 |
Огонь в глуши
|
|
|
|
Ольга не рассказала брату, что узнала о смерти их отца или об их сестре. У Саши хватало опасностей, он должен был заниматься этим с ясной головой. Он расстроится, особенно из–за Васи. Он очень ее любил.
И Ольга просто поцеловала Сашу и пожелала ему удачи в день, когда он собрался в путь. Она дала ему новый пляж и новую флягу для медовухи.
Саша рассеянно принял подарки. Его разум был уже в глуши, сосредоточен на бандитах и сожженных деревнях, на том, как справится с юным князем, который не хотел быть подданным.
– Бог сохранит тебя, сестра, – сказал он.
– И тебя, брат, – сказала Ольга, ее спокойствие рушилось. Она привыкла к расставаниям. Брат приходил и уходил как ветер в лесу, и ее муж Владимир был не лучше. Но в этот раз было сложно держаться, ведь она знала, что ее отец и сестра не вернутся. А она осталась. – Вспоминай меня в молитвах.
* * *
Дмитрий и его люди покидали Москву в белый день: белый снег и белое солнце сияли, как и белые башни. Ветер дразнил их, трепал плащи и капюшоны, Дмитрий вышел во двор, одетый для пути, и взлетел на спину коня.
– Идем, брат! – позвал он Сашу. – День яркий, снег сухой. В путь!
Конюхи подготовили коней, отряд всадников ждал, вооруженный мечами и короткими копьями.
Люди Касьяна тревожно стояли с людьми Дмитрия. Саша не знал, что кроется за них хмурыми лицами. Касьян сидел тихо на каштановой лошади, разглядывая двор.
Врата открылись, и кони сорвались с мест. Они понеслись вперед, сытые. Саша был на сером коне по имени Туман, он выбежал на нем последним в жестокую сияющую зиму. Врата закрылись за ними.
Они услышали напоследок колокола Москвы, звенящие среди деревьев.
* * *
Хоть не все могли выносить зиму, в северной Руси это было время путешествий. Летом люди ездили по узким тропам, где плохо пролезали телеги, где колеса застревали в грязи. Но зимой дороги замерзали, и сани несли большой груз. Замерзшие реки были дорогами без деревьев или пней, ничто не мешало им, и они ехали по широким дорогам во все стороны.
|
|
|
Зимой реки были заняты. Деревни были на берегах, грудились у воды, там были и дома бояр, готовые принять великого князя.
В первый день они ехали на восток, к вечеру добрались до огней Купавны, что приятно сияли во мгле. Дмитрий отправил людей, чтобы их ждали, и они ужинали пирогом с капустой и маринованными грибами.
Но следующим утром они покинули занятые земли, они уже не ждали укрытия на зиму. Лес стал темным и без путей, усеянный крохотными деревушками. Мужчины усиленно ехали днем, ночевали в снегу, оставаясь на ночь в дозоре.
Они были осторожны, но всадники не видели ни зверей, ни бандитов, но на седьмой день они наткнулись на сожженную деревню.
Туман первым ощутил дым и фыркнул. Саша погладил лошадь уверенной рукой и повернулся к ветру.
– Дым.
Дмитрий остановил коня.
– Я чувствую.
– Там, – Касьян был рядом с ними и указал рукой в варежке.
Дмитрий отдал приказы, и мужчины собрались ближе. Их было слишком много, чтобы подобраться тихо. Сухой снег скрипел под копытами лошадей.
Деревня стала пеплом, словно ее раздавила большая огненная рука. Сначала она казалась мертвой, пустой и холодной, но посередине стояла церковь, которую почти не тронул огонь, и немного дыма поднималось из дыры в крыше.
Мужчины приближались, вытащив мечи, готовясь к стрелам. Туман тревожно поглядывал на всадника. Деревня была когда–то с частоколом, но он сгорел.
Дмитрий отдал больше приказов, некоторые встали на страже, другие искали выживших в лесу вокруг. Только он, Саша и Касьян перепрыгнули остатки частокола с несколькими людьми за их спинами.
|
|
|
Тела лежали, почерневшие, в сожженных домах, они молили руками, их черепа улыбались. Хотя Дмитрий Иванович не отличался воображением, он побелел. Но его голос был решительным, когда он сказал Саше:
– Постучи в дверь церкви, – они слышали звуки внутри.
Саша спрыгнул в снег, постучал в дверь рукоятью меча и позвал:
– Господь с тобой.
Ответа не было.
– Я брат Александр, – сказал Саша. – Я не бандит и не татарин. Я помогу, если смогу.
Тишина за дверью, потом гул разговора. Дверь распахнулась. Внутри была женщина с топором и синяком на лице. Рядом с ней стоял священник в крови и саже. Они увидели Сашу, признали монаха, и их оружие чуть опустилось.
– Господь с вами, – сказал Саша, хотя слова застревали в горле. – Можете рассказать, что тут произошло?
– Зачем? – сказал священник, издав едкий смешок. – Вы опоздали.
* * *
Женщина рассказала им, хоть и не много. Бандиты пришли на рассвете, снег летел из–под копыт их конец. Их было не меньше сотни, как казалось. Они были всюду. Почти все мужчины и женщины умерли от их мечей. А потом они взялись за детей.
– Они забрали девочек, – сказала женщина. – Не всех, но многих. Один смотрел на лица наших девочек, выбирал тех, что ему нравились, – в руке женщины был яркий платочек, что точно принадлежал ребенку. Она подняла голову и посмотрела в глаза Саши. – Я прошу, помолитесь за них.
– Я это сделаю, – сказал Саша. – Мы найдем бандитов, если сможем.
Всадники поделились едой, помогли сжечь тела. Саша обработал ожоги выживших жиром и тканью, хотя были и те, кто забрал бы себе все уцелевшее.
На рассвете они уехали.
Великий князь недовольно посмотрел на сгоревшую деревню, пропадающую в лесу.
– Мы будем месяцами в пути, брат, если ты будешь благословлять каждый труп и корить каждый встреченный рот. Мы потеряли день. Никто из тех людей не переживет зиму, ведь их зерно сгорело, и лошади у них жить не станут.
Кожа вокруг губ Дмитрия была белой.
Саша не ответил.
* * *
Через три дня после первой сгоревшей деревни они нашли еще две. В первой жители смогли убить лошадь бандита, но враги нанесли большой урон и подожгли церковь. Их иконостас был разбит, облетал пеплом, выжившие смотрели на это, столпившись.
|
|
|
– Бог бросил нас, – сказали они Саше. – Они забрали девочек. Мы ждем решения.
Саша благословил жителей, они пусто посмотрели, и он покинул их.
След был очень холодным. Может, следа и не было.
Третья деревня была пустой. Все погибли: мужчины и женщины, дети и бабушки, скот и птицы, и это приглушил свежий снег.
– Татары! – плюнул Дмитрий в этой деревне, пахло скотом и дымом. – Точно они. Хочешь сказать, Саша, что я не буду воевать, и мне нужно ждать, когда им отомстит Бог?
– Мы ищем бандитов, – возразил Саша, отламывая сосульки с челюсти Тумана. – Нельзя мстить всему народу из–за нескольких злых людей.
Касьян молчал. На следующий день он сообщил, что он и его люди покинут их.
Дмитрий холодно ответил:
– Боитесь, Касьян Лютович?
Другой вспылил бы, Касьян был задумчив. Все были бледными, румянец был лишь на носах и щеках. Разница между владыками, монахом и стражей пропала. Они все напоминали медведей, жались под слоями шкур. Касьян был исключением: собранный и бледный, он был все еще быстрым и бодрым, как в начале.
– Я не боюсь, – холодно сказал Касьян. Рыжеволосый боярин говорил мало, но много слушал, и его уверенная рука на луке и копье заслужила уважение Дмитрия. – Хотя эти бандиты похожи на демонов, а не на людей. Но я нужен дома. Я слишком долго был не там, – пауза. Касьян добавил. – Я вернусь с новыми охотниками. Я прошу пару дней, Дмитрий Иванович.
Дмитрий задумался, рассеянно убирая иней с бороды.
– Мы недалеко от Лавры, – сказал он. – Моим людям хорошо бы поспать в стенах. Встретимся там. Даю вам неделю.
– Хорошо, – согласился Касьян. – Я вернусь по реке. Я спрошу в городах, ведь эти призраки должны есть как другие люди. А потом соберу сильных людей. Встретимся в монастыре.
Дмитрий кивнул. Он почти не выдавал усталость, но даже его утомили дым и неуверенность, долгий мороз.
– Хорошо, – сказал князь. – Но не забудьте свое слово.
* * *
Касьян и его люди ушли холодным рассветом, пока лучи солнца озаряли их лагерь алым, золотым и серым. Саша и Дмитрий, как и остальные, молчали, ощущали себя забытыми, когда их товарищи уехали.
|
|
|
– Идем, – великий князь собрался. – Мы успеем. Лавра близко.
Они отправились, нервы были на пределе. Хотя они убирали снег с мест ночлега, жгли костры, ночи были долгими, а день – полным резкого ветра и снега. Долгий путь в плохую погоду сделал коней худыми. Их не преследовали, но, казалось, что за ними следили.
Но на рассвете после двух недель пути они услышали колокол.
Утро наступало медленно глубокой зимой, и солнце пряталось за густой белой дымкой, так что были лишь оттенки голубого и серого. И когда на востоке показались краски, среди деревьев зазвучал колокол.
Многие просияли. Все перекрестились.
– Это Лавра, – говорили они друг другу. – Там святой Сергей, там нет бандитов или демонов.
Лошади с опущенными головами вышли из леса, всадники были насторожены сильнее обычного. Было ощущение – невысказанное, но общее – что сегодня, так близко к укрытию, когда лошади спотыкались от усталости, призраки могли напасть.
Но ничего не пошевелилось в лесу, они вскоре вышли из–за деревьев на поляну, где был окруженный стенами монастырь.
Их стало видно, и со стены крикнул монах, что следил оттуда. В ответ Саша снял капюшон.
– Брат Родион! – завопил он.
Монах улыбнулся.
– Брат Александр! – крикнул он и повернулся, чтобы отдать приказы. Во дворе раздался шум, ворота заскрипели и открылись.
Старик с ясными глазами и снежной бородок стоял и ждал их в бреши, опираясь на трость. Несмотря на усталость, Саша тут же соскочил с лошади, а за ним и Дмитрий. Снег заскрипел под их сапогами, они склонились и поцеловали руки старика.
– Батюшка, – сказал Саша Сергею Радонежскому, святому Руси. – Рад встрече.
– Сыновья мои, – Сергей поднял руку в благословении. – Вам рады здесь. Вы пришли вовремя, зло разгулялось.
* * *
Саша Петрович, ставший монахом Александром Пересветом, пришел в Лавру мальчиком пятнадцати лет, гордый своим решением, умеющий обращаться с мечом и лошадьми. Он ничего не боялся, мало что уважал, но жизнь в монастыре изменила его. Братья Лавры строили избы своими руками, обжигали кирпичи в печах, устраивали сады, пекли хлеб в глуши.
Годы обучения Саши пролетели быстро и медленно, как было всегда в мирное время. Дмитрий Иванович вырос среди братьев, гордый и беспокойный, хорошо обученный и красивый.
В шестнадцать Дмитрий уехал и стал великим князем Москвы, а Саша стал монахом и отправился в путь. Он три года бродил по Руси, помогал монастырям, основал несколько, как и было заведено. Это дало выход его энергии, и в Москву вернулся тихий мужчина со спокойным взглядом, который не сразу срывался в бой, но был уверен в сражении, и его любили крестьяне, они же дали ему имя.
|
|
|
Александр Пересвет. Несущий свет.
Саша пытался после пути вернуться в Лавру, принять обет и жить спокойно среди леса, ручьев и снегов в глуши. Но среди клятвы была одна о постоянстве места, и Саша обнаружил, что еще не может жить тихо, Бог звал его на дела. Или это был огонь в его крови. Мир был большим, полным бед, и юный великий князь хотел совета родственника. Так что Саша покинул монастырь с мечом и на коне и присоединился к советам, ездил по Руси, исцелял, советовал и молился.
Но он всегда вспоминал о Лавре. О доме. Ярком летом, голубом и тенистом зимой и полном тишины.
В этот раз, когда брат Александр миновал деревянные врата, он столкнулся со стеной шума. Люди и собаки, курицы и дети толпились на снегу между зданиями, всюду был гул, были костры, на которых готовили. Саша запнулся и потрясенно посмотрел на Сергея.
Старый монах лишь пожал плечами. Саша заметил круги под его глазами, и как трудно ему было идти Сергей не мешкал, когда Саша протянул ему руку.
Дмитрий произнес то, о чем думал брат Александр.
– Так много, – сказал он.
– Они постучали в наши врата восемь дней назад, – сказал Сергей. Он свободной рукой благословлял людей слева и справа, некоторые подбегали и целовали край его одеяния. Он улыбался им, но глаза были уставшими. – Бандиты, как сказали люди, но не похожие на них. Они забрали немного напитков, мало вещей, но яростно сожгли деревни. Они смотрели на лица девочек, забирали тех, кого хотели. Выжившие пришли сюда, даже те, чьи деревни еще не сожгли, моля об убежище. Я не мог их прогнать.
– Я отправлю зерно из Москвы, – сказал Дмитрий. – Я пришлю охотников, ведь их нужно кормить. И мы убьем этих бандитов, – бандиты могли быть чудищами из легенды, судя по тому, что происходило, но князь не сказал об этом.
– Нужно поухаживать за лошадьми, – сказал практичный Саша и посмотрел на Тумана, утомленно застывшего на снегу, – и посовещаться.
* * *
Столовая была низкой и тусклой, как все здания в этой замерзшей земле, но в отличие от многих зданий здесь была печь и хороший огонь. Саша вздохнул, когда жар коснулся его уставших конечностей.
Дмитрий тоже вздохнул, но недовольно, когда увидел еду. Он хотел бы жирное мясо, медленно прожаренное в горячей печи. Но Сергей строго соблюдал пост.
– Лучше укрепить стены, – сказал Саша, отодвигая вторую миску щей, – пока мы не отправились на поиски.
Дмитрий ел хлеб и сушеные вишни, доев недовольно суп. Он фыркнул:
– Тут не нападут. Монастыри священны.
– Возможно, – сказал Саша, но еще помнил поездку в Сарай. – Но татары молятся другому богу. А это, думаю, безбожные люди.
Дмитрий проглотил и сухо ответил:
– И? У монастыря хорошие стены. Бандиты воруют, что хотят, а не устраивают осады, – но он ощущал сомнения. Дмитрий любил Лавру, и его храброе сердце не забыло запах сгоревших деревень. – Скоро стемнеет, – сказал великий князь. – Посмотрим стену сейчас.
Стены Лавры строились медленно, они были усилены дубом. Только осадные орудия могли пробить их. Но врата можно было укрепить. Дмитрий отдал приказы об этом, его люди сели греться, копали землю, чтобы заняться и не мерзнуть. Земля могла пригодиться, чтобы тушить огонь.
– Сделаем то, что сможем, – сказал великий князь ночью. – Завтра отправим отряды на поиски.
* * *
Но на поиски никто не пошел. Всю ночь шел снег, и на следующей день рассвет был серым и опасным. С первым светом жеребец с большим всадником странной формы вылетел из леса.
– Монастырь! Врата! Впустите! Они идут! – кричал всадник. Плащ упал, и силуэт без формы стал не одним всадником, а четырьмя – три девочки и парень чуть старше.
Брат Родион снова был на страже, смотрел с вершины стены.
– Кто вы? – крикнул он юноше.
– Не важно! – крикнул юноша. – Я забрал их из лагеря, – он указал на девочек. – Теперь бандиты преследуют меня в ярости. Если не впустите меня, заберите хоть девочек. Или вы не люди Бога?
Дмитрий услышал разговор. Он тут же взобрался по лестнице и посмотрел со стены. Всадник был юным, большеглазым, без бороды. Не воин. Он говорил грубо, как деревенский. Девочки жались к нему, замерзшие и оцепеневшие от страха.
– Впустите их, – сказал князь.
Конь остановился, миновав ворота, и монахи закрыли их со стоном петель. Всадник спустил девочек и соскользнул с коня сам.
– Дети мерзнут, – сказал он. – Они напуганы. Им нужно в купальню и к печи. Им нужна еда.
Но девочки прижимались к плащу спасителя, когда две женщины из деревни подошли, чтобы увести их. Саша вышел вперед. Шум привлек его из церкви, и он услышал часть разговора со стены.
– Вы видели бандитов? – осведомился он. – Где они?
Всадник посмотрел на него зелеными глазами и застыл. Саша замер, словно врезался в дерево.
Он видел это лицо восемь лет назад. Но, хотя она подросла, не все в ней изменилось, и Саша узнал ее.
Он не был бы так потрясен, если бы столкнулся с духом леса. Всадница смотрела на него, раскрыв рот. А потом они оба просияли.
– Саша! – закричала она.
А он тут же сказал:
– Боже, Вася, что ты здесь делаешь?
|
|
|
