Неграмотный мозг

Грамотность кардинально меняет мозг! Как показывает одно увлекательное исследование, мозговая активность грамотных и неграмотных людей абсолютно разная. Хотя этот эксперимент не имеет прямого отношения к развивающемуся мозгу, он позволяет оценить влияние грамотности на нейронные связи и тем самым проливает косвенный свет на приобретение навыка чтения. В этом случае мозг взрослого помогает понять мозг ребенка.

Чтобы визуализировать основные трансформации, происходящие при формировании навыка чтения, Александр Кастро‑ Кальдас и его коллеги сравнили мозг грамотных и неграмотных взрослых[348]. Основная трудность при проведении таких исследований заключается в отборе участников. Неграмотность может быть следствием социальной изоляции, а также генетических или неврологических заболеваний, которые сами по себе могут вызывать глубокие изменения в церебральной активности. В идеале исследователь должен сравнить двух здоровых и в остальном идентичных субъектов – умеющего и не умеющего читать. Чтобы найти неграмотных добровольцев, происходивших из одной социальной и культурной среды, Кастро‑ Кальдас воспользовался ситуацией, которая раньше была довольно распространенной в Португалии. В 1930‑ е годы родители из бедных слоев населения не могли отправить всех своих детей в школу. По этой причине старшая дочь обычно оставалась дома, чтобы заботиться о младших детях. Сравнив двух сестер из таких семей, мы можем оценить влияние школьного обучения и грамотности на организацию мозга.

В рамках международного сотрудничества в Каролинский институт в Стокгольме прилетели 12 португальских женщин. Половина из них были неграмотными. Во время анатомической МРТ и ПЭТ‑ сканирования их просили повторять португальские слова и псевдослова. Результаты показали, что, несмотря на схожий словарный запас, неграмотные испытуемые хуже справлялись с задачей, связанной с псевдословами. Вместо того чтобы добросовестно повторять бессмысленные стимулы, они часто путали их с настоящими словами – например, произносили «capeta» как «cabeza» («голова») или «travata» как «gravata» («галстук»). Такое поведение подтверждает гипотезу о том, что чтение повышает фонематическую осведомленность. Осваивая алфавит, мы приобретаем новую способность раскладывать речь на элементарные составляющие и осознавать отдельные фонемы в устном потоке. Для начитанных взрослых характерен универсальный фонемный код, облегчающий запоминание речевых звуков, даже если они бессмысленны. Неграмотные, у которых этот аналитический код отсутствует, вынуждены полагаться только на грубые аналогии уже знакомых им слов. Такая стратегия сильно ухудшает память на псевдослова.

Визуализация мозга неграмотных испытуемых показала, что за пределами правой префронтальной области, задействованной в извлечении воспоминаний, разница между восприятием на слух слова и псевдослова была минимальна. Это означало, что псевдослова отождествлялись с настоящими словами. Грамотным женщинам была свойственна совсем иная реакция. Наиболее значительные изменения наблюдались в переднем островке – области, расположенной очень близко к зоне Брока и активной у детей во время обучения чтению. Другие различия касались всего левого полушария. Судя по всему, грамотный мозг задействует гораздо больше ресурсов левого полушария, чем неграмотный – даже когда мы просто слушаем речь.

Удивительно, но уровень грамотности не только менял активность мозга во время выполнения заданий по слушанию речи – он вел к трансформациям в самой его анатомии. Так, задняя часть мозолистого тела, соединяющего теменные области обоих полушарий, у грамотных испытуемых была толще, чем у безграмотных[349]. Это макроскопическое наблюдение не только подразумевает значительное усиление обмена информацией между двумя полушариями, но и объясняет увеличение объема вербальной памяти у образованных людей.

В «Федре» Платон пересказывает воображаемый диалог между египетским царем Тамусом и Тевтом, богом с головой ибиса, который изобрел письмо. Тевт говорит: «Эта наука, царь, сделает египтян более мудрыми и памятливыми, так как найдено средство для памяти и мудрости». Царь Тамус возражает:

В души научившихся им [письменам] они вселят забывчивость, так как будет лишена упражнения память: припоминать станут извне, доверяясь письму, по посторонним знакам, а не изнутри, сами собою. Стало быть, ты нашел средство не для памяти, а для припоминания. Ты даешь ученикам мнимую, а не истинную мудрость. Они у тебя будут многое знать понаслышке, без обучения, и будут казаться многознающими, оставаясь в большинстве невеждами, людьми трудными для общения; они станут мнимомудрыми вместо мудрых[350].

Спустя 4000 лет психологические исследования доказали правоту Тевта и опровергли доводы Тамуса и Платона: научение чтению заметно улучшает вербальную память. Неграмотные люди могут запомнить суть рассказов и стихов, но их вербальная рабочая память (временный буфер, в котором мы храним инструкции, рецепты, имена и телефонные номера) значительно уступает нашей. Хотя более точные методы визуализации позволили распространить мозговые корреляты неграмотности, открытые Кастро‑ Кальдасом, на более широкую группу испытуемых, он первым продемонстрировал, что школьное обучение и грамотность трансформируют врожденные возможности нашего мозга. Образно говоря, школа прививает нам вирус чтения. Он быстро распространяется на речевую систему и расширяет объем вербальной памяти. Дети, которые учатся читать, возвращаются из школы «буквально изменившимися». Их мозг уже никогда не будет прежним.