Проявление истинных потребностей и квазипотребностей

Отношение между истинными потребностями и естественной побу­дительностью вовсе не следует понимать так, что определенной потребно­сти раз и навсегда можно поставить в соответствие совершенно опреде­ленные объекты с соответствующей побудительностью. Для новых потреб­ностей, еще не часто удовлетворявшихся (особенно для потребностей до их первого настоящего удовлетворения), характерно весьма широкое поле возможных побудителей. Для систематического изучения, например, сек­суальных и эротических склонностей, нужно подвергать систе­матическому изучению как основной случай не те стадии, когда уже уста­новилась жесткая фиксация на одном или немногих определенных ли­цах и конкретизировался способ деятельности удовлетворения, а те стадии, на которых склонность еще остается несравненно более диффузной, а круг побудителей несравненно более широким и неопределенным¹. Впрочем, процесс развития не всегда идет от диффузной стадии к дифференциро­ванной и четко определенной. Наоборот, существует процесс расширения первоначально узкой и конкретной склонности. Бывают, например, слу­чаи, когда полуторагодовалый ребенок первоначально любит открывать и закрывать лишь определенный футлярчик для часов и только постепен­но переходит к открыванию и закрыванию дверей, шкатулок и выдвиж­ных ящиков. Также и в области тех потребностей, где имеется какая-либо общая волевая цель (например, в области профессиональных устремлений), часто бывают случаи, когда фаза неопределенности лишь постепенно сме­няется конкретизацией и упрочением целей (впрочем, и с самого начала может быть налицо чрезвычайно конкретная цель).

При таких относительно диффузных потребностях, связанных с влечениями или центральными волевыми целями, что именно будет дей­ствовать как побудитель и какие действия будут выполняться, во многом зависит от ситуации. Например, потребность «продвинуться в професси­ональной жизни» содержит мало или вовсе не содержит каких бы то ни было общих тенденций «за» или «против» определенных видов исполни-

¹ См.: Allesch. Bericht uber die drei ersten Lebensmonate eines Schimpansen // Sitzungsberichte der preuBischen Akademie der Wissenschaften. 1921. S. 672 f.

186 Тема 12. Психология мотивации

тельных действий. С точки зрения этой потребности остается неопреде­ленным, должен ли человек писать или звонить по телефону, должен ли он вообще выполнить действие а или же совершенно другое действие б. Даже те работы, выполнение которых обычно считается «ниже профес­сионального достоинства» и от которых обычно стараются уклониться (например, разборка писем секретаршей), при определенных профессио­нальных ситуациях могут охотно выполняться в качестве почетных за­даний (возьмем случай, когда секретарша избрана как доверенное лицо для разборки особо секретных бумаг). Таким образом, одинаковые по со­держанию действия в зависимости от их назначения в общей целостнос­ти профессиональной деятельности могут считаться то желательными, то недопустимыми. И даже в случае довольно точной конкретизации и фиксации потребностей остается известный, обычно немалый диапазон возможных побудителей, фактическое появление которых зависит толь­ко от конкретной ситуации.

Мы сталкиваемся здесь с совершенно теми же соотношениями, ка­кие мы обнаружили при исследовании намерений. И в случае намерений также вполне возможна значительная неопределенность соответствую­щих случаев и осуществляющих намерение действий. И для намерений также оказывается, что даже при точном установлении в самом акте намерения определенных соответствующих случаев, все же остается из­вестный простор для побудителей, которые могут запустить осуществле­ние этого намерения.

Такая параллель между действием истинной потребности и пос­ледействием намерения обнаруживается в целом ряде существенных пунктов, о которых мы будем говорить впоследствии; она и побуждает нас говорить применительно к намерению о наличии квазипотребности.

Как истинные потребности, так и последействие намерения прояв­ляются типически в том, что определенные вещи или события обнаружи­вают побудительность, контакт с которой влечет за собой тенденцию к определенным действиям.

Однако в обоих этих случаях связь между побудителем и действи­ем нельзя понимать так, что их сочетание является причиной действия. В случае потребностей, вытекающих из влечений, энергия действия, при всей значимости внешних стимулов, в основном также имеет своим ис­точником определенные внутренние напряжения. Там, где средства и соответствующие случаи для удовлетворения потребностей не идут на­встречу извне, их начинают активно искать, аналогично тому, как мы рассматривали это при анализе действенности намерения.

В противовес этому можно было бы указать на так называемые привычки. И действительно, популярная психология — до недавнего вре­мени то же относилось и к научной психологии — обычно рассматривает привычку, понимаемую как сочетание соответствующих случаев и дей­ствий, в качестве источника энергии для привычных действий. Примером

Левин К. Намерение, воля и потребность 187

такой привычки считается то, что люди принимают пищу в определенное время дня и не всегда в силу голода. Однако на основании новых экспе­риментальных данных¹ подобные случаи можно объяснить тем, что соот­ветствующее действие включено в качестве несамостоятельной составной части в более глобальный комплекс деятельности, например «в распоря­док дня» или «жизненный уклад», так что энергия — движущая сила этого процесса — теперь уже черпается из других потребностных источ­ников. При такого рода привычных действиях, как и при специальной фиксации, структура движущих сил кажется мне в конечном итоге дос­таточно ясной: при всем значении внешних побудителей в случае потреб­ностей мы имеем дело в сущности с состояниями напряжения, которые направлены на удовлетворение соответствующих потребностей. Удов­летворение влечет за собой устранение состояния напряжения и может быть описано как психическое «насыщение».

В результате такого насыщения известный круг объектов и событий теряет ту побудительность, которую они имели до удовлетворения потреб­ности (в «состоянии голода»); они становятся нейтральными. Здесь об­наруживается процесс, совершенно аналогичный упомянутому выше «завершению» преднамеренного действия, где точно так же объекты, ко­торые первоначально обладали побудительностью, внезапно становятся нейтральными. Этот основной феномен действенности намерения, кото­рый едва ли можно объяснить теорией сцепления без привлечения слож­ных вспомогательных теорий, становится понятным, если рассматривать образование намерения как возникновение квазипотребности и, соответ­ственно, видеть в осуществлении намерения «удовлетворение» и насыще­ние этой квазипотребности.

И действительно, переживание удовлетворенности после заверше­ния действия есть чрезвычайно частое явление, типичное даже для экс­периментальных исследований.

Еще сильнее, чем феноменальное родство, подкрепляет этот тезис о родственности истинных потребностей и квазипотребностей то, что из него можно динамически объяснить действенность намерения и вывести его особенности.

Если наличие латентного состояния напряжения, побуждающего к его устранению (удовлетворению), принять как нечто первичное, то в са­мом деле, не только представленный в акте намерения, но и всякий по своей сути подходящий соответствующий случай (если он психологи­чески существует для человека и не парализован противодействующими силами) должен актуализировать действие намерения. Если же соответ­ствующий случай не подворачивается, то так же, как и в случае инстинк-

¹ См.: Lewin К. Der Begriff der Genese in Physik, Biologie und Entwicklungsgeschichte. Berlin, 1922; Sigmar. Uber die Hemmung bei der Realisation enes Willensaktes // Archive fur die gestamte Psychologie. 1925. 52.

188 Тема 12. Психология мотивации

тивных потребностей и прочих истинных потребностей, в силу латентно­го состояния напряжения начинается его активный поиск. Если же на­пряжение слишком велико, то в этом, как и в том случае, нередко возни­кают нецелесообразные действия типа «преждевременной суеты».

Истинные потребности и квазипотребности обнаруживают также далеко идущее сходство и в отношении феномена побудительности. (По­скольку последующие данные основаны только на наблюдениях повсед­невной жизни, они настоятельно требуют экспериментального исследова­ния, а до тех пор могут рассматриваться лишь как предварительные.)

С ростом интенсивности истинных потребностей круг их побу­дителей обычно расширяется. В случае чрезвычайного голода вещи, ко­торые при других обстоятельствах воспринимаются как несъедобные или даже отвратительные, обычно приобретают позитивную побудительность. В конце концов начинают есть землю и нередко становится возможной даже антропофагия. (В этом случае отчасти действуют, подчиняясь нуж­де, с внутренним отвращением, однако отчасти изменяется и феноме­нальная побудительность.) Даже при менее экстремальных состояниях напряжения становится заметным это расширение круга побудителей параллельно росту силы потребностей¹. То же относится и к так назы­ваемым духовным потребностям: «сытый буржуа», пресыщенный юно­ша. Соответствующие факты можно наблюдать и в случае квазипотреб­ностей. Диапазон не предусмотренных в акте намерения соответствую­щих случаев, на которые также направляется намерение, обычно тем больше, чем сильнее создаваемое намерением состояние напряжения. Если речь идет о важном письме, от быстрой отправки которого многое зависит, то посещение друга или какая-либо другая возможность скорее, как правило, привлечет к себе наше внимание, чем когда дело касается безразличного письма. (Мы еще вернемся к исключениям, которые свя­заны с природой напряженно-судорожных действий.)