 |
В ДЕРЕВНЮ
|
|
|
|
П лотно позавтракав, ведь дорога не ближний свет, взяв приготовленные с вечера вещи, Валентин выходит из дома. «Утро красит нежным светом... ». Прохладно ещё, но день обещает быть жарким.
Валентин садится в маршрутное такси, отрывает билет. Сидит и увлечённо читает приклеенные скотчем на стенках стикеры. Перед ним – «Место для удара головой». Рядом – «По салону не бегать! », слева – «Не сидеть! », справа – «Не стоять! », на потолке – «Не лежать! », рядом с выходом – «За буйки не заплывать! » Пассажиры тоже с увлечением читают надписи и смеются.
Валентин по эскалатору спускается в метро. Входит в вагон. По вагону идёт молодая женщина со спящим ребёнком на руках. Цыганка не цыганка, чеченка не чеченка. Свободной рукой она держит бейсболку, протягивая всем пассажирам:
– Дорогие пассажиры! Обращаюсь к вам. Мы сами не местные. Помогите, ради бога! Ради Христа! Помогите, кто чем может.
Одна старушка даёт попрошайке слоёную булочку. Попрошайка ей шипит:
– Сама это ешь!
– На Канары деньги собирает. Тьфу! – отвернулся к окну пожилой рабочий в строительной робе…
Валентин сидит в середине переполненного вагона электрички. Жарко, хотя в форточки врывается утренний ветерок и по вагону гуляет сквозняк. Все обмахиваются. Кто – веером, кто – газетой. Кто-то ёжится от ветерка.
На пятачке около дверей в тамбур и в тамбуре столпились коробейники. Девушка с сумкой через плечо выходит вперёд и устало начинает звонким голосом рекламировать свой товар. Она держит в руке коробку с зубными щётками. Поезд трогается.
– Добрый день, уважаемые пассажиры! – торговка бодро обращается к пассажирам. – Вашему вниманию предлагаются зубные щётки. Тем, у кого ещё есть что чистить. Щётки гибкие, как вы видите, мягкие. В любые места пролезут, где угодно достанут. Дают хороший массаж дёсен. Одна щётка – десять рублей. Это рекламная акция. В магазине такие щётки стоят двадцать пять рублей. Покупайте!
|
|
|
Девушка идёт по вагону, пробираясь между стоящими пассажирами. Группа молодых людей поют под гитару.
Рядом с Валентином сидит дамочка с карликовой собачкой, умещающейся на ладони. Дама поглаживает собачку за ушами, поправляет ей бантик.
Валентнин протягивает собачке свой палец:
– Каков сорванец! Хорош! Сторожевая! Интересно узнать, ваш пёсик много ест?
Дама огрызается:
– Корову в день! Нечего тут свои грязные пальцы моему пупсику в рот совать! Чапи, фас на него!
Чапи пискляво тявкает. Очень пискляво и противно. Но с ненавистью такой, зло тявкает. Валентин на всякий случай отодвигается от собаки. Его внимание привлекает очередной коробейник:
– Шариковые ручки! Гелиевые! Пишет практически сама и без ошибок! Цена одной – десять рублей, трёх – двадцать!
Коробейник многозначительно подмигивает. От громкого крика коробейника просыпается парень в матерчатой шапочке, видать, со смены, сидящий рядом с Валентином и пытающийся всё время положить свою голову на его плечо. Но Валентин умело уклоняется. Парень протирает глаза и спрашивает мужчину напротив:
– Скажите, сколько сейчас времени?
Мужчина смотрит сквозь стекло на солнце:
– 8: 52.
– Сколько? – не верит парень и спрашивает у другого пассажира:
– А на ваших часах сколько будет?
– 8: 48.
Парень удивляется и опять засыпает. Поезд медленно идёт через туннель, на белой стене которого написано разным шрифтом и разноцветными спреями, а сверху – печатными буквами масляной краской:
Я ЛЮБЛЮ ВАС, НАТАЛИ!
А я люблю тебя, Маша!
Я ж ох как люблю тебя, Галка!
А вот я люблю тебя, Юлька!
Очередной разбитной коробейник кричит:
|
|
|
– Дамы и господа! Граждане и товарищи! Я уже сейчас хочу поздравить вас с наступающим Новым годом и предлагаю вам ёлочные гирлянды.
– Весной? Гирлянды?
– Чем ближе к Новому году, тем они будут дороже, уважаемые. Берите сейчас. Впрок! Длина одной гирлянды – три литра. Вернее, три метра. Зимой такие гирлянды пятьдесят рубчиков в магазине стоят, а я одну штуку по пятнадцать рублей отдаю. И в магазин ходить не надо. Доставка прямо в ваши руки. Покупайте, пока ещё остались.
– Новый год ведь прошёл!
– К следующему пора уже готовиться. Заранее.
– Люди добрые! – взывает к пассажирам поддатый мужчина. – Неделю назад я выгнал жену, а готовить не умею и не люблю. А есть очень хочется. Женщины! Кто сколько сможет, поживите у меня!
Слева от Валентина сидит юноша и упорно рассматривает голые «по самое не могу» ноги сидящей напротив девушки. Наконец он не выдерживает и говорит ей:
– Девушка! Вы прикрыли бы свои ноги кофточкой, что ли. И вам теплее будет, и я дрожать перестану.
Идёт парень с большой полиэтиленовой сумкой и тоже начинает рекламировать свой товар, поворачиваясь во все стороны и широко улыбаясь. На одном рулоне написано «Туалетная бумага. Высококачественная». На другом – «Туалетная бумага. Белая. Универсальная».
– Уважаемые гости поезда! – весело говорит коробейник. – Всем доброго пути и счастья в личной и неличной жизни. Извиняюсь за беспокойство. Имею удовольствие и честь предложить вам удобную туалетную бумагу. Качественную, гигиеническую, нежную и ароматизированную. Одноразового, кстати, пользования. Всех размеров. И под любой цвет кожи. Белая – для белых. Жёлтая – для жёлтых, чёрная – естественно, для чёрных. И цвета, сами понимаете, для цветных. Для людей всех возрастов и всех специальностей. Рулон чистой бумаги – пять рублей. Есть и б/у бумага – по три рубля. Шутка. Налетайте!
Валентин выходит на привокзальную площадь. Идёт мимо ларька «Хлебобулочные изделия». Он слышит, как женщина спрашивает у продавца:
– Скажите, у вас пирожки свежие есть?
– Свежие, свежие... Они у нас давно как свежие.
Валентин, отстояв длиннющую очередь, садится в автобус у окна. Автобус полон пассажиров. Жарко. Душно. Переминаясь с ноги на ногу, стоит старушка с тележкой на колёсиках, а рядом с ней сидит мальчик. Он время от времени поглядывает на старушку и наконец спрашивает её:
|
|
|
– Что, бабуля, ноги болят?
– Болят, сынок, ой как болят.
– А вы, когда молодая были, наверное, всем место уступали?
– Уступала, сынок. Всем уступала.
– Ну вот, поэтому теперь ноги и болят.
Мальчик продолжает лизать своё мороженое. Отец мальчика, сидящий рядом, услышав такое от сына, поворачивается к нему и говорит:
– Уступи-ка бабушке место!
– Ещё чего?
– Ты как со мной разговариваешь? Почему грубишь? Я отец тебе или не отец, в конце-то концов?
– Ну ты и ребус, однако задаёшь. Я-то откудова знаю?
Он отворачивается от огорошенного ответом отца. Женщина обращается к мужчине:
– Мужчина, развернитесь, а то даме взяться не за что.
Раздаётся голос водителя:
– Кто спрашивал остановку «Почта»?
Один мужчина встрепенулся:
– Я!
– Только что проехали…
Автобус стоит на остановке. Люди входят и выходят. Сзади к дверце подбегает запыхавшийся мужчина и, глотая слова, кричит пассажирам:
– Вы не скажете, какой это автобус?
Пассажир из автобуса высунулся и отвечает:
– «Икарус».
– Да номер, номер-то какой?
– Номер? Кажется, 25-76 МВА, а точнее – посмотрите сами.
– Мне 400-й автобус нужен!
Но дверцы автобуса закрываются, и автобус трогается. Раздосадованный мужчина машет рукой и провожает автобус взглядом.
Одна пассажирка в автобусе спрашивает другую:
– Вы не скажете, когда мне надо сойти, чтобы попасть на площадь Юности?
Пассажирка ей в ответ сюсюкает:
– Следите за мной и выходите на остановку раньше.
В автобус заходит неказистый мужичок, одетый по-деревенски, и тихо так просит:
– Уважаемые, уступите местечко больному СПИДом.
Люди в панике вскакивают один за другим со своих мест. Толкаясь и наступая друг другу на ноги, охая и ахая, ошарашенные, скапливаются, толпясь, в передней части автобуса. Все, кроме Валентина.
Мужичок доволен:
– Ну зачем же так? Я просил одно место, а не весь автобус освобождать.
Он подмигивает Валентину:
|
|
|
– А ты чего ж не выбежал? Аль не боишься?
– Не боюсь.
Мужичок подходит к Валентину поближе:
– И сейчас не боишься?
– И сейчас не боюсь.
Мужичок наклоняется к лицу Валентина:
– И сейчас жуткого, страшного, ужасного СПИДа не боишься? Он хуже кариеса!
Валентин рычит ему в лицо:
– Не боюсь! Я сам такой! У меня тоже СПИД. Во-от такой СПИД!
Мужичок машет перед собой руками. В страхе отступает и садится в уголок на заднем сидении. Валентин, развалившись, едет дальше с наслаждением. Выходит на конечной остановке из автобуса и идёт по сельской пыльной дорожке к деревне напрямую через поле. За плетнём крайнего углового дома стоит, опираясь на костыль, старый дед с цветочком в кепке, в косоворотке, подпоясанной верёвкой, и, усмехаясь, смотрит на Валентина.
Валентин подходит к деду:
– Здравствуй дед на 100 лет!
– Здравствуйте, только не хвастайте!
– Говорят, что у вас в деревне добрые, отзывчивые люди живут. Это правда?
– Говорят, что за морем кур доят, а как поехал за молоком, так назвали дураком. Отзывчивые мы, добрый молодец, отзывчивые. Дела пытаешь аль от дела лытаешь?
– Скажи, как пройти на улицу Фрунзе, дом девять?
– Заплати, тогда скажу. Мы в бизнесе не чужие. А информация money стоит, – Дед потёр друг о друга большим и указательным пальчиками.
Валентин удивился такому ответу:
– Ну ты, дед, даёшь. Вот те кукиш. Чего хочешь, того и купишь.
Дед отворачивается.
– Тогда иди ты, дядя, на себя глядя, куда хошь. Вам там хорошо, – машет рукой в сторону Москвы. – А мы день не едим, два не едим. Чуть погодим да опять не едим. И хлеба ни копейки, и денег ни куска.
Валентин достаёт сто рублей и даёт деду:
– Ладно. Вот тебе за информацию твои кровные, заслуженные. Держи. Так куда идти-то?
– Направо. Иди по этой улице Фурманова, потом переулком до улицы Чапаева, затем пересекаешь улицу Блюхера, затем улицу Махно, потом Ворошилова, а следующая – Фрунзе. Поверни налево. Вот тебе и твой дом. Гляди в оба, да не разбей лба.
– Спасибо, отец.
– Тебе спасибо, добрый молодец!
– Какие вы тут патриотичные!
– Не без этого!
Дед снимает кепку и кланяется в пояс Валентину.
– Не надо, не надо. Ты чего? Чай не баре, не при крепостном праве живём.
Валентин машет рукой деду. Дед вслед Валентину шепелявит, вздыхая:
– При крепостном бесправии.
– Так уж?
– Уж так!
Дед послюнявил палец, потёр им купюру, понюхал, посмотрел на свет и положил деньги в кепку, а кепку натягивает на голову:
– Хорошо ему, молодому. Ему еще помирать не хочется!
|
|
|
