Рождение будущего читателя

Мир младенца однажды назвали гигантской «цветущей жужжащей путаницей». Раньше его мозг считался крайне незрелым и почти неорганизованным – для его структурирования якобы требовались огромные объемы информации и годы статистического научения. Однако недавние исследования опровергают эту упрощенную «конструктивистскую» теорию. Конечно, мозг остается пластичным вплоть до подросткового возраста, тем самым открывая коридор возможностей для научения и образования. Однако именно на первом году жизни закладываются две основные способности, которые впоследствии будут переориентированы на чтение: понимание речи и инвариантное зрительное распознавание.

Уже в первые месяцы жизни младенцы демонстрируют удивительные речевые способности. Всего через несколько дней после рождения малыши легко улавливают лингвистические контрасты – например, разницу между [ба] и [га][303]. Более того, они уделяют пристальное внимание ритму своего родного языка[304], который слышат в утробе матери в течение последних месяцев беременности. Речевые навыки ребенка опираются на ту же сеть областей левого полушария, которые обрабатывают речь у взрослого человека. Левая верхняя височная область анализирует звуки речи, а височная доля организована иерархически и содержит последовательность отделов, предположительно способных извлекать фонемы, слова и предложения. Когда трехмесячные дети слышат предложения, активируется даже левая нижняя лобная область, так называемая зона Брока, которая традиционно считается центром продвинутого речепроизводства и грамматических навыков[305].

Несомненно, эти области мозга генетически предрасположены к формированию сети, позволяющей овладевать речью. Не менее важную роль, конечно, играет и научение. В течение первого года жизни речевые области ребенка начинают избирательно реагировать на язык, который используется в его окружении[306]. В возрасте шести месяцев происходит адаптация к родному языку и соответствующая трансформация репрезентации гласных – уникального для каждого языка «вокалического пространства». Примерно в год начинают выделяться согласные. В это время японские малыши перестают воспринимать различие между [р] и [л], а мы прекращаем слышать иностранные контрасты, например разные звуки [т], имеющие решающее значение в индийских языках, но не в наших.

Младенческий мозг, подобно юному натуралисту или статистику, систематически извлекает, сортирует и классифицирует сегменты речи. Он обнаруживает закономерности в речевых сигналах, решает, какие звуковые переходы допустимы, и отбрасывает все остальные. Очень быстро формируются базовые фонотактические правила языка: польский ребенок допускает последовательность согласных звуков [п], [р] и [ч], хотя носителям английского языка она режет слух. Кроме того, младенцы определяют, какие фрагменты речи встречаются чаще всего – именно они станут первыми словами в их входном лексиконе[307].

К концу второго года жизни словарный запас ребенка увеличивается с поразительной скоростью – от 10 до 20 новых слов в день. В то же время он обнаруживает основные грамматические правила. В возрасте пяти‑ шести лет, когда дети начинают учиться читать, они уже неплохо знают фонологию, а их лексикон насчитывает несколько тысяч слов. Помимо этого, они владеют базовыми грамматическими структурами своего языка. Эти «правила и репрезентации»[308] имеют скрытый характер, то есть ребенок не осознает своей компетенции и не может ее объяснить. Однако это знание, несомненно, присутствует в организованной системе речевых цепей, находящихся в режиме ожидания письменного слова.

Организация зрительной системы ребенка происходит параллельно. Уже в первые месяцы жизни она достаточно развита, чтобы разбивать зрительную сцену на объекты и отслеживать их движение, даже если в какой‑ то момент те ненадолго исчезают[309]. В течение первого года жизни младенцы различают объекты, полагаясь на их контуры, текстуру и внутреннюю организацию. Более того, они даже могут заметить разницу между вогнутыми и выпуклыми предметами[310]. Глядя на объект под разными углами, они делают выводы относительно его трехмерной формы[311]. Эта удивительная способность, по‑ видимому, основывается на интерпретации T‑, Y‑ и L‑ конфигураций, образующих грани предмета[312]. Таким образом, вся система, которая впоследствии будет перепрофилирована в устройство распознавания букв, закладывается в первый год жизни. На втором году жизни дети распознают упрощенные версии объектов. Это свидетельствует о том, что они способны извлекать ключевые элементы формы[313].

Не менее подробно было изучено и развитие восприятия лиц. При рождении младенцы обращают особое внимание на лица. Уже в два месяца они активируют область затылочно‑ височной коры, которую используют взрослые[314]. В течение всего первого года жизни эта ранняя специализация усиливается: дети учатся распознавать лица окружающих их людей. Примерно в девять месяцев система распознавания полностью переключается на человека и теряет способность различать лица других приматов[315]. На втором году малыши учатся распознавать лица вне контекста[316]. Этот процесс специализации продолжается в течение следующих 10 или более лет, хотя и гораздо медленнее[317].

В настоящее время мы не знаем, в каком возрасте мозаика участков коры, посвященных распознаванию лиц, мест и объектов, принимает свой окончательный вид – некоторые исследования предполагают, что специализация коры может начинаться уже на первом году жизни[318]. Несомненно одно: примерно в возрасте пяти‑ шести лет, когда ребенок учится читать, ключевой процесс инвариантного зрительного распознавания уже сформирован, хотя и остается максимально пластичным. Следовательно, этот период особенно благоприятен для освоения новых зрительных форм, таких как буквы и слова.