливым человеком по имени Ноаиди. Он был маленький даже для представителя китового народа, темноволосый, с яркими голубыми глазами и, гуляя по скалам, обязательно надевал маску волка. По ночам он обычно спускался к морю и усаживался на пороге огромной пещеры на берегу, колотя в бубен и напевая песни, которые как будто вторили ветру. Несколько дней Ноаиди не разговаривал с Адислой. Но потом, пробыв на острове с неделю, она поняла, что на самом деле это она не разговаривает с ним.
Однажды ночью, когда Ноаиди не пошел петь свои песни, Адисла увидела, как он снял маску волка и скрылся в своей коте. Она приблизилась к ней и опустилась на колени при входе. Шаман лежал на шкурах, подкладывая щепки в маленький костер, который разгорелся так, что в жилище стало жарко, словно в кузнице. В свете костра, без обычной маски, он представлял собой пугающее зрелище. Ноаиди было, наверное, лет двадцать пять, но он был чудовищно высохший, со впалыми щеками и красными глазами. Сначала он как будто вовсе не замечал Адислу, а она заметила, что его бьет неукротимая дрожь.
– Зачем я здесь?
Ноаиди поглядел на нее.
– Извини, – отозвался он.
Ему явно приходилось собираться с силами, чтобы вспоминать слова и выговаривать их на норвежском с удивительным акцентом, который Адисле напомнил кошачье мяуканье, а не человеческую речь.
– Ты говоришь по‑ нашему.
– Я знаком с твоим народом. Слишком хорошо знаком. – Он коротко улыбнулся, и Адисла поняла, что шаман действительно серьезно болен.
|
|
|
– Так зачем же я здесь?
Он на время задумался. Закашлялся и отхлебнул из чашки воды. Затем жестом пригласил ее войти в тесный шатер. Она заползла внутрь и села рядом с ослепительно‑ ярким огнем. Это было неприятно, однако Адисла твердо вознамерилась допросить противника. Шаману, кажется, и впрямь было холодно. Но он снова улыбнулся ей, вроде бы радуясь возможности с кем‑ нибудь поговорить, хотя постоянно задыхался и выговаривал слова медленно, с запинкой.
– Я не стану тебе лгать. В своих видениях мы наблюдали духа, который, как мы поняли, причинит нам большое зло. Это Ябмеакка, богиня смерти, повелительница тьмы и темных уголков разума. Пророчество было недвусмысленным: она уничтожит нас. Поэтому мы стали искать магию, способную нас защитить. Сначала мы напали на богиню. Но из этого ничего не вышло. Год назад она встретила одного из наших шаманов в подземном мире. Подземный мир тут. – Он постучал себя по голове. – Она убила нашего шамана. Вот так. – Он схватил рукой воздух, делая вид, что ловит муху. – Но мы увидели, что она творит могущественное волшебство, волшебство, начатое еще много лет назад, до того, как богиня сама осознала, что она затевает. И вот теперь мы ищем способ обратить эту магию против нее. Поэтому мы нашли тебя.
– Почему меня?
– Мы видели, вот здесь… – он снова постучал себя по голове, – что единственный способ обратить магию на нее – через тебя. Ее оружие станет нашим. Нам требуется сильная магия, чтобы это случилось. Есть еще один дух, волчий бог. Мы сможем натравить его на нее, если сумеем заманить сюда, к нам. И он придет, придет искать тебя.
Шамана била сильная дрожь.
– И что случится, когда этот дух явится?
– С твоей помощью, – пояснил шаман, – у него отрастут зубы.
– Разве у духов бывают зубы?
Шаман отхлебнул еще немного воды.
– Духи и боги принимают множество обличий. Они здесь, – он постучал по земле, – и повсюду. Ты же просто здесь.
– А ты?
– Повсюду. Иногда.
– Как это?
Шаман снова постучал по земле.
– Здесь твердо, когда здесь, – он постучал по голове, – твердо. Когда здесь, – снова по голове, – разжижается, тогда здесь, – по земле, – утекает. И когда это случается, я сражаюсь с богиней. Наши сознания переплетаются, и мы деремся.
|
|
|
– Чем?
– Решимостью и настойчивостью. Я краду ее магию. Мы побеждаем.
– Только тебе от этого, кажется, никакой пользы, – заметила Адисла. – Ты уже похож на покойника.
– То, что я отнимаю у нее… – кажется, шаману было все труднее подбирать слова, – я не смогу забрать, пока это не станет необходимо.
– Она наносит тебе раны во время этой борьбы?
– Несильные. Она кажется ослабевшей и какой‑ то рассеянной. Не могу понять. Чтобы сделать то, что нужно сделать, сотворить то, что ее убьет, нам надо украсть ее силу. И пострадать можно не тогда, когда забираешь, но и когда обладаешь силой. Существуют предметы великой силы – руны, символы, родившиеся раньше богов. Я выкорчевываю их и забираю у богини смерти, а потом поселяю в своем разуме. Питать их собой, кажется, стоящее дело.
– И эти руны помогут тебе призвать волка?
– Наверное, да. Не могу сказать наверняка. Иногда я чувствую его, иногда – нет. Иногда он человек, а иногда волк. Я вижу его лицо и знаю, что он придет. Я в этом уверен.
– Откуда такая уверенность?
– На это есть много причин.
– Берегись, как бы волк не вцепился своими зубами в тебя.
Ноаиди кивнул.
– Я приходил к нему во сне и звал его. Когда он придет, я его свяжу. Он будет кусать там, где нужно, только когда у него отрастут зубы.
Адисла продолжала задавать вопросы Ноаиди. Выяснилось, что Ноаиди вовсе не имя, а, скорее, титул, который присваивают северным магам. Его настоящее имя было Лиейболммаи, и выговаривать его оказалось чрезвычайно трудно. Он стал шаманом, потому что еще в детстве у него начал проявляться дар предвидения.
– Всю свою жизнь, – сказал он, – я знал, что этот день придет. Всю свою жизнь я знал, что мне предстоит сразиться с Ябмеаккой.
Они оба замолкли, глядя на горящий костер.
Адисла размышляла о том, что Лиейболммаи человек добрый, и не могла поверить, что он хочет сделать с ней что‑ то нехорошее. После долгого молчания она задала вопрос, который мучил ее больше других:
– Меня принесут в жертву?
|
|
|
– Я не знаю.
Она поглядела ему в глаза, однако не увидела в них поддержки.
– Я буду страдать?
– Нет, – ответил шаман, но отвел взгляд. – Магия – она как речь. Ты знаешь, что хочешь сказать, но когда начинаешь говорить, слова приходят не те. Его сознание, того, кто придет, должно раскрыться, его требуется поразить, чтобы он раскрылся. Тогда дух выйдет полностью. Может быть, его сознание раскроется и без тебя, а может быть, и нет.
– Что это за дух?
– Волк. Волк, который нас защитит.
В тот раз он больше ничего не сказал.
Прошел целый месяц под свинцовым небом, и на остров стали приплывать люди. Перед закатом, в жидком свете уходящего дня они привели Адислу к пещере Лиейболммаи на берегу. Пещера походила на гигантскую рану в теле скалы, высотой в три человеческих роста и шириной в три высоты. В пещере громоздились кучи камней, а сама она уходила куда‑ то в непроглядную тьму. Шаманы выстроились у входа и принялись вглядываться через прорези в своих звериных масках.
– Вниз, – велел Лиейболммаи Адисле.
На этот раз он говорил очень серьезно, без капли дружелюбия. Он надел маску волка, поэтому лица не было видно вовсе, но, несмотря на его алое одеяние, Адисла заметила, что он пугающе истощал. Говорил он совсем тихо, как человек, терзаемый лихорадкой, и, несмотря на прохладный день, по шее ноаиди катились капли пота.
– Зачем?
– Именно там собираются духи, – пояснил шаман. – Оттуда они выходят. Оттуда явится на землю и волк.
– Я не пойду.
Лиейболммаи слегка покачнулся, как будто своим отказом она причинила ему боль.
– Пока его нет, там ты будешь в большей безопасности.
– Я не пойду.
Он снял маску и посмотрел на Адислу умоляюще.
– Прошу тебя, – сказал он. – Будет легче, если ты согласишься.
Один из шаманов подошел, чтобы поддержать его. Лиейболммаи дрожал и стоял прямой как палка, силясь удержаться на ногах. Казалось, человек, который вознамерился пройти через такое испытание, неспособен даже на меньшее.
Адисла подумала о том, что сделала с матерью, о горе, которое со дня набега не отпускало ее ни на минуту, о том, что возможность вернуться к нормальной жизни кажется весьма сомнительной. И она пошла по уходящему вниз тоннелю вместе с толпой ноаиди. Самое удивительное, что Лиейболммаи отправился с ними.
В том месте, где проход сужался, а его потолок опускался настолько, что приходилось наклонять голову, протискиваясь вперед, в полу оказалась дыра. К стене пещеры был прислонен плоский камень – огромная плита. Снизу ее подпирали деревянные клинья. Адисла посмотрела на камень и содрогнулась. Они хотят ее запереть.
Лиейболммаи перехватил ее взгляд.
|
|
|
– Только из предосторожности, – пояснил он. – Если он человек, как мы предполагаем, в этом не будет нужды.
Адисла не поняла, что он имеет в виду, но решила, что лучше и не знать, поэтому ни о чем не спросила.
Один шаман показал ей, как обвязаться веревкой, чтобы спуститься в яму. Когда она спускалась, никто не посветил ей, в шахте царила тьма и ощущался запах сырых камней. Адисла спустилась примерно на пять человеческих ростов и оказалась на неровном каменистом полу. Лиейболммаи тоже спустился, обмякший, словно висельник. Он отвязал от пояса веревку и немного посидел, тяжело дыша. Потом легонько подтолкнул Адислу, ориентируя в темноте.
Она нащупала проход, придерживаясь одной рукой за потолок, а другой – за стену, и двинулась вперед, понимая, что лаз уводит их еще ниже. Кажется, они шли довольно долго. Затем Адисла ощутила, что проход расширился, и Лиейболммаи велел ей остановиться. Он высек из кремня искру, поджег трут, запалил маленькую масляную лампу. Волчья голова надвинулась на Адислу из тьмы, скаля зубы и сверкая злыми глазами. Она вскрикнула, но в тот же миг поняла, что голова высечена из камня, хотя и невероятно похожа на настоящую. В тусклом свете вокруг нее вырисовалась пещера, испещренная рунами, тоненький ручеек стекал по дальней стене, и вода собиралась в небольшую лужицу. Шаман сунул ей в руки кремень и трут, поставил рядом мешок и скинул с себя толстый плащ из оленьей шкуры.
– В нем ты не замерзнешь, – пояснил он.
– Что здесь будет? – спросила Адисла.
– Магия – она как речь, – повторил Лиейболммаи. – Посмотрим, что потребуется сказать.
– Но чего я жду?
– Ты сама поймешь в свое время.
– И сколько еще ждать? Сколько мне придется здесь сидеть?
– Мне кажется, недолго. Но трудно сказать наверняка. Мы вкладываем в обряд все наши силы. Иногда волка трудно отыскать. Может, уже сегодня. Может, еще много дней. Я не знаю.
Сверху в пещеру проникали звуки: гул бубнов и пение.
Лиейболммаи грустно улыбнулся Адисле. А затем он развернулся, и его поглотила темнота. Адисла услышала, как другие ноаиди поднимают его наверх, а в следующий миг зашуршала вторая веревка, которую тоже вытянули. Адисла осталась одна в темноте и сырости.
|
|
|
