 |
Да здравствует Испания!
|
|
|
|
С олнечное зимнее утро. 11: 00. Мороз. Красивый заснеженный лес. По шоссейной дороге, расчищенной снегоуборочной машиной, молча идут три молодых человека. Скользя, спотыкаясь и останавливаясь время от времени, чтобы передохнуть. Это высокий, одетый в бежевую импортную куртку на меху с молнией и в вязаной шапочке Илья. Владимир пониже ростом, кряжистый, широкоплечий, тоже в шапочке и куртке, но чёрной, в советской. И усатый Олег. Он постарше товарищей на несколько лет, потому что пришел в институт из армии. Он в зимнем длиннополом чёрном пальто, в ношеной пыжиковой шапке-ушанке. Видно, что он из провинции, малоимущий студент.
Парни останавливаются около металлических ворот без одной створки. Илья и Володя ставят на снег спортивные сумки, а Олег – чемодан и авоську, в которой что-то лежит, завёрнутое в газету. Снимают перчатки, начинают растирать щёки, носы, подбородки, уши.
– Красотища! – восторженно произносит Олег. – Напоминает мою Сибирь.
– Лепота! Отдохнём по полной программе! – оглядываясь вокруг и задирая голову, выдыхает Владимир.
– Я давно хотел такого! Ни больше ни меньше. Кажись, добрались. Ух! – поднимает кулак Илья.
– Слава богу, а то я совсем продрог в этой фуфайке, – Илья дёргает за полу свою куртку.
– Да ладно тебе, не болтай! В такой финской куртке и замёрзнуть! Не ври!
Илья, пристыженный, замолкает. Потом берёт двумя пальцами подол Володиной куртки и делает ему комплимент:
– А вот Володькина куртка хоть и отечественного производства, некрасивая, зато толстая и действительно тёплая.
– Ещё один бросок! Ещё одна попытка! Вперёд! – командует Олег, подхватывая чемодан и авоську.
Его сокурсники берут сумки и через три минуты подходят к большому кирпичному зданию. Это административный корпус, тоже с жилыми номерами для отдыхающих и пристроенной к нему столовой. Лепная надпись над входом в здание дома отдыха: д/о «Коммунальник». Справа в сугробе они видят деревянную доску объявлений. На прибитом к доске листе ватмана нарисован магнитофон, похожий на «Комету», из которого во все стороны разлетаются, как салют, скрипичные ключи, ноты, звёзды, и написано объявление разноцветными буквами: «Сегодня, 25 января, в 21: 00, в Клубе д/о состоится вечер знакомств и танцы».
|
|
|
– Ого! – радостно произносит Илья. – С корабля на бал! Пошли оформим наши отношения с д/о. Переоденемся – и на обед! Лыжи возьмём на базе, подремлем. Потом – ужин и танцы. На лыжах сегодня не пойдём?
– Нет, будем вживаться, как говорят разведчики, – таинственно шепчет Илья.
– Тебе виднее, – шепчет ему в ответ Володя, приложив палец к губам.
Троица входит в двери административного здания. Вскоре приятели выходят из главного корпуса и, любуясь природой, идут по узенькой дорожке среди сугробов к трёхэтажному жилому корпусу. Подходят к корпусу.
– Что-то никого не видать, – говорит Володя.
– На лыжах уже все катаются. Или в лесу гуляют. Самое времечко для лыж.
В это время из корпуса со смехом выбегает ватага таких же, как они, молодых людей. С лыжами и санками. Тоже, видимо, студенты. Они весело направляются к лесу.
Олег открывает на ржавых петлях входную дверь. Приятели-однокурсники входят в жилой корпус, проходят по коридору и останавливаются у белой двери с номером 13.
– Приехали! Чёртова дюжина, – шепчет Илья.
– Меня это не волнует, – говорит Олег. – Я без предрассудков. Ни в Бога, ни в чёрта не верю. Какая разница?! Было бы удобно жить, комфортно. Давай ключ, я открою.
Олег по-хозяйски берёт у Володи ключ от номера. Его приятели расстёгивают куртки, снимают головные уборы и ждут, пока Олег возится с длинным ключом, ковыряя им в замочной скважине. Наконец дверь поддаётся. Они входят в непрезентабельный трёхместный номер. Их взору предстают три продавленные кровати – синяя, зелёная и серая, застеленные байковыми одеялами, зачирканные карандашами и прожжённые сигаретами тумбочки, красочно изрезанный ножом круглый стол с тремя гранёными стаканами и пузатым графином. В углу – доисторический платяной шкаф.
|
|
|
Илья открывает со страшным скрипом дверцу шкафа. По лицам ребят видно, что шкаф производит на них удручающее впечатление ещё и весёленькой надписью, сделанной гвоздём на внутренней стенке правой дверцы кем-то из прежних постояльцев. Надпись гласила: «Берегитесь! Здесь недавно убили человека! »
– Ничего себе! – присвистнул Олег.
– Д-а-а, – протянул Илья, – дела!
Володя качает головой. Трогает зачем-то ногтем нацарапанное предостережение. А Олег распоряжается:
– Ладно! Может, не совсем убили или даже совсем и не убили, а просто вот нацарапали придурки какие-то.
– Где убили, не совсем ясно. В доме отдыха? В номере? Или в шкафу? – шутит Илья. – Насмерть убили или не совсем насмерть? Давайте-ка лучше распаковываться и обустраиваться. Удружила нам, Володька, твоя мама с путёвками!
– Выбора не было. Скажите ей и мне спасибо хотя бы за это, а то совсем бы не отдыхали, а околачивались бы сейчас в Москве, – обижается Володя за свою маму.
– Спасибочки твоей мамочке. Большое-пребольшое, нижайшее наше комсомольское спасибо, – шутливо кланяется ему Илья.
– Клоун, – недовольно морщится Володя.
– Не клоун, а паяц, – отшучивается Илья. – Смотри у меня! Побью!
– Ещё кто кого! Не посмотрю, что ты сын спецкора «Правды», – Володя, играя мускулами, принимает позу каратиста. – Скорее всех нас размажут здесь по стенам.
Володя садится на пружинную кровать, которая со скрипом прогибается под ним. Он качается, сидя на кровати.
– Вот-вот, – угадывает его мысли Олег. – Попрыгаем. Как на батуте. У нас в армии в казарме лучше было.
Он снова по привычке, когда начинает нервничать, разглаживает свои почти чапаевские усы. Илья оптимистически произносит:
– Хватит паниковать, пошли на базу. Выберем себе лыжи. Полежим, почитаем и – в столовую! А вечером – на танцы.
|
|
|
– Прижиманцы, – ухмыляется Олег. – Эх, молодость, молодость. Мне старичку ваши танцы…
– Ладно из себя старика-то строить! – Илья достаёт из бокового кармана куртки газету «За рубежом», показывает приятелям. – Свежая.
Бросает газету на тумбочку и продолжает:
– Всего-то на четыре года старше нас, а уж танцы не нужны. В монахи себя записал? Не рановато ли?!
– Интересно, здесь много отдыхающих? – глядит на товарищей Володя.
– Важен женский контингент. Не число, а качество! Давайте разбираться с койками. Кто где ляжет?
– Чур, моя люля – синяя. У окна, – направляется беспрекословно к синей кровати Олег.
– Тоже мне, раскомандовался тут! Ты не командир нашего стройотряда, не бугор уже. Здесь не армия. И ты не командир своей роты, а самый рядовой отдыхающий, как и мы. У нас здесь коллегиально принимаются решения. Правильно я говорю? – он вопросительно и с надеждой смотрит Илья на Володю.
Тот молчит. Тогда Илья смягчает тон:
– Но мы в принципе согласны. Занимай синюю. Тогда я – на зелёной. Справа у окна.
– Я уж на этой, серой, – Володя берёт с пола сумку и опускает на кровать. Начинает в ней рыться и вытаскивать вещи. Его приятели тоже молча распаковываются. Часть вещей они раскладывают по полочкам в шкафу, верхнюю одежду вешают в шкафу на кривые проволочные вешалки и облачаются в выходные наряды.
Приятели собираются на танцы. Илья и Володя надевают новенькие шерстяные тёмно-синие олимпийские костюмы с молниями, с двумя белыми полосками на брюках, с воротниками с белой полосой. Олег надевает байковую рубашку в клетку и костюм. Они причёсываются перед треснувшим зеркалом в платяном шкафу. Илья приглаживает свою рыжую шевелюру:
– Красив я, а?
– Куда нам до тебя! – Олег причёсывает свои тёмные вьющиеся волосы и стряхивает перхоть с воротника костюма. За ним подходит к зеркалу и причёсывает свою чёлку Володя. Илья и Володя надушились импортным одеколоном. Олег достаёт свой одеколон «Саша», но Илья, понюхав одеколон и, произнеся: «Фи! », молча и решительно отбирает у Олега одеколон и душит его своим:
|
|
|
– А твоего «Сашу» пить надо для аппетита – как аперитив, а не душиться им. Понятно объяснил?
Приятели быстрым шагом, вытянувшись в цепочку, направляются в свете фонарей по узкой извилистой тропинке, окаймлённой сугробами, в отдельно стоящий Дом культуры на танцы. Илья ловит открытым ртом падающие снежинки.
В клубе приятели видят висящий транспарант «С Новым, 1967 годом, дорогие товарищи! » и отдыхающих. Это в основном студенты: около 20 девчонок, которые расположились вдоль батареи отопления с левой стороны от сцены, и 10 парней – с правой стороны от сцены, вдоль широких высоких окон. Есть и несколько пенсионеров. Они стоят группками по двое, по трое. Вынесенные стулья взгромоздили друг на друга штабелями в фойе. Находящийся в радиоточке магнитофон громогласно через динамики начинает танцы песней Арно Бабаджаняна «Королева красоты». Но никто не решается открыть бал первым. На середину зала выходит организатор мероприятия:
– Ну что же вы, молодёжь? Давайте, давайте, активнее! Кавалеры, приглашайте дам! Не буду вам мешать!
Мадам отходит поближе к входу в зал. Девчонки стоят группами и шушукаются. Пенсионеры колеблются: оставаться им или уйти? Несколько девчонок и пенсионеров начинают всё же танцевать. Олег, Илья и Володя раскрепощённо, как знающие себе цену инязовцы, выходят в центр площадки для танцев. Илья и Володя, победоносно рассматривая девчонок, заводят себя пощёлкиванием пальцами в такт музыке и напевают:
– И я иду к тебе навстречу,
И я несу тебе цветы,
Как единственной на свете
Королеве красоты…
Олег молчит. Видно, что он размышляет в растерянности, мол, зачем я здесь оказался и как я сюда попал.
Вдруг проём в актовый зал заполняет тёмная человеческая масса, пахнущая кирзой и потом. Танцплощадку наводняет ватага местных пацанов. Было их человек 15. В колоритных, с масляными пятнами телогрейках, потёртых и штопаных кожанках, в пальто и полупальто из драп-дерюги, в ушанках из шкур всевозможных зверей. Кто в валенках, кто в кирзовых сапогах, кто в ботинках с заклёпками. Некоторые из парней были в приличном подпитии.
Трое местных, сбросив на сцену тёплую одежду, начинают с кривляньями откаблучивать нечто напоминающее твист. Другие пацаны молча стоят у стенки и лузгают семечки.
Дама от администрации бочком ретируется из клуба. Ребята, стоявшие у окон, и девчата, расположившиеся у батарей, ручейком потекли к выходу. Местные их уходу практически не препятствуют. Только один из парней, с расстёгнутым воротом рубахи, на полусогнутых ногах, растопырив руки, погонявшись за другими убегающими в панике девчатами, осклабившись, подходит к растерявшейся студентке и хватает её за руку:
|
|
|
– Чё, цыплёночек, подрыгаемся? Куда вы тикаете все? А танцевать с нами кто будет, а?
Девчонка от испуга ойкает, громко кричит «Мамочка! » и «Ну пусти же! », кусает парня за руку, вырывает свою руку из лап хулигана и, закрыв лицо ладонью, со слезами на глазах бежит к выходу. Шпанёнок бросает ей в след:
– У, зараза!
Парень прикладывает носовой платок к месту укуса. Кодла местных парней дружно гогочет и улюлюкает вслед уходящим. Вдруг один из пацанов скидывает свою заячью шубу и ушанку на руки приятелям и сказочным образом превращается в…белокурую длинноволосую девушку. Стройную. Красивую. В нарядном лёгком платьице нежно-голубого цвета. Отирающийся возле неё парень разворачивает тряпку и протягивает девушке голубые туфли. Опираясь на плечо своего пажа, она быстро скидывает с ног унты, а парень надевает ей на ноги туфли. Девушка отворачивается от толпы и, укрывшись между двумя своими пажами, быстренько подтягивает чулки. Встряхивает кудрями, расправляет волосы по плечам и повелевает рукой освободить место вокруг неё, что и было мгновенно исполнено.
– Надо ж какая чувиха образовалась! – шепчет Олег.
С самого начала вторжения местных трое приятелей оказались в их окружении. Пришельцы косо и недобро зыркают на троицу, сплёвывая сквозь зубы на пол, но близко к ним не подходят. Слышны их презрительные реплики: «Фраера! », «Тоже мне, пижоны! », «Понаехали тут! »
Атаманша манит к себе пальчиком одного из своих телохранителей – высокого смуглого угрюмого парня 18-20 лет и что-то шепчет ему на ухо. Тут же парень направляется к трём приятелям и, ткнув Илью пальцем в грудь, говорит, обволакивая их убойным запахом дешёвых сигарет «Дымок» и показывая головой в сторону предводительницы:
– Она тебя приглашает танцевать.
– Я, в общем-то, не танцую, – теряется Илья.
– Иди, пока добром просит, – парень берётся двумя пальчиками за свитер Ильи и тянет его в сторону белокурой красотки. – Ты ей понравился.
Илья пожимает недоумённо плечами. Отступать было некуда. Но страха приятели не испытывают. Они обмениваются многозначительными презрительными взглядами, мол, нам ли бояться какой-то там мелкой шпаны.
– Ну ладно, иду, – Илья отцепляет пальцы смуглого парня от своего свитера и направляется к белокурой девахе.
Они медленно, качая бёдрами, начинают двигаться под песню Сальваторе Адамо «Падает снег». Илья переговаривается с партнёршей. Шпана на это дело смотрит ревниво, с неодобрением. Вдруг девушка прижимается к Илье всем телом и кладёт ему голову на плечо. Слышится недовольный ропот местных. Володя спрашивает Олега:
– Отобьёмся?
– Не-а. Сравни, сколько их и сколько нас.
Песня закончилась. Илья галантно раскланивается и возвращается к товарищам красный как рак:
– Светланой её зовут.
Через одну-две минуты вновь включается магнитофон. Звучит песня Майи Кристалинской «А снег идёт». Тот же парень вновь подходит к москвичам и передаёт Илье команду Светланы:
– Иди! Она снова с тобой танцевать желает.
Илья, скривившись, обречённо идёт. Смуглый парень остаётся стоять с Олегом и Володей и многозначительно им подмигивает:
– Положила глаз на вашего рыжего. Этого длинного. Он ей понравился.
Володя с Олегом переглядываются. Они мучительно ищут выхода из положения, но не находят. И тогда в предчувствии опасности Володю осеняет:
– Послушай, друг, мы студенты. Пришли сюда потанцевать. А тут такое. Меня Володей зовут, – Володя навязчиво протягивает руку смуглому парню, и он её вяло пожимает. – А это Олег. А тебя как зовут?
– Артуро, – неохотно бросил смуглый.
Неожиданно для себя Володя уточняет:
– Артуро? Ты не русский?
– Ну да, Артуро, – удивлённо повёл бровью парень.
– Так ты, должно быть, испанец?!
– Ну да, испанец.
–Ты, Артуро, советский испанец! Надо же, какая встреча, амиго! – воодушевляется Володя и поднимает кулак вверх. – ¡ No pasará n! «Они не пройдут! » Какими судьбами здесь?
– У меня отец-директор городской овощной базы.
– Вот здорово! Директор базы! Так и мы испанцы! Не настоящие, конечно, а студенты Института иностранных языков имени Мориса Тореза. Третий курс. Этим летом работали в студенческом отряде в Казахстане. На целине. И вот мы зимой решили в каникулы немного отдохнуть, – говорит Володя быстро. – Осваиваем испанский язык и культуру Испании. Ходим в Испанский клуб в Дом культуры имени Чкалова. Знаешь?
– Знаю.
– А ты смотрел фильм «La Reina del Chantecler» – «Королева “Шантеклера”»?
– Видел, – глаза Артуро добреют.
– А фильм «Digan lo que digan» – «Пусть говорят! » с Рафаэлем?
– Тоже видел. Отличный!
– Вот! Отличные испанские фильмы! Мы, Артуро, друзья Испании. ¡ Viva Españ a! ¡ No pasará n! Артуро, amigo, дружище, дайте нам спокойно уйти отсюда, а?
– Это от меня не зависит.
– А от кого?
– От неё.
– Она что, у вас командир?
– Командир. Как скажет, так и будет.
– Так ты ей посоветуй, чтобы она распорядилась отпустить нас с миром.
– Не послушает.
– А ты попробуй! Мы же ничего плохого вам не сделали, а? А то, что одеты так, так это мы себе заработали этим летом на целине. В Казахстане. Своим потом и кровью. Замолвишь за нас?
– Не знаю, – мямлит Артуро. – Что я могу?
– Всё!
К беседующим присоединяется Илья:
– Она сказала, чтобы в 23: 00, то бишь через час, я пришёл на встречу с ней к калитке на выходе из дома отдыха. Один.
Артуро стоит рядом и слушает.
– А ты что? – спрашивает Олег Илью.
– Я ничего не сказал, – понурился Илья.
– И что теперь? – обратился я к Артуро. – Что делать Илье? Идти или не идти?
Стоящий в двух шагах за спиной Артуро подленький шпанёнок с бегающими глазками прислушивается к нашему разговору. Достаёт из брезентового чехла на поясе финку с наборной цветной рукояткой и начинает демонстративно подрезать и чистить ею ногти на пальцах. Артуро даёт ему знак рукой отдалиться. Шпанёнок с презрительным выражением лица нехотя отходит.
– Конечно, идти. Иначе Светка скажет, и его зарежут. – Артуро показывает пальцем на Илью. – Впрочем, если и не пойдёшь, то потом тебя всё равно зарежут.
– Выходит, и так и так зарежут? – доходит до Ильи.
– Выходит, так, – Артуро сочувственно вздыхает.
Володя решается уточнить у парня, что он конкретно имеет в виду.
– За что? – голос Володи противно дрожит.
– За то, что танцевал со Светкой. За то, что ей приглянулся.
– Так он танцует не по своей воле.
– Какое дело! Не всем это по нраву. Такое не прощается!
– Так мне идти к ней или не идти? – Илья пытается добиться от Артуро конкретного ответа.
– Мужик, честно говоря, не знаю! Не знаю, что ей в голову взбредёт, если придёшь. А если не придёшь, так вас всё равно в номере достанут. Эти, – он мотнул головой в сторону своих. – А если с собой тебя уведёт, то потом эти тебя точно зарежут. Из мести. Такое не прощается.
И вот тут ребятам становится совсем не по себе. Шпана потихоньку к ним подтягивается, злобно и угрожающе зубоскаля, пока их атаманша танцует с одним из своих.
Володя вполголоса, чтобы не слышали его приятели, шепчет Артуро:
– Артуро! Ну скажи своим, Свете, такой милой девушке, чтобы нас выпустили. Мы уйдём. Сделай доброе дело! Попробуй!
Артуро пожимает плечами:
– Ладно, попробую.
Он направляется к Светлане и на ухо ей что-то настойчиво шепчет, на что Светлана, глянув в сторону Ильи, качает головой. Артуро возвращается к инязовцам.
– Ну что? – нетерпеливо спрашивает его Володя.
– Она сказала… Она ничего не сказала!
– Артуро, очень тебя просим, – продолжает упрашивать Володя, – сделай так, чтобы Светлана, эта чудесная красивая и такая милая девушка, оставила Илью в покое. Нам в институте испанский язык преподают советские испанцы, республиканцы, как твой отец, герои, участники Великой Отечественной войны. Твой отец тоже, наверное, воевал?
– Воевал.
– Вот! И наши отцы воевали. Может, они вместе воевали. А вы нас ни за что убить хотите. Как же так?! Своих!
Артуро вновь идёт к Светлане. Что-то ей говорит. Девушка царственно и повелительно машет рукой, и местные парни расступаются.
– ¡ Hasta la vista! – испанисты по очереди говорят Артуро на прощание.
– Adió s! Прощайте! – отвечает им Артуро уже миролюбиво.
Приятели гордо идут к выходу сквозь враждебную толпу, не мигая, не глядя по сторонам и не оглядываясь. Выходят на улицу и один за другим бегут, спотыкаясь, скользя, падая и чертыхаясь, по дорожке к жилому корпусу. Протирают от снега глаза. Вдали показался жилой корпус, казавшийся вымершим из-за множества тёмных окон.
Илья, бегущий первым, резко останавливается. На него налетают Олег с Володей. Они все сваливаются в сугроб. Илья, отдышавшись, говорит, глядя на приятелей:
– Ну и в дыру мы, ребята, попали!
Володя снова обижается за свою маму:
– Причём здесь моя мама? Главное, сам говорил, чтобы были снег, воздух, как слеза, мы и тишина.
– Да не про мамашу твою речь, козёл! Мёртвая здесь какая-то тишина, – Илья шипит голосом вурдалака, простирая руки в высоту. – Ну и влипли мы! По самый…
– Да, что ни на есть. Влипли по самый… – нервно хохотнул Олег.
Приятели идут по полутёмному за отсутствием нескольких лампочек на потолке коридору. Из одного номера доносятся ритмичный скрип кровати, стоны, охи и вздохи.
– Вот! Все здесь отдыхают как люди, – говорит Илья, указывая пальцем на дверь номера, – а мы как три хе… хрена на блюде. Ещё и ключ этот! Не лезет, чёрт бы его побрал!
Ребята входят в комнату, запираются и устало бухаются на кровати.
– Может, вызвать милицию? – робко, растягивая слова, предлагает Володя, хотя ему очень не хотелось выглядеть трусливее своих товарищей.
Но Илья относится к предложению серьёзно:
– Приедут! Жди! Вот на мой труп приедут, а так… Скажут, что шутники их разыгрывают. Да и телефон закрыт в кабинете директора. А где ключ? Кто нам его даст? Пьяный вахтёр, который сразу нас стилягами и тунеядцами окрестил? Он нас в кабинет директора пустит? Ни фига!
– Может, дёру дадим? – потирает щёку Володя.
– Куда мы сейчас от них убежим, ночью-то? Транспорт – не ходит, до города – далече. В деревне шпана болтается. Пути перекрыты. Далеко не уйдём. Догонят. Идти на станцию? Когда будет электричка – неизвестно. На станции укрыться негде. А за бортом – минус двадцать. Замёрзнем. Нет, я пойду через час к калитке. Будь что будет! Зато вас не тронут эти твари, – Илья с тоской смотрит на звёздное небо, потом на свои ручные часы Seiko. – Сейчас 22: 00. С копейками. Через час я пойду на встречу.
Олег его перебивает:
– Никуда ты не пойдёшь! Тем более один. Мы тоже с тобой пойдём.
Олег вопросительно посмотрел на Володю. Володя молча ему кивает. Илья грустно произносит:
– Чтобы и вас тоже зарезали? А если я не пойду, то они сами сюда за мной придут. И вам достанется из-за меня.
– Правильно говорят: «Не родись красивым», ? – пошутил Володя.
Илья понял шутку, но ему было не до смеха.
– Нет, я пойду один, – без особого воодушевления настаивает он на своём.
– Вот что. Мы будем драться! Здесь! Решено! – безапелляционно заявляет Олег.
Приятели обводят комнату взглядом.
–Будем, – говорит Володя. – Только вот чем? Кулаками или перочинными ножичками?
Не говоря ни слова, Олег встаёт, берёт за спинку стул и с размаху одним ударом об пол разносит его на составные части. Длинные увесистые задние ножки даёт Володе и Илье. В стенку начинают возмущённо стучать соседи. Но Олег таким же образом разбивает и второй стул. Стук в стенку сразу прекращается. Потом Олег раздаёт Илье и Володе по две лыжные палки. Две ножки стула кладёт на тумбочку. К ней же прислоняет и лыжные палки. Достаёт раскладной охотничий нож и тоже кладёт его на тумбочку. Развязывает шесть лыж у стенки.
Илья, примеряя палку по руке:
– Значит, отец Артуро-директор местной овощебазы? Та-а-ак! Для такого городка это авторитетный руководитель.
– Авторитетный, – соглашаются с ним приятели, кивая головами. – И весьма.
По команде Олега «Ну-ка, братцы, дружно взялись! » ребята без шума передвигают платёжный шкаф к двери. Но он слишком лёгок. Тогда они подпирают его столом, на который кладут две тумбочки.
– Если придут, другие кровати сразу наваливаем сверху, – строго отдаёт команды Олег. По-армейски.
Затем тушит свет. Нервы у всех напряжены. Студенты прислушиваются к тишине. Через некоторое время Володя спрашивает:
– Интересно, который час на твоих хвалёных светящихся Seiko?
– 23: 00.
– Ложитесь пока. Будем ждать, – командует Олег.
Тихо и темно в комнате. Слышно только дыхание ребят да виден в окнах в свете фонарей падающий снег.
– А теперь сколько? – спрашивает Володя.
– 23: 30.
– А теперь?
– 24: 00.
– А сейчас?
– 2: 00.
Уставшие, разморённые свежим воздухом и сытые по горло адреналином ребята почти одновременно засыпают. Слышны храп, посапывание, скрип кроватей...
Яркий солнечный свет ударяет в комнату сквозь окна. Приятели просыпаются почти одновременно. Лежат молча, глядят в потолок, соображая, где они и что вчера с ними приключилось. Смотрят недоумённо друг на друга, оглядываются по сторонам, потягиваются. Встают, заспанные, автоматически прибирают и заправляют свои постели. Ставят на место тумбочки, кровать, затем шкаф.
– Видать, Артуро уговорил-таки атаманшу, – говорит Олег.
– И как ты догадался? Раз живы, значит, уговорил, – сонно зевает Илья. Глядя на разбитые стулья, добавляет: – Наломали мы тут дровишек! Это всё ты, бугор, натворил!
– Лес рубят – щепки летят! Да здравствует Испания! – в этот раз Олег разглаживает свои усы нежно, с любовью.
– Да, наша дружба с Испанией не ржавеет. Viva Españ a! – удовлетворённо потирает руки Володя.
– Viva! – радостно подхватывают Илья с Олегом, размахивая спинками стульев, как знамёнами.
– Я люблю, тебя жизнь! Я люблю тебя снова и снова! –поет Илья.
– Кажись, братцы, наш отдых и дела налаживаются! – поддерживает его Володя.
– Будем жить! – заключает Олег.
И, хлопая друг друга по рукам, все трое разом загоготали – громко, радостно и облегчённо.
|
|
|
