 |
Техническая ось: взаимный анализ
|
|
|
|
Техническая ось: взаимный анализ
Как мы видели выше, этот анализ тесно связан с представлением Ференци о травме. Ференци пробует установить связь между своими контрпереносными позициями и внутренним присутствием «страстных» травматических объектов, появляющихся в анализе посредством переноса пациента – переноса, характеризующегося мимикрией, повиновением и отрицанием ненависти (в рамках негативного переноса, который не мог быть упомянут). Этот «страстный» перенос устраняется тогда, когда аналитик соглашается признать и ознакомить своего пациента с собственным «страстным» отрицанием последнего. Таким образом, аналитик создает условия для «того доверия < …>, которое определяет контраст между настоящим и невыносимым, травматогенным прошлым»[75].
Все же очень скоро Ференци вновь вынужден сдаться перед очевидным фактом.
Результатом применения этой техники взаимного анализа является укрепление ситуации, против которой она изначально была создана, – «соблазна», продуцируемого аналитиком и анализом по отношению к пациенту. Впрочем, какой смысл можно придать этой странной материи, про которую трудно понять, как она организуется и кому – пациенту или аналитику – ее приписать? Из‑ за контрпереносных затруднений, с которыми он сталкивается в связи с некоторыми сложными анализами, Ференци приходит к выводу, что его техническая инновация – «взаимный анализ» – фактически свидетельствует о недостаточности его личного анализа.
Личностная ось: отношения с Фрейдом
Об этом аспекте «Дневника», касающемся отношений Ференци с Фрейдом, мы упомянем здесь лишь вкратце.
Ференци неоднократно ставит перед собой и пытается разрешить узловые вопросы разногласий аналитического толка со своим бывшим аналитиком. Упреки Фрейду в основном сводятся к тому, что тот не знал как или не смог поддержать другой тип переноса, кроме родительского и «воспитательного». Он заявляет о темных пятнах этого переноса, связанных с контрпереносными затруднениями. Они отняли у него возможность анализа негативного переноса, а также развития всех форм регрессии и определили «недостаточность», даже «провал» его анализа. Все это порой приводит Ференци к горьким и несколько эмоциональным соображениям, как, например, в заметке от 17 марта 1932 г.: «Остается записать мне в актив тот факт, что я сопровождаю своих пациентов очень далеко и могу при помощи моих собственных комплексов, если так можно выразиться, плакать вместе с ними. Если к тому же я обретаю способность сдержать в подходящий момент эмоции и потребность в релаксации, то я с уверенностью могу предсказать успех. Мой собственный анализ не смог проникнуть достаточно глубоко, потому что мой аналитик (натура нарциссическая, по его собственному признанию) с его твердым решением остаться в добром здравии и с его антипатией к слабостям и аномалиям, не смог последовать за мной в эту глубину и слишком быстро перешел к воспитательному аспекту»[76]. Упреки, неоднократно обращенные Ференци в адрес Фрейда относительно отказа от анализа его негативного переноса (его ненависти в переносе) скрывают, по всей видимости, упрек в отказе от анализа его материнского переноса и последовавшей из этого депрессии переноса, депрессии, связанной с первичной размерностью[77].
|
|
|
Итак, в постоянном стремлении к новому анализу с Фрейдом Ференци обращается к своему «Дневнику», пытаясь уйти от переносно‑ контрпереносного тупика, влияние которого он чувствует и который в свое время не мог, из‑ за отсутствия адекватных теоретических понятий, быть проанализирован.
|
|
|
Несмотря на тупики, с которыми сталкивается Ференци, мы видим здесь, как, начиная с наблюдения интрапсихических напряжений, связанных с метапсихологией пары травма–расщепление, строилась in statu nascendi (с момента возникновения) его теория травмы. Неоспоримо, что одной из его великих заслуг является попытка очень откровенно и со смирением поведать о сложной переносно‑ контрпереносной работе, которую предполагают клинические состояния, отсылающие нас к трудноразрешимым проблемам первичного и первоначального. Чтение этого выдающегося документа позволяет нам увидеть Ференци в горниле развития его последних теоретико‑ практических идей и оценить огромный клинический и теоретический талант, если не сказать гениальность, его автора.
Наследие идей Ференци с точки зрения теории
В свете статей, написанных Ференци начиная с 1926–1927 гг. и до создания Клинического дневника, психические категории, исследованные клиникой и практикой Ференци, являются последствиями:
• аутоэротических нарушений;
• метаморфоз первичной любви и первичной ненависти;
• недостаточности на уровне первичного нарциссизма и нарциссических расщеплений;
• дефектов символизации и расстройства мышления;
• состояний измененного «Я» (пограничные состояния);
• анаклитических депрессий, вплоть до эссенциальных депрессий[78].
• страстных переносов и т. д.
В основе этой клиники и этой практики лежат аспекты, касающиеся соотношения категорий первичного и первоначального с классическими эдиповыми категориями. Однако, чтобы разработать их клинически и теоретически, Ференци недоставало понятий отрицания и расщепления – в той редакции, как они будут сформулированы впоследствии, исходя из идей Фрейда[79], а также понятий патологической проективной (Мелани Кляйн) и нормальной (У. Р. Бион) идентификации. Можно также сказать, основываясь на современных теоретических концепциях, что ему недоставало теории негативного. И все же именно понятия, связанные с категорией негативного (устранение смешения влечений, необходимые негативные переносы, непреодолимые негативные терапевтические реакции, «бесконечный» анализ и т. д. ), являются целью его последних исследований.
|
|
|
Поэтому на всякий случай напомним еще раз главные положения его теоретических размышлений, позволяющие утверждать, что он был пионером в создании инструментов, необходимых для разработки клинических категорий, связанных с отчаянием и истощением, вплоть до агонии психической жизни:
• черта, необходимая для аналитика, который в любую минуту может столкнуться с особо трудными психическими задачами – полностью использовать работу своего контрпереноса, чтобы поставить его на службу лечения;
• важность признания аналитиком – в отношении некоторых пациентов во время анализа – необходимости установления примитивной симбиотической связи;
• важность внимания, которое следует уделить при понимании трансферентного отношения фантазиям об очень ранней связи мать–ребенок;
• важность окружения и материнских психических импринтингов;
• расщепление «Я» как результат раннего, если не первичного или «первоначального», травматизма;
• «страстные переносы» как результат расщепления (фрагментации) «Я» и нарциссического расщепления;
• нарциссическое расщепление, которое будучи само по себе следствием первичного травматизма, находится у истоков создания «мертвых» зон «Я» и организует то, что сегодня называется ложными, или «как будто бы» личностями («faux self»);
• первичное вытеснение (Urverdrä ngung), в конечном итоге определяющее особенности формирования симптома и иногда вызывающее расщепление между мышлением и телом (сомато‑ психическое расщепление);
• паралич мысли и спонтанности под влиянием травмы;
• важность признания аналитиком дисквалификации субъективных аффектов и ощущений, являющихся результатом влияния травматогенного окружения;
• значение первичной любви, первичной ненависти, а также ненависти как более сильного средства фиксации, чем нежность.
|
|
|
