 |
{5} Лирика и театр в искусстве Блока
|
|
|
|
Родина Т. М. Александр Блок и русский театр начала XX века. М.: Наука, 1972. 312 с.
Лирика и театр в искусстве Блока................................................................................. 5 Читать
Проблемы обновления театра...................................................................................... 17 Читать
Натурализм и символизм............................................................................................. 35 Читать
Шекспировские мотивы............................................................................................... 91 Читать
Лирическая трилогия.................................................................................................. 123 Читать
«Балаганчик»...................................................................................................... 127 Читать
«Король на площади»........................................................................................ 149 Читать
«Незнакомка»..................................................................................................... 157 Читать
«Песня Судьбы».......................................................................................................... 172 Читать
«Роза и Крест»............................................................................................................. 193 Читать
Блок, Станиславский, Мейерхольд........................................................................... 243 Читать
Заключение.................................................................................................................. 295 Читать
Указатель имен. ......................................................................................................... 309 Читать
{5} Лирика и театр в искусстве Блока
В жизни Блока театр — по значительности связанных с ним интересов, по количеству отданной сцене творческой энергии — занимает место не меньшее, нежели лирическая поэзия.
Жизнь Блока вмещает в себя целую театральную эпоху. У начальных ее границ, в год создания Московского Художественного театра, обнаруживается юношеское влечение поэта к сцене. Работой в Большом Драматическом театре, возникшем на заре революции, завершается творческая деятельность Блока. Между этими двумя вехами — немногим более двадцати лет. На их протяжении характер связей Блока с театром меняется, потребность активно участвовать в театральной жизни своего времени то возрастает, то снижается, но театр никогда не отодвигается от Блока на слишком далекое расстояние.
|
|
|
Известно, что в юности Блок собирался стать актером, много играл в любительских кружках и близко соприкоснулся с театральной жизнью Петербурга. Театральные мотивы и образы вошли в ранние стихи Блока. В его письмах имеются рассуждения о театре и современном актере.
В 1906 г. Блок пишет свои первые драмы. Он входит в круг современных ему театральных исканий, сближается с В. Э. Мейерхольдом, в период 1906 – 1908 гг. принимает близкое участие в работе и судьбе Драматического театра В. Ф. Комиссаржевской. Тогда же завязываются его сложные отношения с Московским Художественным театром и К. С. Станиславским. Блок выступает как театральный критик, как автор статей о современном театре и драме. «… Главными темами моих статей (кроме чисто литературных) были и остались темы об “интеллигенции и народе”, о театре и о русском символизме (не в смысле литературной школы только)», — писал Блок в «Автобиографии» (1915)[1].
В последующие годы размышления Блока над судьбами современного театра продолжаются. Возникают новые пьесы и драматургические замыслы. Наконец, театральная деятельность Блока обретает особую интенсивность {6} в первые годы Советской власти, когда он становится одним из создателей и руководителей Большого Драматического театра в Петрограде и председателем Репертуарной секции театрального отдела Народного комиссариата по просвещению. В театральную работу Блок вкладывает все свои силы и время. Помимо творческой работы в БДТ (в котором Блок, председатель Режиссерской коллегии, фактически — был художественным руководителем), выступлений с докладами перед актерами и перед зрителями, помимо забот о создании нового репертуара и очистке старого, которую он ведет в качестве председателя Репертуарной секции, Блок очень часто выступает в этот период в печати по общим вопросам театра. В труднейшей обстановке, когда театрам угрожал отказ в дотации, что, несомненно, означало бы их ликвидацию, хотя бы и временную, Блок убеждает, доказывает, требует сохранения государственных театров, обосновывая их огромную роль в культурной и общественной жизни народных масс — именно тогда, более чем когда-нибудь в иное время.
|
|
|
Блок говорит в эти годы о театре как могучей образовательной, воспитательной, духовной силе. Он обращается с воззваниями к интеллигенции, к работникам культуры. В годы, когда одни отказываются сотрудничать с Советской властью, а другие не видят пути к ней, не находят своего места в перевернувшейся жизни, самый прославленный поэт России призывает интеллигенцию открыть народу сокровища культуры. Не учительствовать, не стремиться «к популяризации, к рационализации, к разложению на части того, что по самому существу своему в искусстве неразложимо», — но — сразу решиться «давать все лучшее из того, что знаем» и «самим учиться истолковывать это лучшее»[2].
Мысли Блока о театре — это мысли большого художника, который хорошо понимает, что без искусства нельзя построить новое общество, создать нового человека.
Исследователи обычно отмечают влечение Блока к театру как к искусству, в общественном плане наиболее активному и современному.
Д. Е. Максимов, отводя в критическом наследии Блока весьма важное место его статьям о театре, писал: «Блок относился к театру как к искусству, наиболее тесно и открыто связанному с жизнью, с массовой аудиторией, и, следовательно, наиболее ответственному перед народом. В свои высказывания о театре Блок вкладывал максимум своего общественного сознания и своей гражданской совести… Так было до Октябрьской революции, так было и после нее»[3].
Конечно, это верно. В революционной ситуации 1905 г. Блок, сравнительно далекий тогда от политических интересов, наиболее остро выражает свое восприятие общественной обстановки в том, как смотрит на театр, чего ждет от театра. В дни, когда «внутренняя борьба повсюду выплескивается наружу», когда «индивидуализм переживает кризис», {7} театр, утверждает Блок, оживает и становится наиболее нужным искусством[4].
|
|
|
Для Блока театр — искусство, теснейшим образом связанное с мыслью о революции и народе. Но вопрос о служении искусства народу не отделим для него от вопроса о состоянии самого искусства, культуры в целом. Проблема, как ее ставит Блок, полностью зависит в своем решении от успеха русской революции. Как некогда Пушкин, а затем Вагнер, Блок связывает театральную реформу с реформой социальной. Он не мыслит возможности создания подлинно народного театра в существующем обществе, и в этом он очень существенно отличается от других символистов, например, от Вячеслава Иванова. В конечном счете вопрос о народном зрителе есть для него вопрос о социальном перевороте, что уже чувствуется в его статье «О театре» 1908 г., посвященной культурному содержанию русской революции.
Влечение Блока к театру как к искусству массовому было предопределено особенностями общественной атмосферы предреволюционного и революционного времени. Но ведь для Блока на почве массовых процессов современной ему действительности необычайно остро обрисовывается трагедия индивидуального сознания. Именно из нее-то он и исходит, начиная прислушиваться к «массовому». Связь «массового» и «индивидуального» в сознании Блока никогда не расторгается и не упрощается.
Анализируя взаимоотношения Блока с театром, рискуешь нечто развивающееся и сложное представить в статике, в заданности обкатанных, традиционных понятий, выработанных критикой позднепросветительского толка. Блоковское тяготение к театру, сродство с ним, потребность воспользоваться возможностями сцены в интересах культуры в целом и своих (художника, интеллигента) — в частности, поглотится слишком уж общими формулировками. Явление нового исторического сознания, новой художественной мысли и психологии останется — если говорить о нем на языке эстетики XIX в. — по существу не выраженным и, так сказать, не узнанным в лицо.
|
|
|
В эволюции художественных взглядов Блока, кстати говоря, возникают на определенном этапе и неопросветительские, неонароднические мотивы. Но они имеют подчиненное и преходящее значение в системе творческого мировоззрения Блока.
Отношение Блока к театру во многом не традиционно, ибо в его восприятии театра проступают черты, характерные для нового художественного сознания XX в.
Есть поэтому известное — и неизбежное — различие в постановке темы «Пушкин и театр», «Лев Толстой нетеатр», даже «Чехов и театр», с одной стороны, и такой же словесной формулой, примененной к Блоку. Хотя художественные побуждения, заставлявшие Пушкина, Толстого или Чехова создавать пьесы для сцены, были, разумеется, различны, все же самый тип их связи с театром сходен.
{8} Для каждого из этих писателей театр существовал вне его и помимо него. Театр представал перед поэтом Пушкиным и перед прозаиком Толстым как другая область искусства, в которую они вступали, дабы реформировать и преобразить ее.
А в жизни Блока театр возникает на путях его собственного развития — общественного, художественного, нравственного. Его отношения с театром естественно оформляются в тот или иной вид деятельности. Но содержание этих отношений глубочайшим образом связано для поэта с внутренними проблемами художественного сознания и потребностями развития личности. В этом смысле театр органичен всему творчеству Блока, всей его деятельности художника. Он сложно и неразрывно соединен с его лирикой.
Изучая драмы Блока, П. Громов считает необходимым выдвинуть несколько предварительных положений. Его наблюдения очень существенны.
Первое: облики Блока-драматурга, Блока — театрального критика, Блока — театрального деятеля слиты воедино.
Второе: театральные искания Блока связаны «с успехами и неудачами Блока-поэта и мыслителя, с его творческими поисками, с его стремлением постичь историческую логику русской жизни в эпоху величайших революционных потрясений»[5]. При этом существенно, пишет П. Громов, что лирика не только тематически связана с образами театра, но и сплетается с театральными исканиями Блока по самому характеру «воплощения жизненных переживаний и эмоций в искусстве слова»[6].
Третье (отмечаемое автором как особенно важное): «существеннейшие этапы общей духовной и идейной эволюции Блока отмечены особой интенсивностью и напряженностью его театральных исканий, как бы находят в них особую яркость выражения»[7].
При этом П. Громов справедливо считает нужным подчеркнуть сложность и многозначность проблемы «Блок и театр», которая, по его словам, «теснейшим образом переплетается с творчеством великого поэта во всем его объеме и многообразии»[8].
|
|
|
Конечно, драматургия Блока, его воззрения на театр и его деятельность в театре создают в совокупности целостную театральную систему — многошинную, развивающуюся, имеющую свои внутренние конфликты. Но заслуживают внимания и самые масштабы блоковской театральной системы, ее эстетическая и философская емкости и, наконец, ее место и значение в мировоззрении лирического поэта. Важно отношение театральной системы Блока ко всему его творчеству и шире — к системе театральных идей всей его эпохи.
Лирическое и драматическое творчество Блока сплетается между собой, находится в живом и сложном взаимодействии. Но каков тип этого {9} взаимодействия? Существенно не только то, что в моменты, наиболее для себя решающие, Блок обращается к театру, хотя это — необыкновенно важная и остро бросающаяся в глаза особенность развития Блока, которую он сам в значительной мере осознает. Важно и то, что в подобные моменты в нем в равной степени активизируется и лирик, и драматург. Что возрастающая потребность в театре возводит на новую ступень и лирику. И что нигде и никогда театр Блока, возникающий из протеста против лирики, не существует и не может существовать без нее.
Лирика и театр взаимно действуют у Блока в системе единого художественного миропонимания. Это — два полюса современного сознания, две формы отношения к миру, через которые проходит художник, стремясь преодолеть проклятье своей внутренней разорванности и своей отъединенности от творческих начал жизни.
Блок — художник нового мироощущения, глубоко характерного именно для XX в. с его революционными, массовыми, катастрофическими формами развития, обусловливающими невозможность того разделения явлений этических, политических и художественных, существования индивидуального и народного, которое еще знал XIX век. Художественное сознание Блока, как сознание нового исторического типа, определялось в постижении взаимопроникающего единства этих, ранее изолированных друг от друга планов общественного существования.
Особая направленность Блока как художника проявилась в том, что он всегда, с первых лет своих занятий поэзией и до конца жизненного пути, воспринимал свое время как время глубочайшего кризиса, внутренней катастрофы, неизбежного конца того ложного и неполноценного существования, к которому исторически пришли и общество в целом, и культура, и отдельная индивидуальность. Но вместе с тем Блок видел в своей эпохе и время великого обновления, вызванного стихийным порывом массовых народных сил с их еще не раскрытым творческим потенциалом.
В столкновении этих двух потоков исторического процесса и раскрывался для него драматизм эпохи.
Объединяя интересы человечества с интересами искусства, Блок имел в виду возможность их будущей встречи на таком плацдарме, где искусство не сможет остаться создателем «чистых» эстетических ценностей или же — учить людей, как вести себя в обстоятельствах, для самого художника и для искусства посторонних. Но и люди будущего не смогут считать искусство некой специально выделенной, обособленной сферой деятельности, чувствовать себя независимыми, свободными от законов искусства и относиться к творчеству потребительски.
Искусство явится реальной жизненной силой, способной воздействовать на человека и человека изменить. Творческим результатом художественной деятельности станет личность и ее жизненная судьба. Эту чрезвычайно важную для себя мысль Блок воплотил в своей последней драме — «Роза и Крест».
Лирическое отношение к жизни Блок считал наиболее распространенным в искусстве XIX – начала XX в.
{10} Если исходить из той схемы, которую Блок предложил в речи своей «О современном состоянии русского символизма» (1910), лирика, не только в историческом процессе развития искусства, но и в развитии отдельного художника, сменяла собой первоначальный безмятежный и бессознательный период эпоса.
Утеряв состояние органической принадлежности природе и способность непосредственно созерцать идеал по законам эпического мировосприятия, художник устанавливает свои связи с миром посредством лирики.
Некоторые высказывания Блока о лирике могут, тем не менее, создать впечатление, что поэт чуть ли не пренебрежительно относился к этой форме творчества. Однако странно было бы прийти к этому выводу.
Общественные возможности лирики и характер ее связи с эпохой Блок наиболее сильно охарактеризовал в статье «Катилина. Страница из истории мировой революции». Имея в виду одно из произведений Катулла, Блок писал: «Я думаю, что предметом этого стихотворения была не только личная страсть Катулла, как принято говорить; следует сказать наоборот: личная страсть Катулла, как страсть всякого поэта, была насыщена духом эпохи; ее судьба, ее ритмы, ее размеры, так же, как ритм и размеры стихов поэта, были внушены ему его временем; ибо в поэтическом ощущении мира нет разрыва между личным и общим; чем более чуток поэт, тем неразрывнее ощущает он “свое” и “не свое”; поэтому в эпохи бурь и тревог нежнейшие и интимнейшие стремления души поэта также переполняются бурей и тревогой»[9].
Но современная лирика не может избыть своих противоречий; она чаще всего и сама не поднимается над противоречиями окружающей жизни, а лишь вбирает и концентрирует их.
«Лирика не принадлежит к тем областям художественного творчества, которые учат жизни. В лирике закрепляются переживания души, в наше время, по необходимости уединенной. Переживания эти обыкновенно сложны, хаотичны; чтобы разобраться в них, нужно самому быть “немножко в этом роде”. Но и разобравшийся в сложных переживаниях современной души не может похвастаться, что стоит на твердом пути. Между тем всякий читатель, особенно русский, всегда ждал и ждет от литературы указаний жизненного пути»[10].
Блок понимал лирику как некую оппозицию общественным традициям русской литературы, однако внутренне этим традициям не безразличную, глубоко связанную с ними в своей особой сфере.
Содержание лирики определяется для Блока не само в себе, а на фоне объективных исторических процессов эпохи.
Между «душой» и эпохой заведомо существует неразрешенное противоречие, которое и лежит в основе их связи.
{11} «Лирика преподносит в изящных и многообразных формах все богатство утонченных и разрозненных переживаний. Самое большое, что может сделать лирика, — это обогатить душу и усложнить переживания; она даже далеко не всегда обостряет их, иногда, наоборот, притупляет, загромождая душу невообразимым хаосом и сложностью. Идеальный лирический поэт — это сложный инструмент, одинаково воспроизводящий самые противоположные переживания. А вся сложность современной души, богатой впечатлениями истории и действительности, расслабленной сомнениями и противоречиями, страдающей долго и томительно, когда она страдает, пляшущей, фиглярничающей и кощунствующей, когда она радуется, — души, забывшей вольные смертные муки и вольные живые радости, — разве можно описать всю эту сложность? »[11]
Блок пишет все это в предисловии к отдельному изданию своих «Лирических драм» в 1908 г., когда обращение к театру уже было осознано им как шаг к преодолению пассивности и самодостаточности лирического мировосприятия.
«… Я знаю, что в лирике есть опасность тления, и гоню ее. Я бью сам себя… Бичуя себя за лирические яды, которые и мне грозят разложением, я стараюсь предупреждать и других», — писал Блок Андрею Белому в октябре 1907 г. [12] Театр был для него силой спасительной и оздоравливающей.
«Долгая замкнутость в самом себе создала отчужденность от людей и мира, но освобождение наступает, надеюсь, хотя и медленно. Думаю, что ему особенно способствует с ранних лет зреющая любовь к театру; благодаря этой любви и моей странно веселой судьбе, которая всегда со мной, я надеюсь не считаться исключительно пловцом по туманным морям лирики, хотя ей и посвящены мои первые книги (“Стихи о Прекрасной Даме” 1905 г., “Нечаянная Радость” и “Снежная маска”, 1907 г. )»[13], — это слова из краткой автобиографии Блока, написанной в мае 1907 г.
Театр выдвинут тут самим Блоком на важнейшее место в его жизни и творчестве. Любовь к театру, наряду со «странно веселой судьбой», — даром ощущать себя в потоке «музыкального времени», дала ему, как считает Блок, силу бороться с «отчужденностью от людей и мира».
Проникаясь острейшим предощущением близящегося революционного взрыва, Блок испытывал необходимость с максимальной резкостью раскрыть и конфликты собственного сознания. Важно подчеркнуть, что Блок сознательно утверждал этот путь как единственный, ведущий к цельности личности, к подлинному восстановлению ее целостности, разбитой всем предыдущим ходом истории. В 1905 г. Блок пишет Евгению Иванову[14], незадолго до начала работы над «лирическими драмами»: «… То, чего я не могу высказать ясно, вертится все близ одного: хочу {12} действенности, чувствую, что близится опять огонь, что жизнь не ждет (она не успеет ждать — он сам прилетит), хочу много ненавидеть, хочу быть жестче…»[15].
«Хочу быть жестче» — хочу истины. Душевные противоречия обостряются. Конфликтно и восприятие истории, и общественной жизни современности. Конфликт заложен в противоречиво обозначенных единствах: «народ и интеллигенция», «стихия и культура». Есть статья, которая прямо называется «Противоречия». В обострении конфликта развязывается возможность действия, которое открывает выход из противоречия («Интеллигенция и революция», «Искусство и революция», драма «Роза и Крест», поэма «Двенадцать»).
Упадок драмы в конце XIX – XX в. Блок связывает с распространением лирического мироощущения, лирических форм творчества. «Но где же жизнь с противоречиями и борьбой острыми и глубокими, и где высокая драма, отражающая эти противоречия? Их нет больше»[16].
В литературе о Блоке принято приводить его крылатую фразу из цитировавшегося уже выше письма к А. Белому: «из болота — в жизнь, из лирики — к трагедии»[17], — как доказательство принципиальной противопоставленности лирики и театра в его творчестве. Но разве можно покинуть область лирики, если лирика — это «душа современного человека»? Показать движение лирики «в жизнь» — это и значит изобразить «то горнило падений и противоречий, сквозь которые душа современного человека идет к своему обновлению»[18].
Приходится признать, что высшая художественная функция лирики определяется для Блока где-то почти на самой границе ее царства — там, где лирика уже готова оставить уединенную сферу «души» и вырваться в мир, ей оппозиционный, в область «жизни».
Здесь же, на выходе в «жизнь» определилась и сугубая важность для Блока драмы и драматического способа трактовки действительности.
Блок писал К. С. Станиславскому 9 декабря 1908 г. в связи с драмой «Песня Судьбы», что он «принципиально» хочет постановки своей пьесы в театре, «ибо театральное действо уже больше слова».
«Надо, чтобы тема моя, в жизненности которой я убежден, проникла не только в уши слушателей, но в очи, в сердце, в волю зрителя, — пишет Блок. — Если слово — смутное предчувствие, то театральное представление может стать настоящим, пробужающим от спячки и бросающим в блеск и муть живой жизни ударом бича»[19].
В канун премьеры «Балаганчика», 29 декабря 1906 г., Блок делает заметку в записной книжке: «Большую статью о театре, все выдающиеся мнения последних лет, выводы, надежды. Сюда же попадет искусство и революция, что пора выяснить».
{13} «Более, чем какой бы то ни было род искусства, театр изобличает кощунственную бесплотность формулы “искусство для искусства”. Ибо театр — это сама плоть искусства, та высокая область, в которой — “слово становится плотью”», — пишет он в 1908 г. в этой самой статье «О театре»[20].
В театре произведение не может существовать отрешенно от живого мира. Театр или переборет все виды отчуждения, или отомрет вовсе. Таков смысл высказываний Блока.
Тот театр, который служит массе, еще отмечен печатью этого отчуждения. «Уже в самом понятии “народный театр” содержится указание на переходность эпохи. Понятие предполагает наличность “народа”, который ни в чем не согласен с “интеллигенцией”, оторван от нее, не может подойти к ней так же, как и она никогда не соблаговолит “снизойти” до него»[21].
Превращение «народа» в новую интеллигенцию рисуется Блоку как далекий, но верный путь преодоления противоречия, содержащегося в программе современной «гражданственности».
Собственно, к явлениям современного театра Блок всегда подходит с позиций художника, стремящегося расчистить место, дать рост началам искусства будущего. «Тема моя — русский драматический театр ближайшего будущего», — пишет Блок в статье «О театре»[22].
Когда это «ближайшее будущее» наступает, театр закономерно выдвигается в центр интересов Блока, как «та область искусства, о которой прежде других можно сказать: здесь искусство соприкасается с жизнью; здесь они встречаются лицом к лицу; здесь происходит вечный смотр искусству и смотр жизни; здесь эти вечные враги, которые некогда должны стать друзьями, вырывают друг у друга наиболее драгоценные завоевания; рампа есть линия огня; сочувственный и сильный зритель, находящийся на этой боевой линии, закаляется в испытании огнем. Слабый — развращается и гибнет»[23].
Театр и поэзия представляют собой в его восприятии сложное, противоречивое единство. Ибо театр для Блока — это прежде всего определенное качество человеческого самосознания, уровень его развития и только потом — специфически обособленный вид искусства.
Можно сказать, что целостная художественная система «Стихов о Прекрасной Даме» постепенно разрушалась под действием проникавших в нее драматических начал, которые откровенно взывали к театральной форме выражения. Замкнутая лирическая система в творчестве Блока никогда не обладала ни прочностью, ни способностью к длительному эволюционному саморазвитию. Пронизывающие ее противоречия быстро драматизировали и театрализовали блоковскую лирику. Появление в 1906 г. «лирических драм» дало естественный исход этому процессу.
{14} В узловые моменты жизни Блока театр и лирика взаимодействуют друг с другом не просто как разные виды искусства, а как разные сферы его мироощущения. Борьба с собственной лирической стихией для Блока — проблема мировоззренческая. И она переходит именно в этом качестве уже в самое содержание блоковских пьес, в их образы и стилистику.
Настойчивое желание найти выход из «лирической отъединенности» порождает и критическую прозу Блока, как породило драматургию. Эта проза Блока развивается через отход от своей первоначальной лирико-субъективной основы, что ясно видно и в эволюции ее стилистического строя, и в методологии обращения Блока с фактами исторической действительности, и вообще фактами «внешней среды».
Вся суть блоковских раздумий, как свидетельствует и сама проблематика его статей и речей, весь их внутренний стимул в том, чтобы оторвать личность от пребывания в замкнутом мире внутренних противоречий, побеждаемых произвольной (субъективной) гармонией, обратить ее в «большой мир», втянуть в решение противоречий объективно исторических.
Критическая деятельность Блока идет параллельно его художественному творчеству; Блок-критик и Блок-поэт находят очевидные способы помогать друг другу. Причем чаще всего бывает так, что идеи открывает художник, а критик их развивает. Сквозная задача Блока-мыслителя — скоординировать самопознание творческой личности с познанием истории. Этим определяется важнейшее значение критической мысли Блока для его собственного, в частности, драматургического, творчества[24].
Как правило, драматургия Блока предлагала театру темы уже созревшие, выношенные, обдуманные.
Например, «Песня Судьбы» вбирала и несла на сцену тему о России и интеллигенции, раскрывавшуюся в таких статьях и выступлениях Блока, как «Безвременье» (1906), «Девушка розовой калитки и муравьиный царь» (1907), «О реалистах» (1907), «О драме» (1907), «Три вопроса» (1908), «О театре» (1908).
Сам характер темы влек его к драме. Вместе с тем «Песня Судьбы» подготовлена лирическим творчеством Блока и сама дает новые импульсы его лирике. Рядом с «Песней Судьбы» появляются стихи Блока о России и цикл «На поле Куликовом», где образы и мотивы, присутствующие в пьесе, получают свое дальнейшее развитие.
Евгений Иванов, человек очень близкий к Блоку и тонко чувствовавший его творчество, однажды на вопрос Блока, как ему показался сборник стихов «Земля в снегу» (1908), ответил: «Спрашиваешь, как мне она, “Земля в снегу”? Очень… Много значит цельность сборника: ощущаются концы вожжей переживаний целого периода… Если Прекрасная {15} Дама была отчасти предисловием “Балаганчика” и “Короля на Площади”, то “Земля в снегу” — к “Песне Судьбы”»[25].
Блоку была свойственна потребность выражения сложно драматических восприятий, состояний конфликтных и подвижных, возникающих как лирические, но тяготеющих затем к преодолению замкнутости в индивидуальном, к выявлению себя, как мировых, объективно возникающих состояний. По самому типу своего мировосприятия Блок — лирик, постоянно тяготеющий к драме.
Эта особенность художественного мышления Блока влечет за собой новаторское преобразование лирики. Пользуясь многозначными символистскими структурами, Блок создает в лирическом произведении такие временные протяженности и такие пространственные перспективы, в которых уже становится возможным драматическое действие. Высоким образцом такой новой формы может служить стихотворение Блока «Шаги Командора». Речь идет не о сюжетности, не о событийности, а именно о действенном, драматическом развитии темы стихотворения, его образов во времени и в пространстве.
«Противоречия лирики», о которых Блок говорил как о силе, толкавшей его к театру, поэт разрешает не только средствами собственно театрального творчества, не только в формах драмы. Он находит и другой способ их разрешения — оставаясь на почве лирики, но лирику преображая, приближая ее выразительность к выразительности драматической. Лирика никогда не отпускает Блока. Ни самосознание, ни творчество его никогда не освобождаются всецело от характерного лирического централизма. Потому-то в искусстве Блока обозначаются как бы два полюса: возникает нечто подобное полю высокого напряжения, создаваемому взаимодействием сил, которые мы называем силами лирики и драмы. Выражая дух времени и с чрезвычайной остротой чувствуя движение истории, ее «шаги», Блок уловил и воссоздал основные конфликты эпохи не только в своих творениях. Исторические противоречия времени были воплощены уже не в теме и не в предмете изображения, а во всем сознании и творчестве художника, т. е. выразились в его произведениях структурно, а в жизни его — биографически и личностно.
Подобный тип связи между художником и его временем Блок считал характерным для современного ему склада сознания и видел его наиболее последовательное раскрытие в символизме.
Итак, творчество Блока внутренне тяготеет к театру. Присутствие театральных элементов можно установить и в тех его сферах, над которыми не стоят опознавательные знаки драмы. Стихия лирическая и театральная, активно и различно соотносясь между собой в разное время, сливаются в искусстве Блока на всем протяжении его художественного развития.
Объективный мир и внутренний мир человека, история и личность, материя и «дух» соединяются в драме, которая одна сулит исход тревогам, надеждам и ожиданиям лирика и снимает противоречия бездейственного {16} сознания в действии, отмеченном трагизмом и свободой осознанной необходимости.
По тенденции, на истинности которой настаивал Блок, жизнь способна приблизиться к искусству, а искусство — стать жизненным действием. Однако существует множество обстоятельств вне художника и в нем самом, которые могут помешать этому. Прежде всего может помешать этому неподготовленность художника к трагическому мировосприятию. А выработать в себе такое мировосприятие художник должен. Выработка трагического миропонимания — это действие, и не только духовное («субъективное»), но и реальное: оно переходит в план жизненных свершений.
В лице Блока нам предстает художник с новым и глубоко специфичным для своей эпохи типом творческого мышления. Внутренняя расположенность Блока к театру есть следствие его высокой трагедийной настроенности и, одновременно, его цельности — как человека и художника.
|
|
|
