Территориальная дифференциация и интеграция в общественной сфере

Территориальная дифференциация в человеческом обществе имеет во многих отношениях более сложный, многослойный ха­рактер, чем в природных явлениях ландшафтной сферы. Она про­является в неравномерном распределении населения на земной поверхности, в пространственной мозаике размещения его раз­личных общностей — расовых, этнических, политических, кон­фессиональных, в территориальном разделении труда и форми­ровании экономических районов и т.д. Территориальные разли­чия в сфере общественных явлений, несомненно, связаны с ланд­шафтной дифференциацией, но подчинены общественным зако­нам, которые пока еще не получили должной интерпретации при­' Мильков Ф.Н. Физическая география: современное состояние, закономер­ности, проблемы. — Воронеж, 1981.

² Дроздов А. В., Мельников К. О. Сопряженное физико-географическое райо­нирование материков и океанов: опыт, новые тенденции, некоторые перспек­тивы // Новое в землеведении. — М., 1987. — С. 107— 122.

менительно к общественно-географическим процессам и явлени­ям. Поэтому сейчас не приходится говорить об интегральных об­щественно-географических закономерностях в планетарных мас­штабах аналогично тому, как это сформулировано в естественно-географической теории эпигеосферы как глобальной системы.

Процессы территориальной дифференциации в общественной жизни находятся, как и в природе, в диалектическом единстве с процессами интеграции. В общественном развитии соотношение двух тенденций исторически изменялось, причем интеграцион­ные тенденции стали существенно проявляться лишь в капитали­стическую эпоху. Можно сказать, что до относительно недавнего в масштабах истории времени территориальная структура челове­чества оставалась дискретной, отдельные общности людей прак­тически были изолированы друг от друга. Не говоря уже о цивили­зациях древнего мира, достаточно вспомнить, что еще 500 лет назад европейцы не подозревали о существовании Америки с ее развитыми цивилизациями и даже о своих соседях по континенту знали очень мало. Яркий пример длительной территориальной замк­нутости представляет Япония. Лишь в середине XVI в. там появи­лись первые европейцы, спустя столетие начались весьма ограни­ченные торговые связи с Западной Европой и только еще через два столетия, в начале второй половины XIX в., Япония стала включаться в мировой рынок.

Формирование межгосударственных экономических организа­ций началось после Второй мировой войны. В 1949 г. десять социа­листических государств образовали Совет Экономической Взаи­мопомощи (СЭВ), просуществовавший четыре десятилетия. Бо­лее прочным оказался Общий рынок, созданный в 1957 г. шестью западноевропейскими государствами и впоследствии переросший в Европейский Союз, охвативший большинство стран Европы. По­зднее возникли Североамериканская ассоциация свободной тор­говли (США, Канада, Мексика), Организация стран — экспорте­ров нефти (ОПЕК, десять стран), Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН, девять стран), Латиноамериканская эко­номическая система (ЛАЭС, 26 стран), Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество (АТЭС, 21 страна, в том числе США, Япония, Китай, с 1997 г. Россия).

Интернационализация мирового хозяйства — объективный процесс, однако его следствия имеют противоречивый характер. С одной стороны, расширяются внешнеторговые и другие связи между странами, усиливаются миграционные потоки населения, экономическим связям сопутствуют информационный и культур­ный обмен. С другой стороны, укрепление экономических и поли­тических связей внутри замкнутых межгосударственных группи­ровок сопровождается обострением их соперничества на мировом рынке, усилением контрастов между «богатыми» и «бедными»

странами, неэквивалентным обменом между ними. Общеизвест­но, что наибольшую выгоду из интернационализации мирового хозяйства извлекают крупные транснациональные монополии.

Экономическая интеграция нередко сопровождается в большей или меньшей степени политической, что ведет к укреплению гео­политического положения мощных региональных группировок и усилению их роли в мировой политике. Так называемая глобали­зация, вызывающая далеко не однозначное отношение к себе со стороны политиков, ученых и широкой общественности, приоб­ретает все более односторонний американизированный характер в духе «однополюсного мира». История XX в. дает немало приме­ров противостояния военно-политических группировок государств, среди которых особо выделяются НАТО и Организация Варшав­ского Договора. И хотя один из этих союзов уже не существует, международная напряженность отнюдь не исчезла, как не исчезла и вероятность ядерной войны.

К сказанному следует добавить, что на всем протяжении XX в. в мире наряду с упомянутыми интеграционными процессами уси­ливалась политическая дезинтеграция. В течение столетия полити­ческая карта претерпела три коренные трансформации. Первая мировая война привела к существенному переделу колониальных владений, распаду Австро-Венгерской и Османской империй, образованию СССР и нескольких сшостоятельныгх государств на месте Российской Империи. В результате Второй мировой войны началась деколонизация и стали возникать суверенные государ­ства в Африке и на других континентах, сформировалось содру­жество социалистических стран. Наконец, уже в самом конце сто­летия на месте Советского Союза в результате его поражения в третьей по счету, хотя и «холодной» мировой войне образовалось 15 независимых государств, а кроме того, распалась Югославия, Чехословакия разделилась на два государства.

В настоящее время в мире существует более 200 государствен­ных образований (включая некоторые колониальные владения), весьма разнохарактерных по своим размерам, численности насе­ления, государственному строю, экономическому потенциалу, степени политической и экономической самостоятельности или зависимости и т.д. В этом многообразии заложены как стимулы дальнейшей интернационализации мирового сообщества, так и предпосылки конфронтации и дезинтеграции — взаимные терри­ториальные претензии, внутриполитическая нестабильность, се­паратизм и т.д.

Нам пришлось напомнить о многих в общем достаточно хоро­шо известных фактах, свидетельствующих об изменчивости, не­стабильности и в значительной мере непредсказуемости террито­риального соотношения сил в современном мировом сообществе, поскольку с этим связаны основные трудности решения таких

230 фундаментальный: общественно-географических проблем, как тер­риториальная организация человечества и интегральное обществен­но-географическое макрорайонирование мира.

Известны разные схемы группировки государств в некие объе­динения высшего, субглобального порядка, основанные на раз­личных критериях и подходах, в том числе на геополитических, и имеющих односторонний, в большей или меньшей мере субъек­тивный характер. Таковы, например, геополитические концепции противопоставления внутриматериковых и периферийных стран или континентальный и морских держав. До конца XX в. было при­нято различать три главные группы стран — социалистические, капиталистические и развивающиеся (страны третьего мира). Это деление явно схематично, к тому же оно оказалось эфемерным и утратило свой смысл.

В последние годы как за рубежом, так и в России получила распространение концепция примата культуры над всеми други­ми признаками, разделяющими человечество. Доказывается, что именно культура — наиболее устойчивый показатель общности людей, в отличие от идеологических, политических и экономи­ческих показателей. Понятие культура в самом широком смысле слова отождествляется с цивилизацией. Предпринимаются попыт­ки рассматривать цивилизацию как наивысшую форму интегра­ции в обществе. Появились понятия цивилизационное пространство, цивилизационные конфликты и т.п.

В 1993 г. вышла в свет статья профессора Гарвардского универ­ситета С.П.Хантингтона под достаточно выразительным назва­нием «Столкновение цивилизаций», а через несколько лет тот же автор опубликовал большую монографию «Столкновение циви­лизаций и передел мирового порядка». Подобное название гово­рит само за себя. Читателя не могут не настораживать такие сопо­ставления, которые делает автор книги: если в 1900 г. на долю западной цивилизации приходилось 44,3 % населения мира, то в 1995 г. — всего 13,1 %, в то время как доля исламского мира вы­росла с 4,2 до 17,9 %, доля африканской цивилизации — с 0,4 до 11,7 %. Идеи С. П. Хантингтона нашли как сторонников, так и про­тивников, между которыми разгорелась дискуссия. Его справед­ливо критиковали за недооценку экономических, политических, природно-ресурсныгх, экологических и других факторов междуна­родных конфликтов и преувеличение роли цивилизации, т. е. раз­личий в укоренившихся бытовых традициях, религии, расе и т.п. Указывалось, что «опасно и безответственно поднимать различия такого рода до уровня, определяющего международные отноше­ния и пути развития международной политики»¹.

¹ Известия Русского географического общества. — 2000. — Т. 132. — Вып. 2. — С. 91.

Для нас непосредственный интерес представляет вопрос о цивилизационном подходе к изучению территориальной структу­ры общества и к интегральному общественно-географическому макрорайонированию. Идея о цивилизации как всеобъемлющем понятии, охватывающем все стороны жизни человечества, как о самом высоком уровне группировки людей, представляется мало­убедительной. Нельзя не заметить, что само понятие цивилизация определяется весьма расплывчато. К ее признакам относят общ­ность истории, религии, языка, традиций, материальной и ду­ховной культуры, причем большое значение придается самоиден­тификации личности — субъективному и крайне ненадежному признаку. Однако обычно упускается из виду весьма существен­ный критерий — территориальность. Устойчивое существование всякой цивилизации немыслимо представить вне «собственной» территории, т.е. без наличия ареала компактного проживания людей — ее носителей.

Очаги древних цивилизаций хорошо известны, но известно также, что в ходе истории эти очаги смещались, происходило их переплетение, смешение, размывание границ. Для современной эпохи характерно усиление взаимопроникновения культур и усу­губление их пространственной дисперсности; происходит отрыв значительной части или даже большинства носителей той или иной культуры от ее первичного очага, их «растворение» в иных куль­турных средах, а кроме того, стирание отличительных цивилиза-ционных признаков под космополитическим напором современ­ной масс-культуры. Все это чрезвычайно затрудняет, если и вовсе не исключает, возможность проведения разграничительных ли­ний между различными цивилизациями в пространстве. К этому нельзя не добавить, что неопределенность критериев порождает большой разнобой в классификации цивилизаций.

Крупнейший исследователь цивилизаций, английский историк А.Дж.Тойнби в середине прошлого столетия установил 21 циви­лизацию, а впоследствии увеличил их число до 33. В настоящее время С. П.Хантингтон различает семь или восемь крупных циви­лизаций: западную, конфуцианскую (китайскую), японскую, ис­ламскую, индуистскую, православно-славянскую, латиноамери­канскую и, возможно, африканскую. Эта классификация далеко не бесспорна. Сомнения вызывает, в частности, использование конфессионального критерия в качестве чуть ли не ведущего. Пра­вомерно ли, например, считать, что западная и восточная части Белоруссии (как это следует из некоторых суждений, основанных на идеях С. П. Хантингтона) относятся к разным «цивилизацией -ным пространствам» и что культура Греции или Румынии ближе к русской, чем культура западных районов Белоруссии?

Петербургские географы Ю. Н. Гладкий и А. И. Чистобаев пред­приняли попытку выделить культурно-исторические макрорегио-

ны мира, в значительной степени опираясь на «цивилизационные пространства» С. П. Хантингтона. Однако названные авторы при­знают трудности установления границ существующих цивилиза­ций, поскольку их характерные признаки четко проявляются лишь в «ядрах», тогда как на периферии наблюдается переплетение при­знаков разных цивилизаций. В конечном счете выделены следую­щие культурно-исторические макрорегионы мира: Западная Ев­ропа, Восточная Европа, Евразийский макрорегион (территория бывшего СССР), Афро-Азиатские макрорегионы, Америка, Ав­стралия с Океанией. Определенная условность и схематизм этого районирования достаточно очевидны. Впрочем, сами авторы ого­вариваются, что в этом делении «речь идет о форме подачи мате­риала и не более того»¹.