По поводу языка калмыков – без связи, без грязи и без клейма

Прежде всего – счет чисел: некен – 1; каюр – 2; курбан – 3; дурбан – 4; табан – 5; дурган – 6; дулан – 7; наймам – 8; ясин – 9; арбан – 10; арбан некен – 11; арбан каюр – 12; арбан курбан – 13; курун – 20; гулар – хлеб; усун – вода; махан – лошадь; кудсун – обувь; махалай – шапка; дебек – шуба; бусэ – кушак; кутга – нож; нехарирэ су – приходи, садись; мендпдэрэр су – добро пожаловать; абусун – пастбище; бу – ружье; пусурга – шатер; улды – меч, сабля; тэмун – лук (оружие); узугай – в вежливом словоупотреблении – мужской орган; / 867  / онагин – то же – женский; оган – девушка, дочь; одан – верба, ива; оласан – тополь; сурун – раб, слуга; сарэ – месяц; нарын – солнце; одуп – зиезда; мандутав – мир вам, здравствуйте; тавманду – и вам мир; талугуй мани – голова под шлемом; каюр мани – уши; чаки мани – зубы; ок койсан дудмани – два глаза; чок коюрсун – нос; камбар манн – брови; ама мани – рот, уста; каз кул мани – руки и ноги; дар джидав – копье; казар – конская уздечка; тогул – конский потник; джидав молакат – неси мое копье.

Имеется еще несколько сотен тысяч не заслуживающих внимания выражений. Здесь приведено некоторое количество употребительных слов, [указанных] потому, что мы некоторое время кочевали и останавливались на ночлег вместе с людьми калмыка Мопчак‑ шаха и калмыка Тайша‑ шаха. «Но хотя, – говорят они, – ты и описал языки двенадцати калмыцких падишахов, все мы вместе называемся одним словом: калмык». И в общем каждый из описанных выше калмыцких народов говорит на особом языке, и они совершенно не понимают языка друг друга. Это – великий народ, охвативший [весь] мир, он завоевал [земли] до Чина и Мачина, Фаг‑ фура, Хитая и Хотана, до земель Казак и Зенан, до страны Келеб‑ Ширан[322], до Страны мрака, далее – до гор Каф, до Стены яджудж и маджудж. Это – народ бени асфар.

[ПОСЛЕДНИЕ ЗАМЕЧАНИЯ О КАЛМЫКАХ]

Падишахов упомянутых двенадцати калмыцких народов называют «тайша», как, например, ханов Крыма – «гирей», а падишахов дома Османа – «хуикяр», «султан» и «цесарь». Этих же называют «тайша». Итак, это великий и великолепный Мончак‑ шах, отец же его – великий Тайша‑ шах. Выше было описано, как черкесы кабартай убивают великих тайша‑ шахов. / 868  / И каждый из тайшей распоряжается войском 5 – 10 раз по 100 тысяч человек. Люди их, кони, а также языки не похожи один на другой. И у каждого из них – своеобразная вера. [Благодаря] мудрости бога лошади у. них весьма жирные, приземистые, коротконогие, с крупом, как у быка, а на каждом копыте у них – по желобку, так что копыта их как бы раздвоены, но все же не парные. У них до того толстые ноги – словно круглый хлеб. А их животы почти достают до земли. Грудь и спина у них весьма широкие. А шеи короткие, словно шеи быков.

Гривы у [коней] весьма длинные, волочатся по земле – эти кони чрезвычайно сильные, могучие, заросшие волосами. Хвост у каждой словно у пяти лошадей, тоже волочится по земле. Хвосты [очень] толстые. Зубы у них такие, что по обеим сторонам рта выступают два зуба – словно клыки. Когда они (кони) набрасываются один на другого, то этими зубами убивают друг друга. Поэтому калмыки не дают зубам своих лошадей [слишком] отрастать и около них пропускают через нос узду на железном кольце и так сдерживают лошадей. А оба конца уздечки связаны со стременами. Все калмыки управляются с уздечкой с помощью ног. Обе же руки у них остаются [свободными] для обращения с оружием. Вот так выглядят у них лошади. Это такие лошади, которые могут скакать три дня и три ночи без пищи и воды. Они связывают лошадей десятками за хвосты, а их ноздри надрезают ножом. Это делается для того, чтобы враги не слышали ни храпа, ни сопения лошадей, когда они тянут воздух, идя на рысях, отдыхая или двигаясь. Поэтому ноздри у всех их лошадей подрезанные. Воистину это лошади народа бени асфар.

По [мнению] всех татарских богословов и комментаторов, народ бени асфар – это и есть сей народ – калмыки. Не будь его, кяфиры Москвы [давно] прибрали бы к рукам весь мир. Ведь они уже завоевали без счета и без предела [страны] христианских народов, и у престола их повелителя живет восемнадцать падишахов, банов и королей. / 869  / И они правят [землями] до [пределов] Страны мрака и до одного конца Нового Света. Они уже вступили в Новый Свет, [но только там] нет их крепостей. А некоторые комментаторы и толкователи хадисов об этих кяфирах Москвы говорят, что народ бени асфар – они. Потому что в стране Мужик, где был я, ничтожный, у московских кяфиров глаза столь же малы, как и у калмыков. А ведь, по словам святого Али – жемчужинам красноречия, а также по указаниям и повелениям в книге «Основной смысл» его светлости Мухиддина ал‑ Араби[323], погребенного о благородном добродетельном Дамаске: «О города Рей и Солхат! Бойтесь народа с узкими глазами! » – этот скитающийся народ и есть калмыцкий народ. Так они говорили – мир им!

Однако приятные сотоварищи‑ слушатели да будут счастливы узнать следующее. Видит бог: мы в той степени, в какой сумели узнать и уразуметь, описали подразделения упомянутого народа, калмыков, его троекратные нападения с целью грабежа на земли Москвы, а также на основе [подлинных] событий условия жизни этих двух народов. Нашим впечатлениям в целом будет [посвящен] другой том книги.

Удовлетворившись в такой степени [вышеизложенным] описанием, мы с баком‑ послом начали хлопотать о выезде в область Азова. В это время прибыли направляющиеся в путь от калмыка Тайша‑ шаха с бесчисленными товарами и дарами. От всех калмыцких старшин послу были даны наставления. Когда я твердо решил выступить в путь, Тайша‑ шах и его сын Мончак‑ шах преподнесли мне, ничтожному, каждый по два коня, по две шкурки детенышей пятнистой лани, блестящих и тонких, словно китайская бумага, и по два гуляма‑ раба из пленных ногаев и хешдеков. Каждому из моих спутников также было дано по два халата из меха пятнистой лани и по два коня. Бану‑ послу со словами: «Щедрость по‑ царски! » – они дали десять тысяч овец и пять тысяч коров. Ведь у них вовсе нет ни серебряных денег, ни прочих [подобных] драгоценностей. Пища у них – лошади, одежда / 870  / – конские шкуры; у них даже рубахи и штаны из шкур. Но [зато] какие это шкуры! Они словно китайская бумага.

После этого мы попрощались с Тайша‑ шахом, с его сыном Мончак‑ шахом, с сыном последнего, по имени Кудал‑ Алп, [с теми, кого зовут] Дар‑ Алп, Кулат‑ Алп, Олкуй‑ Алп, Сулуй‑ Алп, Бани‑ Алп, и со всеми прочими мирзами. Воздав сотни тысяч похвал и благодарений [богу] за наше избавление, мы составили из всех московских телег защищенный караван вроде [укрепленного] табора, наши пушки поставили наготове спереди и сзади; все московские воины были в полном вооружении, с атбаши, и [в таком виде двинулись] внутрь Калмыкистана. В течение дня мы галопом шли на север по безбрежной [степи] Хейхат, на берегу великой реки Волги устроили привал. Благодарение богу, в тот день и в ту ночь мы со всем войском погрузились на сто пятьдесят лодок и, высадившись в Малом Хейхате, на противоположном берегу реки Волги, благополучно избавились от калмыков. Однако тут было еще множество ногаев и хешдеков.

В течение целых десяти дней, передвигаясь по берегу этой реки Волги стремительным галопом и разбивая стоянки, мы проходили по небольшим крепостям Москвы.

Что касается крепостей на берегу реки Дон, то все они – сильные крепости из дерева. Все они потому из дерева, что местности по обоим берегам этой реки Волги гористые и лесистые. [Эти крепости следующие: ] Шива‑ керман, Хавалу‑ керман, Капуша‑ керман, Сунхов‑ керман, Карына‑ керман, Павлуша‑ керман, Василов‑ керман, Махал‑ керман, Исфини‑ керман, Капуса‑ керман[324]. У всех этих десяти крепостей один гетман, капитаны же разные. Каждый из них распоряжается войском в пять‑ шесть тысяч, внутри каждой из этих прочных крепостей живет мусульманский народ хешдек. Поселения же [у этих крепостей] невелики, в них по одной‑ две церкви, торговые ряды, базары. Еда и питье здесь – рыба, водка, буза; всевозможные фрукты и другие пищевые продукты редки. [Здесь], однако же, много овец и свиней. В этих десяти крепостях послу в виде подарка вручили десять тысяч коров и овец; в каждой крепости, как установлено, производился салют из пушек[325].

Напротив этих крепостей, на другой стороне Волги, были видны большие крепости. Оттуда также донеслись пушечные залпы, которые были чуть слышны, / 871  / ибо в этом месте ширина реки Волги достигает сорока‑ пятидесяти миль. Поэтому‑ то пушечные залпы противолежащих крепостей и были чуть слышны. Нам известны названия этих крепостей, виденных нами воочию. Но так как лично мы внутри их не были, то мы и не описали их облик и [не привели] их названия.

Продвигаясь оттуда в сторону севера, на одиннадцатый день [мы подошли к берегу реки Дон][326].