Некоторые рекомендации для педагогов

Итак, что же психология и нейронаука могут посоветовать учителям и родителям, стремящимся оптимизировать обучение чтению? Развивающаяся наука о чтении не имеет готовых формул, но может дать несколько рекомендаций. Их суть проста: мы знаем, что преобразование букв в звуки является ключевым этапом в формировании навыка чтения. По этой причине все усилия должны быть изначально сосредоточены на одной‑ единственной цели – усвоить алфавитный принцип, согласно которому каждая буква или графема обозначает фонему.

Подготовить дошкольников к обучению чтению помогут простые игры. Фонологический уровень развивают игры со словами и составляющими их звуками (слогами, рифмами и фонемами), а зрительный уровень – распознавание и прослеживание контуров букв. Особенно полезен в этом отношении метод Монтессори, который заключается в ощупывании шершавых букв, вырезанных из наждачной бумаги. Он помогает детям запомнить ориентацию каждой буквы и ясно дает понять, что «b», «p», «d» и «q» – это разные буквы.

После этой подготовительной стадии детей необходимо обучить соответствию букв и фонем. Поскольку мозг ребенка не извлекает их автоматически, педагог обязан четко разъяснить, что каждый речевой звук может быть представлен разными буквами, а каждая буква может обозначать разные речевые звуки. Учитывая, что английская орфография изобилует иррегулярностями и исключениями, графемы следует вводить в логическом порядке. В первую очередь ребенок должен освоить простейшие и наиболее частые графемы, которые почти всегда произносятся одинаково: «t», «k» и «a». Графемы, которые встречаются реже («b», «m», «f»), читаются по‑ разному («i», «o») или состоят из нескольких букв («un», «ch», «ough»), стоит вводить постепенно. Существует множество способов привлечь внимание детей к присутствию этих элементов в знакомых словах. Например, можно присвоить каждой графеме свой особый цвет или составлять новые слова, меняя буквы местами. Также нужно объяснить, что буквы следуют друг за другом в фиксированном порядке, слева направо, без пробелов. Умение замечать различные субкомпоненты слов настолько важно, что этому необходимо учить специально. Например, это можно сделать с помощью скользящего окошка, которое открывает всего несколько букв зараз.

Конечно, усвоение механики чтения не есть самоцель, ведь этот процесс имеет смысл только в том случае, если ведет к значению. Дети должны знать, что чтение – это не просто бормотание слогов – оно требует понимания того, что написано. Каждое занятие должно заканчиваться чтением слов или предложений, которые ребенок может понять, повторить, изложить своими словами или перефразировать.

Рис. 5. 3. Формирование навыка чтения происходит неодинаково у носителей разных европейских языков. В рамках приведенного выше исследования ученые сравнили количество ошибок при чтении знакомых слов, которые в конце первого года обучения в школе допускали дети из 15 европейских стран (вверху, по материалам статьи Seymour, Aro, & Erskine, 2003, таблица 5). Носители языков с прозрачной орфографией – финны, немцы, греки, австрийцы и итальянцы – в основном читали правильно. На другом конце шкалы оказался английский язык: британские дети могли прочесть всего одно слово из трех. Эти расхождения сохранялись несколько лет, особенно в отношении псевдослов, таких как «balist» или «chifling», которые могут быть расшифрованы только с помощью графемно‑ фонемного декодирования (внизу, по материалам статьи Goswami et al., 1998, таблица 8). Требуется один или два дополнительных года обучения, прежде чем английский ребенок достигнет уровня французского.

Хотя многие учителя, безусловно, сочтут мои рекомендации очевидными, их уточнение не будет лишним. Однажды я тестировал компьютерную программу для обучения чтению, якобы «отмеченную многими наградами». Первым словом, предлагаемым начинающему читателю, было французское слово «oignon», которое читается совсем не так, как пишется! Такие нелепые ошибки ясно показывают, что даже самые базовые принципы обучения пока понимают не все специалисты.

Также важно подчеркнуть, что родители и учителя не должны делать. Прослеживать общие контуры слов бесполезно. Не помогает и акцент на восходящих и нисходящих буквенных моделях. На самом деле подобные упражнения дают отрицательный эффект: они вводят детей в заблуждение, заставляя их обращать внимание на общий контур слов. В результате ребенок приходит к выводу, что слова можно угадывать, не рассматривая составляющие их буквы одну за другой. Очертания слов «eight» («восемь») и «sight» («зрение») почти идентичны. Дети должны понимать, что только буквенный анализ позволит им расшифровывать слова.

Лично я с большим подозрением отношусь к щедро иллюстрированным пособиям по чтению, которые содержат больше картинок, чем текста. Изображения отвлекают внимание от уровня букв. Развешивание в классе плакатов, на которых напечатаны слова, тоже не лучшая стратегия. Некоторые дети просто запоминают положение каждого слова и общий план страницы и больше не обращают внимания на буквы. Как следствие, у учителей и родителей – а главное, у самого ребенка – может возникнуть иллюзия, будто он умеет читать. Кроме того, иллюстрации отвлекают от текста. Современные дети живут в мире постоянной сверхстимуляции и дистракции, из‑ за чего некоторые из них не умеют удерживать внимание в течение длительного периода времени. В таких случаях могут помочь тексты, которые учитель пишет на доске во время урока. Также стоит напомнить ребенку о том, что, хотя чтение – тяжелый труд, оно позволяет расшифровывать и понимать любой текст, а это само по себе является наградой.

При обучении чтению ни в коем случае нельзя торопиться. На каждом этапе слова и предложения должны включать только те графемы и фонемы, которые уже были усвоены ранее. Уроки чтения оставляют мало места для импровизации. Учитель не может предложить детям неподготовленные слова или предложения, которые он выбрал в последнюю минуту. Бессистемность такого рода, скорее всего, потребует от ребенка продвинутых знаний, которыми он пока не обладает.

Взрослые недооценивают, насколько трудно читать на самом деле. Любое слово, предлагаемое для обучения, необходимо тщательно проанализировать. Это позволит убедиться, что оно не содержит орфографических тонкостей, выходящих за пределы текущих знаний ребенка. Под этим я имею в виду иррегулярное произношение, непроизносимые буквы, двойные согласные или характерные окончания, такие как суффикс – tion. Все эти особенности, если они вводятся слишком рано, могут убедить детей в том, что чтение носит произвольный характер, а потому не стоит усилий. Будучи ученым и преподавателем, я ожидаю, что учителя и воспитатели, которым я доверяю своих детей, будут вкладывать столько же труда в подготовку уроков, сколько я и мои коллеги вкладываем в разработку психологических экспериментов.

Наконец, родители детей, которым чтение дается нелегко, не должны впадать в уныние. Во‑ первых, трудности с чтением варьируются в разных странах и культурах, а во‑ вторых, английский язык отличается, вероятно, самой сложной из всех алфавитных систем письма. Его система правописания, безусловно, очень непрозрачная – каждую отдельную букву можно произнести множеством разных способов, да и исключений предостаточно. Сравнение, проведенное на международном уровне, показывает, что подобные иррегулярности оказывают сильное влияние на процесс научения[378]. Итальянские дети могут прочесть практически любое слово уже через несколько месяцев обучения в школе, так как орфография этого языка правильная. Никаких диктантов и орфографических упражнений не нужно: как только дети научатся произносить графемы, они смогут прочесть и записать любой речевой звук. И наоборот, французским, датским, а особенно британским и американским детям требуются годы, прежде чем у них выработается эффективный механизм чтения. В девять лет французский ребенок читает хуже семилетнего немецкого. Британские дети достигают уровня своих французских ровесников спустя два года дополнительного обучения (рис. 5. 3).

За исключением радикальной реформы правописания, мы мало что можем сделать для упрощения приобретения навыка чтения на английском языке. Все, что нам остается, – это стимулировать детей к ежедневным тренировкам… и напоминать себе, что ситуация могла быть гораздо хуже. В Китае, например, уроки чтения продолжаются и в подростковом возрасте – все ради того, чтобы заучить несколько тысяч символов, необходимых для прочтения газеты. Тяжелое положение китайских детей тем более удивительно, что его можно избежать: в настоящее время многие из них начинают с изучения простой алфавитной системы пиньинь, которая усваивается в течение нескольких месяцев[379].

Учителя могут найти некоторое утешение в том, что время, потраченное на овладение навыком чтения, оказывает необычайно сильное и полезное воздействие на мозг ребенка. Только представьте непрекращающуюся активность новых связей, возникающих в мозге юного читателя после каждого урока. Область «буквенной кассы» интегрирует иерархию нейронов, кодирующих буквы, биграммы, графемы и морфемы. Эта работа создает мощное нейронное бурление во всей системе чтения. Сотни миллионов нейронных отростков должны найти свои цели в других областях, кодирующих звуки и смысл речи. Нравится нам это или нет, но такая нейронная иерархия гораздо сложнее для английского и французского языков, чем для прозрачного итальянского. Объем нейронного рециклинга, необходимого для английского языка, настолько велик, что мы вынуждены учить детей каждой из его бесчисленных орфографических ловушек. Это необходимо делать даже спустя годы после окончания начальной школы.

Я твердо убежден, что каждый учитель должен иметь некоторое представление о том, как именно происходит процесс чтения в мозге ребенка. Те, кто занимался отладкой компьютерных программ или ремонтом стиральных машин (как я), знают: главная трудность состоит в том, чтобы разобраться, что конкретно делает машина для выполнения своей функции. Сначала нужно представить себе состояние, в котором она «зависла». Это позволит понять, как она воспринимает поступающие сигналы, и определить, какие манипуляции вернут ее в рабочее состояние.

В некотором роде детский мозг тоже машина – удивительное устройство, одной из главных функций которого является обучение. Каждый день, проведенный в школе, модифицирует невообразимое количество синапсов. Нейронные предпочтения меняются, закладываются новые процедуры, новые сети начинают взаимодействовать друг с другом. Лично я убежден: если учителя, подобно специалистам по ремонту, смогут понять все внутренние трансформации, это существенно облегчит поиск новых и более эффективных педагогических стратегий. Хотя педагогика никогда не будет точной наукой, некоторые способы снабжения мозга письменными словами эффективнее других. В сущности, каждый хороший учитель обязан не только преподавать, но и быть внимательным и скрупулезным экспериментатором. Только так он сможет выявить наилучшие стратегии стимуляции, способные обеспечить оптимальное ежедневное обогащение мозга своих учеников.