Методологическое вступление

сознания на пути к знанию. Однако я уверен: только разрешив парадок­сы сознания, можно построить концепцию естественнонаучного позна­ния, а не наоборот. Но, разумеется, психологическая теория, претендую­щая на объяснение сознания, обязана соотносить свои результаты с реальным эмпирическим описанием процесса научного познания. А по­строенные в итоге психологические законы должны объяснять закономер­ности этого процесса. Парадоксальность научного познания только под­чёркивает то поле парадоксов, в которых находится само сознание.

Величественная множественность интерпретаций в гуманитарной науке

Временно оставим естественные науки и приглядимся к наукам ино­го типа — к гуманитарным. Обычно отмечают, что эти науки имеют раз­ный предмет исследования: мол, естественники изучают природу, нечто материальное, а гуманитарии — культуру, нечто духовное. Критики этого взгляда говорят: все науки (будь то физика, лингвистика, физиология или психология) имеют разные предметы исследования. А потому вве­денная спецификация сама по себе недостаточна для того, чтобы сфор­мулировать различия в научном методе ¹. К каким наукам, например, отнести политэкономию, зоопсихологию или археологию, исходя из изу­чаемого ими предмета? А логику — науку правильно мыслить — разве не следует считать гуманитарной наукой? А к каким наукам тогда отне­сти математическую логику или математическую лингвистику?

Вызывает споры и идея, что гуманитарные науки изучают уни­кальные объекты: мол, каждый человек, каждое историческое событие, каждое произведение искусства уникальны, а естественные науки изу­чают только нечто общее, обезличенное. «В сущности, — пишет Ф. Боас по поводу уникальности объектов изучения, — это справедливо не только по отношению к Geisteswissenschaften (т. е. к наукам о духе — В. А.), но и ко всякой науке... В центре внимания астронома — не общие законы физики и химии, а реальное местоположение, движение и строение звёзд. Геолог занят пластами и перемещением земной коры и говорит о зако­нах лишь при столкновении с постоянно повторяющимися явления­ми»². Действительно, естественные науки тоже изучают уникальное, а [окончание cтраницы 87]

__________________________

¹Кажется, что именно об этом, хотя и чересчур подробно, рассуждает Риккерт Г.
Науки о природе и науки о культуре. М., 1998, с. 72 и ел.

²Боас Ф. Некоторые проблемы методологии общественных наук. // Антология
исследований культуры, 1. СПб, 1997, с. 507.

Раздел первый

гуманитарные — находят общие закономерности (например, законы, го­ворящие о влиянии этики протестантизма на хозяйственную жизнь или о стремлении бюрократических инстанций к расширению). И как ре­шить, что есть уникальное, а что — общее? Является ли, например, изучение романских языков изучением чего-либо уникального? Если нет, то, может быть, хотя бы французский язык уникален? Или только язык Франсуа Вийона, Виктора Гюго и Стендаля?

Ещё одна часто встречающаяся точка зрения: в гуманитарных нау­ках применяется метод, не подлежащий употреблению в естественных науках, — метод эмпатического понимания. Мол, учёный-гуманитарий представляет себя на месте людей, включенных в события, пытается как можно более полно осознать обстоятельства, в которых они дей­ствовали, и мотивы, которыми они руководствовались. Утверждается, что с помощью такого отождествления с изучаемыми героями историки, социологи и культурологи приходят к пониманию, а следовательно, и к адекватному объяснению интересующих их событий. Однако сам по себе этот метод не может ничего объяснить. Может быть, я могу понять автора средневековой саги. Но как мне узнать, правильно ли я его по­нял? Стоит согласиться с К. Гемпелем: этот метод может быть эвристи­чески полезным, выступая в качестве критерия правдоподобия, но и только ¹. Аналогичную функцию выполняют в естественных науках кри­терии эстетического совершенства: недостаточно красивые теории ка­жутся естественникам не слишком правдоподобными.

Конечно, отмеченные стороны гуманитарных наук действитель­но присущи этим наукам в большей степени, чем наукам естествен­ным. Однако, на мой взгляд, гуманитарные науки весьма существенно отличаются от наук естественных по иным основаниям: по целям иссле­дований и способам обоснования. Если задача естественных наук состо­ит в том, чтобы найти истину, то в гуманитарной науке любые предме­ты и явления рассматриваются прежде всего как тексты, которым мо­жет быть приписан смысл ². Задача гуманитарных наук в этом, собствен­но, и состоит — постигнуть смысл происходящего.

Проблема естественных наук — одновременное существование нескольких теорий, описывающих одни и те же факты. Проблема гумани­тарных наук связана с тем, что любой текст может иметь бесконечное множество смыслов и выражать всё что угодно. Возможно, первым об [окончание cтраницы 88]

___________________________

¹ Гемпель К. Логика объяснения. М., 1998, с. 26-27.

²Подробнее о том, что есть смысл, мы будем обсуждать в разделах, прямо посвя­
щенных психологике.

этом свойстве текста написал Дж. Локк: «Значение слов совершенно произвольно... Каждый человек обладает такой неотъемлемой свобо­дой обозначать словами какие угодно идеи, что никто не в силах заста­вить других при употреблении одинаковых с ним слов иметь те же са­мые идеи, что и он» ¹.Для Ф. де Соссюра произвольность связи означае­мого и означающего (знака и значения) является краеугольным принци­пом, лежащим в основе лингвистики ². Действительно, у любого слова (как и у любого стимула) может сколько угодно значений. Например, слово «красный» обозначает не только красный цвет, но и море, армию, гриб, сигнал светофора, пример слова из семи букв и много чего другого, а к тому же, при желании и по предварительной договорённости, еще и всё остальное: причёску, героев Эллады, грусть, утюг, синий цвет и т.д.

Поэтому, как ни убедительны рассуждения в гуманитарных науках, интерпретации, доказываемые этими рассуждениями, никогда нельзя считать единственно возможными. В отличие от естественных наук, не­возможно даже представить себе, какой опыт в принципе мог бы ка­кую-либо из них подтвердить или опровергнуть. Присмотримся к тому, что делают рафинированные филологи и культурологи, когда пытаются выявить смысл анализируемых ими текстов. Их поиск показывает, сколь многозначны тексты при их интерпретации, а также иллюстрируют сложность выбора единственного смысла в многозначном тексте.

Примеры истолкования

Для начала разберём пример из психологической практики. Пси­хотерапевты хорошо знают, как по-разному интерпретируется в различ­ных школах один и тот же опыт. Проанализируем различие толкований по Фрейду и по Адлеру одной и той же истории, которую приводит К. Юнг: 14-летняя девочка, узнав о неожиданной смерти своего горячо любимого отца, начинает истерически хохотать. Фрейд, говорит Юнг, увидит в этом проявление сексуального влечения (ибо Фрейд почти во всём видит эти проявления). Он выяснит, что незадолго до смерти отец взял её с собой в Париж, где они, между прочим, посетили «Фоли Бер-жер». При выходе из театра к её отцу внезапно и нагло прижалась ка­кая-то размалеванная особа — и девочка увидела в глазах отца стран­ный звериный огонь, который потом будет преследовать её в сновиде­ниях, таким взглядом будут смотреть на нее страшные дикие звери. [окончание cтраницы 89]

________________________

¹Локк Дж. Соч., 1. М., 1985, с. 465.

² де Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М., 1977.

Раздел первый

Бессознательно возникшая ревность к отцу и вызвала при известии о не­счастном случае истерический хохот как реакцию отвергнутой любви...

Толкование Адлера, который во всём видит стремление к власти, будет иным. Инстинкт власти требует, чтобы её Я при любых условиях оставалось «на высоте», какой бы путь ни вел к этой цели. Неудачный брак родителей (пример с посещением «Фоли Бержер» это лишь под­тверждает) давал девочке прекрасную возможность для реализации её бессознательного инстинкта власти. Уже ребенком она умела с помо­щью особенно приятного и милого поведения обеспечить себе преиму­щество в глазах отца и прежде всего подняться над матерью. Но — бессознательно поняла она после посещения театра — подчинить отца ей не удаётся. Всякий раз после этого, когда отец был дома, с ней проис­ходили неприятные случаи: например, за столом она, поперхнувшись, давилась едой, что сопровождалось видимыми приступами удушья, за которыми нередко следовала продолжавшаяся от одного до двух дней потеря голоса. В этом проявлялось её стремление заставить отца обра­щать большее внимание на свою страдающую дочь. Известие о его внезапной смерти хотя и причинило ей чрезвычайную боль, но дало также возможность почувствовать себя на высоте — она-таки не проиг­рала в борьбе за власть со столь сильным партнером. Что и привело её бессознательное к приступу судорожного смеха ¹.

Психотерапевт интерпретирует поведение клиента, приписывая ему смысл. Но какая интерпретация лучше описывает внутренние при­чины поведения девочки? С помощью какого критерия можно предпо­честь одно толкование другому? Представитель школы Фрейда согла­сится с фрейдистской версией, равно как представитель школы Адлера — с версией Адлера. Но такая свобода толкования вообще присуща гума­нитарным наукам.

Рассмотрим примеры различных истолкований самых разных тек­стов, чтобы эта проблема стала ещё яснее.

Т. В. Булыгина и А. Д. Шмелёв сравнивают фразы «Его зовут Пе­тей» и «Его зовут Петя» и пытаются найти между ними смысловое раз­личие. Они предлагают считать, что говорящий может использовать имя в двух режимах: 1) как часть словаря имён, общего как у говорящего, так и у того, к кому он обращается (режим использования); или 2) как наименование, которым пользуется кто-то другой (режим цитирования). В первом случае, говорят комментаторы, используется творительный [окончание cтраницы 90]

____________________

¹См. Юнг К. Г. О психологии бессознательного. // Юнг К. Г. Психология бессоз­нательного. М., 1994, с. 67-73.

⇐ Предыдущая14151617181920212223Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: