 |
VI. Древнее рабство. 1. Отношения общества к внешней природе. 2. Развитие производственных и распределительных отношений рабства.
|
|
|
|
VI. Древнее рабство.
В некоторых отношениях своеобразным является тип общественного развития, создавший культуру древнего мира и основанный на превращении производительного работника в орудие производства.
1. Отношения общества к внешней природе.
Система рабства развивалась из патриархально-родовых отношений в силу сочетания двух основных условий: непрерывного возрастания прибавочного труда и борьбы между человеческими обществами, стоявшими на различных ступенях культуры.
Уже соединение земледелия со скотоводством в оседлой жизни сделало прибавочный труд постоянным явлением. Постепенно развившееся разделение труда между общинами всё более повышало его производительность. Меновые связи позволили отдельным группам прекращать производство в тех его отраслях, где труд был менее производителен, и расширять в тех, где он был более производителен. Совершенствовалось и расширялось производство металлов, орудий и оружия; создавались новые и новые отрасли промышленного труда. Обычный размер производственной общины доходил до нескольких сот человек; в иных случаях под властью одного патриарха-организатора объединялись тысячи людей. Соответственно этому была громадна сумма прибавочного продукта, доставляемого общиной.
Так отдельные человеческие общества достигли относительно высокого развития, одерживая новые и новые победы над внешней природой. Одним из элементов внешней природы для каждой производственной организации являются враждебные ей организации, с которыми она принуждена бороться. Такая борьба представляет в иных случаях существенную часть «производительной» деятельности людей. Это в особенности относится к тем племенам, которые первыми выдвинулись на пути развития среди многих отсталых племен и таким образом оказывались богатыми среди бедных. Возникали постоянные столкновения, непрерывная вражда. Гнёт абсолютного перенаселения заставлял остальные племена воевать из-за новых территорий, и, конечно, с особенной охотой они обрушивались на самых культурных соседей, у которых было чем поживиться. Не раз дикие кочевники побеждали оседлые, гораздо выше их стоящие общества и частью разрушали, частью перенимали их культуру.
|
|
|
Но некоторым обществам сравнительно высокого раннего развития удавалось в течение целого ряда веков победоносно бороться против стихийного натиска низших племен – опаснейших элементов внешней природы. Такая борьба являлась для культурных обществ производительной, общественно-полезной не только в том смысле, что она необходима для охраны всего производства в его целом, но также в ином, более положительном смысле; с тех пор, как прибавочный труд сделал возможной эксплоатацию, победа вела обыкновенно к увеличению производственных сил победившего общества путём присоединения к нему пленников, которых превращали в рабов.
Особенная роль войны в производственной жизни обществ ранней культуры обусловила своеобразную судьбу их.
2. Развитие производственных и распределительных отношений рабства.
а) Рабовладельческая группа.
По мере того, как возрастала величина патриархальной общины и размеры её производства, изменялся характер взаимных отношений между патриархом и его подчинёнными. Деятельность организатора всё резче обособлялась в сфере производства, – организатор, так сказать, специализировался. В общественной психологии все резче выступало различие между ним и остальными.
|
|
|
Когда власть патриарха сделалась наследственной, вместе с патриархом стала всё сильнее обособляться среди родовой группы его семья, его ближайшие родственники. Неравенство в распределении усиливалось: семья патриарха, пользуясь его властью, всё более и более начинала жить за счёт прибавочного продукта. С этого времени можно говорить уже о действительной эксплоатации, так как доля общего продукта, которую получает каждый член семьи патриарха, определяется уже не только фактической ролью в производстве, но сверх того, его особым положением, его принадлежностью к «господской» семье. Само собою разумеется, что это стало возможными лишь благодаря значительному увеличению суммы прибавочного продукта.
Чем более возрастала эксплоатация группы семьёю организатора, и, следовательно, экономическая сила этой семьи, тем более неограниченной становилась власть организатора, превращаясь в безусловное право распоряжаться жизнью и смертью каждого из его подчинённых. Однако, до тех пор, пока состав группы объединялся почти исключительно родственными связями, пока группа оставалась родовой, невозможно было сведение работника до степени простого орудия производства: работника приходилось ценить, приходилось заботливо относиться к его потребностям, потому что, в случае его потери, заменить его было очень трудно – надо было ждать, пока размножение группы даст на его место нового работника.
Но по мере того, как число рабов в составе группы становится относительно больше, по мере того, как войны с менее культурными племенами превращаются в постоянный источник рабочей силы, – создаются все условия для полного принижения подчинённого производителя. Всякий данный работник-исполнитель, в случае его гибели, легко заменялся новым, как заменяются новым сломанное или износившееся орудие. Правда, вначале для этого требуется делать набег на врагов и набрать пленников, что что не слишком легко; но с течением времени, благодаря развитию обмена, а с ним меновой психологии, – эта трудность устраняется. Когда в плен взято слишком большое число врагов, так что самим победителям неудобно сделать их своими рабами, то победители вместо того, чтобы убивать излишек добычи, охотно уступали их родственным или дружественным группам, – конечно, в обмен на какие-нибудь другие товары. Человек становится товаром, и личность среднего работника-исполнителя в родовой группе обесценивается до степени простого орудия, вместо которого, в случае поломки, можно купить новое.
|
|
|
В то же время, благодаря развитию обмена, возрастает алчность организатора с его семьёй. Пока прибавочный продукт потребляется только в натуральной, непосредственной его форме, до тех пор эксплоатация ограниченна, потому что ограниченны потребности господствующей семьи: всякий излишек обменивается на какие-нибудь новые предметы потребления, которых не производит сама данная группа; поэтому, чем больше прибавочного продукта, тем лучше.
Тогда для организатора его подчинённый выступает уже не только как орудие производства, но, главным образом, как орудие производства прибавочного продукта, как предмет эксплоатации. Вопрос о достаточном удовлетворении потребностей трудящегося отступает на второй план; на первом плане – вопрос об извлечении возможно большей выгоды. А наибольшая выгода требует, чтобы размеры потребностей работника были доведены до наименьшей возможной величины, количество его труда – до наибольшей. Организатор, при таких условиях, должен прибегать в своей деятельности к грубому, насильственному принуждению, какое раньше применялось исключительно к рабам и только вновь принятым в группу. При этом следы прежних родственных отношений теряются тем легче, чем фактически большинство группы состоит уже из рабов. Группа родовая окончательно переходит в рабовладельческую, в рабов обращаются понемногу не только военнопленные, но и прежние родственники организатора, родство которых оказывается слишком дальним и потому забывается. Возникает целая пропасть между свободной семьёй господ и бесправной толпой рабов; первым принадлежит всё, последние не имеют ничего, даже права жить. Единственное, что вновь приобрели в этом превращении прежние члены родовой группы, – это свойства товара, меновую ценность.
|
|
|
В сущности, товарные свойства человека имели не только тот результат, что принижали личность; они были не лишены и положительного значения, именно в том смысле, что облегчали до некоторой степени прогресс производительности труда: обращение на рынке обученных рабов, которых все покупали особенно охотно, означало также легкое распространение повсюду разнообразных технических знаний и навыков из хозяйства в хозяйство, из страны в страну.
Рядом с типичными рабовладельческими группами продолжали ещё долгое время сохраняться и сравнительно небольшие патриархальные хозяйства, в которых не было или почти не было рабов. Между этими двумя видами хозяйств не было никакой существенной разницы: если разорялась рабовладельческая семья, она продавала своих рабов – и хозяйство становилось чисто-семейным; если обогащалась семья, не имевшая рабов, она приобретала их. Общий характер жизни определялся отношениями рабовладельческих групп, как более сильных экономически.
Сотрудничество и разделение труда в больших рабских хозяйствах применялись в широких размерах. В Греции уже веков за 5 до Р. Х. существовали целые обширные мануфактуры – эргастерии, где работали рабы. В Италии и Сицилии несколько позже развиваются особенно громадные земледельческие хозяйства, где нередко сотни рабов обрабатывали одно поле. Следует отметить, что разделение труда редко шло далее известного предела – именно производства отдельным работником отдельного продукта; различные стадии производства одного продукта лишь в исключительных случаях (напр., кожевенные эргостерии) распределялись между различными работниками. Зависело это главным образом от того, что рынок был ещё не слишком обширен, спрос не был так велик, чтобы вызывать массовое производство продуктов; а только при массовом производстве выгодно усиленное разделение труда.
С течением времени, с возрастанием рабовладельческих хозяйств, сама организаторская деятельность в них подвергается разделению: господа начинают понемногу передавать её другим лицам, обыкновенно – испытанным и ниболее способным рабам. Вначале подобные изменения совершаются в силу фактической невозможности для одного следить за громадным хозяйством, а затем раз начавшаяся передача продолжается и без непосредственной необходимости, в силу стремления рабовладельцев обеспечить себе возможно более спокойное пользование прибавочным продуктом.
|
|
|
