 |
учительница – исцелительница
|
|
|
|
У чительница в зелёном в белый горошек крепдешиновом платьице уже устала объяснять Михаилу решение задач по алгебре, геометрии и тригонометрии. Хоть кол здоровенный ему на голове чеши! Ничего в него не лезет. Ничегошеньки! Но что делать? Михаил тянет на серебряную медаль. А то и на золотую. А это для Вечерней школы рабочей молодёжи, где одни прогульщики и никто не хочет учиться, редкость. И престижно. Всего пять человек тянут на медали из потока. Вот и пришлось ей опять задержаться после уроков, чтобы с ним персонально позаниматься. Немного его натаскать. Но она не злится. Учительнице слегка за 30. У неё добрые лучезарные глаз, вьющиеся каштановые волосы, легкая походка. Вся она такая лучистая!
А Михаилу всё легко даётся, кроме этой проклятой алгебры. Он и поступать собрался в гуманитарный институт. И по гуманитарным наукам у него одни пятёрки. Беда ещё и в том, что он уже два года как по уши влюблён в свою училку по математике, почти девочку, хотя ей и за тридцать. Так и сочетаются в нём ненависть к математике и любовь к математичке.
Учебники и тетради лежат на учительском столе. Михаил сидит за первой партой перед этим столом, а Юлия Михайловна всё ходит по классу на высоких каблуках. Попробуй походить на каблуках несколько часов! Она уже устала ходить туда-сюда. Устала вдалбливать в ну очень тупую голову Михаила свои науки, формулы, законы, хотя мордочка, она призналась себе, у него симпатичная.
– Ну хоть эту задачку вы поняли, как решать?
– Да, спасибо большое, дошло наконец. Понял.
– Ну наконец-то! Тогда на сегодня последнюю объясняю, как решается.
Юлия Михайловна встаёт коленками на стул и склоняется над учебником. От усталости практически легла грудью на стол. Михаил смотрит в учебник, но больше в вырез платья учительницы – на две нежные, почти лежащие перед ним на столе груди, слегка расплюснутые под тяжестью женского тела. Учительница замечает, куда направлен взгляд её ученика и что его интерес больше вызывает её грудь, чем предмет обучения – алгебра. Она, смущённая, встаёт, поправляет платье снизу и на груди.
|
|
|
– Юлия Михайловна, – вдруг взмолился Михаил, – я уже не могу здесь заниматься. Эти беготня и шум в коридоре, крики. Всё отвлекает. Что-то плохо всё в голову лезет. А скоро экзамены. Выпускные. Мне бы на выпускных хотя бы за троечку зацепиться.
– Это поправимо, если приналечь.
– Вот и я об этом. Не хочу вас позорить. Вы столько сил и времени на меня тратите. А у вас дома нельзя позаниматься? В спокойной обстановке. Чтобы не отвлекаться.
– Время-то вообще есть. Пошли. Только серьёзно. Не отвлекаясь.
– Ни-ни!
Юлия Михайловна посмотрела на свои дешевенькие маленькие квадратные часики «Заря» на тонком кожаном потертом ремешке и сжалилась:
– Ещё два часа сегодня можно.
Она смотрит на Михаила, который дрожит мелкой дрожью.
– Вам не холодно? Вы не простыли? Может, перенесём занятия?
– Пройдёт. Это так, нервное.
Они идут к дому учительницы, который недалеко от школы, и поднимаются по лестнице на третий этаж. Юлия Михайловна открывает ключом дверь. Заходит. Следом за ней на дрожащих ногах в квартиру входит Михаил и, буквально теряя сознание, припадает со слезами на глазах к груди своей учительницы, обхватив руками и сильно, судорожно сжимая её бедра.
– Что ты, что ты? – она вытирает ему слёзы на глазах и щеках. – Что такое, маленький? Что вдруг случилось?
– Я вас люблю! Давно!
– Как я сразу, дура такая, не догадалась? Бедненький ты мой! Подожди. Я сейчас. Вот водички попей, – она протягивает Михаилу стакан с водой.
Михаил лязгает зубами о край стакана. Юлия Михайловна убегает в другую комнату. Возвращается босиком в одной комбинации и без лифчика. Прижимает Михаила к себе и начинает его раздевать. По ходу раздевается и сама. Когда на Михаиле остаются только трусы, а на ней самой – трусики, она тянет его под одеяло на кровать. Там она стягивает с безропотного юноши трусы и снимает свои кружевные трусики с оборочками. Тяжело дыша, оба скрываются под одеялом. Юлия берет руку Михаила своей и ласкает его ладонью свою грудь, а потом все свое тело везде.
|
|
|
– Дай руку. Подержи здесь, – она берёт Михаила за руку и кладёт его ладонь туда, между своими ногами.
Пальцы Михаила пробираются сквозь густые волосики и проваливаются в широкую влажную трещину. Нежную мягкую ложбинку. Ладонь его наполняется чем-то липким и клейким.
– Тебе так хорошо?
– Очень!
– Тихонько, медленно. Не спеши! Ложись на меня. Не бойся, не раздавишь. Так.
Михаил целует лицо учительницы, её шею, ушки, волосы, грудь с напрягшимися розовыми сосочками. Женщина, постанывая, облизывает языком свои сухие губы.
– Пальчиками сожми мои сосочки. А теперь иди ко мне, не дрожи. Вот так. Сейчас. Тихонько. Тихонько. Не спеши! Вошёл? Не торопись! Хороший мой! Вот так. Получилось! Всё получилось! Прекрасненько. Не спеши. Ох! Так! Так! Так, Мишенька! Мишутка! Так, родненький ты мой! Единственный! Ну его к чёрту, это одеяло! Долой его! Хочу видеть тебя всего! Твои глаза! Тебя всего!
– Я тоже, – стонет Михаил. – Ты самая красивая! Я ещё никогда таких не встречал! Ты нежная и ласковая, как моя покойная мама. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной.
– Так ты без мамы? Бедняжка! Бедненький ты мой! Все? Все! Теперь ты стал мужчиной! А теперь расслабься! Повернись лицом к стене. Дай мне свою руку. Я ее подержу здесь у себя. Поспи немного. Тебе надо поспать!
– А ты не уйдёшь?
– Куда теперь я от тебя денусь?! Спи. Бай-бай!
Сердечко молодой женщины никак не хочет успокоиться от пережитого тоже первый раз в жизни. Оно замирает, трепещет, бьётся, колотится, судорога проходит по молодому телу женщины, губы сухие совсем. Юлия Михайловна глубоко вздыхает, расслабляясь. Рука Михаила, соскользнув с её груди, ложится плавно на простыню. Оба, обнажённые, почти одновременно засыпают. Таким дивным спокойным сном, переполненным счастьем…
На выпускных экзаменах Михаил шел на твердую твёрдую двойку по алгебре, но комиссия с представителем из Мосгорано, пошушукавшись и поохав, снисходительно пошла ему навстречу и поставила Михаилу тройку. С жирным минусом. И остался потенциальный медалист, выпускник-неудачник, без золотой и без серебряной медали. Но зато с памятью о своей первой любви к своей учительнице Юлии Михайловне на всю свою оставшуюся 52-летнюю жизнь.
|
|
|
