17. Эволюция идеологии «Единой России»

17. Эволюция идеологии «Единой России»

Здесь я хочу буквально парой штрихов набросать идеологическую эволюцию как «Единой России», так и В. В. Путина, политическая философия которого, устойчивая и определенная, но корректируемая в связи с политической повесткой, лежит в основе идеологии «партии Путина». Это поможет нам понять, почему обвинение партии в отсутствии идеологии стало едва ли не общим местом.

На съезде партии «Единство и Отечество», который стал, собственно, учредительным для «Единой России», Путин отметил ту единственную цель, которую преследовало создание большой (объединенной) партии: «Вы доказали, что влиятельные политические силы страны практически, на деле поддерживают те объединительные процессы, которые уже идут в российском обществе». Эта тенденция отвечала на призыв, с которым Путин пришел во власть, — призыв к консолидации общества на основе традиционных ценностей. Однако на поверхности объединение изначально конкурировавших между собой «Единства», «Отечества» и «Всей России» в одну пропрезидентскую партию носило скорее технический характер и было продиктовано необходимостью получения в Государственной Думе пропрезидентского большинства для начала продуктивного законотворческого процесса, способного обеспечить курс на восстановление России.

Что касается идеологии, то о ней практически ничего не было сказано. В приветственном слове Путин лишь негативно отозвался о качестве политической конкуренции в стране («бесплодная борьба, которая ослабляет государственную систему и подрывает авторитет самого государства») и выразил надежду на то, что непримиримая политическая конфронтация уйдет в прошлое. Это было характерное пожелание, как мы увидим ниже. Однако идеологическая составляющая при создании «Единой России», конечно, была. Это была та политическая философия, с которой во власть пришел Путин и которая базировалась на вполне определенном образе будущей России: сохранение и последующее возрождение страны; консолидация общества на основе патриотизма, державности и государственничества; стабильность; уверенность в завтрашнем дне; моральность политики; ответственность власти и т. д. И пропутинская партия, естественно, брала на себя обязательства руководствоваться в своей деятельности идеологией, носителем которой был президент. Эту идеологическую подоснову чувствовали (как минимум) лидеры партии и «считывали» избиратели. Но этого было недостаточно. Нужны были слова, чтобы партия обрела собственное лицо. Именно об этом говорил через несколько месяцев после создания партии В. Сурков: «Идеология у нас есть… но эта идеология не вербализована».

Попытку облечь идеологическую платформу партии в слова единороссы сделали на II съезде в марте 2003 года. Правда, надо признать, что в позиционирование «Единой России» было изначально заложено существенное противоречие, которое на этом съезде и проявилось. С одной стороны, как я уже сказал раньше, идеологическую основу партии Б. Грызлов определил как политический центризм. С другой стороны, это не идеологическое определение. В том виде, в каком говорил о политическом центризме Грызлов, это просто политическое позиционирование, не больше. Грызлов определил центристские политические силы, отмежевавшись от «левизны» коммунистов и «правизны» ультралибералов, от их замыслов о будущем, которые были скорее предложением вернуться в прошлое. Тем самым «Единая Россия», партия президента, подтвердила, что возвращаться вспять Путин не будет. Ни в позавчерашний день, ни во вчерашний[122]. Но в этом еще не было идеологии.

Кстати, политический заказ на центризм явственно читался в то время в выступлениях Путина, на встречах с различными аудиториями, в интервью. О ценности для российской политической системы центристских политических сил Путин говорил неоднократно, но ровно до выборов 2004 года. Потом пошел совсем другой разговор.

18. Манифест «Путь национального успеха»

Итак, про выступление на съезде Б. Грызлова я уже много сказал, особенно про его идеологическую часть. Однако на этом съезде партийцы получили еще один — знаменательный — документ: манифест «Путь национального успеха». Этот документ, который, по сведениям В. В. Иванова, готовился совместно с Администрацией Президента и, следовательно, при участии В. Ю. Суркова[123] и который, без сомнения, займет достойное место в идейной истории России, с одной стороны, насквозь идеологичен, а с другой — закрывает вопрос об идеологической дискуссии и, соответственно, дальнейшем идеологическом самоопределении партии. Об этом я говорил чуть выше.

Чем знаменателен этот документ? Первое — и главное — заключается в том, что в манифесте предложен на первый взгляд консервативный, но на самом деле именно либерально-консервативный консенсус. Речь идет — в русле политической философии В. В. Путина — о необходимости консолидации российского народа, для чего нужны объединенная воля и «самое мощное в истории страны коллективное усилие». Причем это усилие должно опираться на «коренную Россию». Слово само по себе характерное, сродни «исконным ценностям» Путина. Есть в манифесте и про «дух нации», и про «возрождение Родины», и про единство власти и народа, и про «солидарность», и про «служение», и про «собирание и сосредоточение сил», и про «традиции», и про нравственность и человеческое достоинство[124].

В качестве итога говорится о стремлении «сохранить и утвердить традиционные российские нравственные ценности, сделав их главным мерилом любых принимаемых решений». Какие это ценности? Об этом неоднократно у Путина: «Непреходящие ценности христианства, сформулированные два тысячелетия назад, и в наши дни не утратили своего глубокого смысла. Сегодня, когда мы вступаем в третье тысячелетие, я твердо верю, что его идеалы позволят укрепить взаимопонимание и согласие в нашем обществе, послужат духовно-нравственному возрождению Отечества». Эти слова были сказаны Путиным 6 января 2000 года в поздравлении православных христиан с праздником Рождества Христова — через неделю после прихода к власти. И через пять дней на торжественном вечере, посвященном 2000-летию Рождества Христова, расшифровка: «…мы не вправе забывать: христианскими заповедями добра и милосердия, идеалами любви и сострадания к ближнему пронизана вся отечественная культура, труды величайших мыслителей и писателей России»[125]. А в манифесте еще более конкретно: «Эта идеология цементирована базовыми ценностями, в числе которых вера, нравственность, семья, собственность, государство, порядок, в их соединении с ответственностью и защитой человеческого достоинства».

С другой стороны, сказано про тех противников, которые «одержимы бесами раскола, насилия, террора, своекорыстия». Тут и «Бесы» Достоевского слышатся. И «революционное бесовство» Бердяева в его «Духах русской революции»[126]. Идеологическое противостояние с противниками приобретает даже религиозные черты, как часто происходило в истории России. Но, от противного, здесь слышатся и другие голоса. После большевистского переворота наши отечественные мыслители — даже те, кто раньше был в подобном не замечен, как П. И. Новгородцев — вспомнили про Смуту XVII века и заговорили о необходимости национального и религиозного возрождения России[127]. И в рамках такой модели контрреволюционного восстановления страны предшественники Путина и «Единой России» тоже говорили о консолидации и прекращении «бесплодной борьбы (между разновекторными радикалистскими идеологиями прежде всего. — А. К. ), которая ослабляет государственную систему», и даже о прекращении партийного противостояния. Такого партийного противостояния, которое своей целью ставит уничтожение противника и неизбежно перетекает в гражданскую войну, открытую или подспудную.